Андрей Посняков - Варвар: Воин Аттилы. Корона бургундов. Зов крови

Поля тянулись широкой полосой справа, а слева, на заливном лугу, за которым синела полоска реки, позвякивали колокольчики-ботала – там паслось коровье стадо.

– Наш скот, Доброгаста! – с удовольствием пояснил Истр. – А вон там – наше поле. И это тоже.

– А где же станица? Или как там у вас называется – хутор?

– А вон!

Молодой человек едва не споткнулся от неожиданности, увидев внезапно возникшие впереди хижины. По-другому их и не назовешь – низенькие мазанки, с соломенными крышами, похоже, врытые в землю. Насчитывалось их десятка два; возле каждой тянулись плетни, за которыми гуляли гуси и утки.

– Вот так хутор! – в изумлении произнес Родион. – Близ Диканьки… Слышь, парень, а у вас там ведьм случайно нет?

Южная лесостепь

Как и договаривались, Истр убежал в дом, точнее сказать, в усадьбу, а Родион остался за плетнем дожидаться обещанной одежки. Уселся в траву за кустами, вытянул ноги, греясь на солнышке – хорошо!

Деревня состояла из дворов и отдельно выстроенных мазанок вдоль речки и выглядела, надо сказать, довольно странно. Или скорее просто бедно: улицы не асфальтированы, ни бара, ни клуба, ни машин. А самое главное, сотовой вышки Родион не мог найти, а ведь из лагеря ее хорошо было видно. Неужели так далеко ушли? Интересно получается – что же, у них тут и мобильная связь не работает? Придется стационарный телефон искать, а время-то поджимает! Туристы, поди, обыскались уже.

Что-то долго Истр одежду подбирает… «Да уж, ну и имечко – Истр!» – еще раз удивился Родион. Впрочем, мало ли странных имен? В части, где служил, старшина был Дормидонт Кондратьевич, основательный мужик, из кержаков-староверов. А еще…

Прикрыв глаза, Родион принялся вспоминать армейских дружков, отцов-командиров – а что еще-то вспомнить недавно отслужившему парню? Само собой, армию, в которую никто попасть не хочет. Ай-ай, вопят, дедовщина, боимся! Что-то в этом роде встречается, конечно, но без крайностей. А как иначе заставить нахального молодого балбеса делать что положено? Ходить в наряды, заниматься боевой подготовкой, кроссы по утрам бегать? Он ведь ни к чему подобному не привык, дома мама и бабушка на него молились, словно на икону – все на подносике подавали, даже сахар в чае размешивали. Как же, вдруг да дитя осердится, завтракать не будет? А уж если учиться куда поедет – вообще позор! Гонору у таких недорослей хоть отбавляй – и спортсмены-то они, и блоггеры, и геймеры, и еще хрен знает кто, а собственные трусишки-носочки постирать не умеют, мамкам домой возят! Те и рады: ах, мальчик наш, мальчик…. А «мальчик» уже такая дубина стоеросовая, что будь здоров. И вот горе-то мамкам-бабушкам, если от армии откупить не удалось! «Ребенок» звонит по мобильнику, слезные письмишки пишет: «Заберите меня отсюда-а-а-а». Сержант-сволочуга утром ка-ак гаркнет: «Р-рота, подъем!» – это вместо того, чтобы каждого разбудить аккуратненько: Андрюша, подъем, вставай, Олеженька… ути-пути-сю-сю-сю… А еще и на зарядку бегать заставляют, службу «тащить». Ау, комитет солдатских матерей, где вы?

Служить-то всего год, а и то никто не хочет. В армии-то чай тебе не помешают. А впрочем, уже все к тому идет. Поваров нанимают, уборщиц – старшина Дормидонт Кондратьевич плевался, как узнал. Армия, сказал, армией должна быть, а не детским садом!

– Рад!

Задумавшийся Родион вздрогнул от неожиданности, услышав чей-то голос. Зовут?

– Твое имя Рад?

Обернувшись, молодой человек увидел перед собой девушку в полотняном платье до пят, с красной затейливой вышивкой, босую. Длинные каштановые волосы незнакомки были заплетены в толстую косу, на висках поблескивало что-то серебряное – серьги, что ли? Очень уж большие, однако. А личико миленькое, красивое даже. Глаза серые или серо-зеленые, большие, нос прямой, тонкий.

– Это тебе! – Девушка держала плетеную корзинку с тряпьем, надо думать, обещанной одеждой.

– Вот, спасибо! Ой… – Родион вскочил было, но тут же, устыдившись собственной наготы, спрятался за кустами. – Ты корзинку-то оставь и иди, ладно?

– Ладно, – девчонка кивнула, опустила ношу на траву, снова улыбнулась. – Ты ведь наш гость, верно?

– Гость, гость…

Молодой человек поспешно натянул штаны – свободного кроя, что-то вроде джинсов фасона «трубы», правда, из более тонкого коричневато-желтого полотна. Вместо обычной застежки-молнии или хотя бы ремня скреплялись они тесемкой на поясе. К штанам прилагалась просторная рубаха, грязно-белая и с вышивкой, но без разреза и пуговиц спереди, так что надевать ее пришлось через голову. Костюм сопровождался тоненьким ремешком с тяжелой узорчатой пряжкой, похоже, серебряной. Стиль этника, так сказать. Уж не музей ли у них тут? А что, очень может быть! Музей под открытым небом – оттого и хаты такие убогие, и наряды соответствующие.

– А это что еще? – Довольный, что наконец-то понял ситуацию, юноша с удивлением вытащил из корзины обувь.

Вооруженный своей догадкой, он ожидал увидеть лапти, но ошибся: это было нечто вроде кожаных тапочек с ремешками. На самом дне корзины лежали какие-то матерчатые ленты с мужскую ладонь шириной. Портянки, что ли? Обмотки?

Незнакомка все не уходила. Одевшись и выйдя из-за куста, Родион уселся наземь и по армейской привычке принялся обматывать левую ногу этой этнической портянкой.

– Ой! Ой! – Всплеснув руками, девушка звонко расхохоталась. – Ты что же, поршни никогда не нашивал?

– А ты, можно подумать, нашивала! – обиженно огрызнулся Родион.

– Давай, помогу! – Девчонка вдруг упала на колени.

– Да ладно тебе… Да отстань! Ну же…

Но отбиться не удалось – девушка ловко обмотала его ноги лентами, натянула сверху «тапочки», а ремнями обвила почти до колена.

– Ну, вот! Теперь – другое дело. А у вас на севере что носят?

– Лапти! – хмыкнул молодой человек.

– А-а-а! Так я и думала, – поддержала шутку собеседница. – Бедно живете.

– Тебя как звать-то, чудо?

– Радонега, – девушка зарделась. – Негой обычно кличут. Из рода Доброгаста я.

– Понятно, – ухмыльнулся Родион. – Доброгастова Нега… А Истр – он тебе кто, брат?

– Да, братец. Мы тут все братья и сестры. Но – только в нашем подворье, а еще в селении живут Межамир, Витенег, Сдислав, но нам они не родичи, просто соседи. Потому можно у нас в своем селении жениться и выходить замуж. Для тебя это чудно, да?

– Ну, да, вообще-то, – на всякий случай подтвердил Родион, которому речи девчонки впрямь казались чуднее некуда.

– Это потому что у вас в северных лесах только своими родами живут? – Нега усмехнулась.

Родион ничего не сказал, лишь отмахнулся, да девушка и не ждала ответа.

– Пойдем! – Она взяла его за руку и уже у самого плетня шепнула: – Ты мне сильно глянулся, Рад. А я тебе по нраву ли?