Александр Золотько - Пехота Апокалипсиса

Никого нет. Ничего нет перед кольцами. Ни людей, ни контейнеров... И в фургонах ничего не проявилось. Пусто. Исчезли контейнеры. Пропали.

Клеев? Он решил в последний момент переметнуться? И что это значит?

Младший вытер губы.

Это все было бы не так страшно. Ну, не вышло так не вышло, но теперь Гриф, которого все настойчиво тянули к Понизовке, в ловушку, теперь спокойно встретится... встретился с Ильиным, с обиженным Ильиным, с Ильиным, который захочет отомстить этим сволочам из космоса, которые пытались его убить...

Ильин просто расскажет о Станции, о кольцах, и Гриф обязательно – обязательно – придет сюда.

И некуда бежать... Некуда...

Они не могут встретиться!

Нельзя! Так нельзя! Так неправильно! В этот момент... Когда все решается, когда то, что он задумал, начало осуществляться...

Обманули...

Младший вскочил с кресла, обернулся к кадропроекции Старшего.

– Ты это видишь? Видишь? Их нужно остановить! Ильин ведь расскажет Грифу о станции... Расскажет...

– Непременно...– сказал Старший, не торопясь закрывая книгу.– Расскажет. И подробно опишет наш зал приема, с кольцами. И Гриф, который, как оказалось, легко проходит даже чужие, даже непарные кольца, придет сюда... Правда, забавно?

– Ты...– прошептал Младший.

– Имеешь в виду – так ли я задумал? Ответ положительный.– Старший снисходительно улыбнулся.– Понимаешь, ты забыл, что те забавные человечки за окном и в кадропроекциях – не персонажи игр, а живые люди, которые при удачном стечении обстоятельств могут и в рожу дать. Например, тебе.

– Так? – крикнул Младший.– Значит, так?

Но он еще не здесь, подумал Младший. Гриф еще там, они с Ильиным еще не поговорили. На станции всего два человека, один из них разбитый болячками старик. И я – не этот старик.

Я еще смогу объяснить Старшему, что десять лет наедине с ним – слишком много. Что за десять лет мое терпение и снисходительность закончились.

Особенно сейчас.

Младший легко пробежал по коридору, поднялся на жилой этаж.

И ты, старик, забыл, что на дверях наших апартаментов нет замков. Так придумали строители... Предусмотрительные, черти. Какие молодцы!

Младший на секунду остановился перед дверью старика. Они никогда не пробовали одновременно дать противоположные приказы – открыть дверь и закрыть. Ну...

Мембрана разошлась.

– Привет,– сказал Младший, переступая порог.

И голос его дрожал от напряжения и обиды.

Старший сидел в кресле спиной к двери и на приветствие не отреагировал.

– Так что, ты гордишься своей работой? – прохрипел Младший и попытался восстановить дыхание.– Любуешься?

Перед Старшим была развернута кадропроекция – Гриф подходит к особняку Быстровых, останавливается, а справа к нему приближается Ильин, без оружия, с разведенными в стороны руками.

– Думаешь, я не успею свернуть тебе шею до его появления здесь? – тихим, вкрадчивым голосом осведомился Младший.

Что-то в комнате было не так. Какая-то ерунда. Что-то изменилось, как на картинке «Найдите десять отличий».

Гриф отошел на шаг в сторону, Ильин ударил ногой в дверь. Еще раз. Гриф что-то сказал, Ильин подошел к нему, достал какой-то предмет из кармана куртки Грифа.

Вспышка. Дверь открылась, на месте замка зияла дыра.

Небо упало на землю – свободный агент передал свой «блеск» в чужие руки.

– Сволочь, старая сволочь,– прошипел Младший, рванулся вперед и, уже хватая старика за левое плечо, вдруг понял, что именно изменилось в комнате – на стене с коллекцией Старшего не хватало кинжала – даги , как всегда поправлял Старший.

На стене кинжала не было. Кинжал был в правой руке Старшего.

Удар в живот – подленький удар.

Младший замер, согнувшись вдвое, захрипел, вцепившись в руку Старшего.

– Вот такие дела,– сказал Старший, поднимаясь с кресла.

Руки Младшего слабели, тело сползало с клинка.

– Знаешь, в чем прелесть такого удара? – спросил Старший, помогая Младшему опуститься на пол.– Я долго его выбирал. Можно было ударить снизу вверх, под нижнюю челюсть. Ты бы умер сразу и безболезненно. Можно было ударить вот сюда, под руку, и ты угас бы от внутреннего кровотечения через пару часов. Тебе даже больно не было бы. Ну, не сильно...

Младший прижал руки к животу, чувствуя, как между скрюченными от боли пальцами вытекает кровь.

– А так ты будешь умирать несколько часов. Думаю, за это время Гриф успеет добраться сюда. А то, знаешь ли, на станции должно быть как минимум двое. Не хочу проверять, что произойдет, если правило нарушить.

Из стены появилось серебристое щупальце, потянулось к ране. Что-то мелькнуло в глазах Младшего, но Старший, поцокав языком и покачав головой, щупальце аккуратно обломил и отбросил в сторону.

– Лучше давай поговорим по душам,– сказал Старший.– Я даже, пожалуй, тебя перевяжу и дам болеутоляющее. А потом, когда Гриф придет сюда и мы поговорим... договоримся... я тебя отпущу. У меня в коллекции есть мизерикордия, но я добью тебя дагой...

Он оглянулся на кадропроекцию – Гриф осторожно укладывал девушку в кровать, а Ильин стоял чуть в стороне, рассматривая «блеск» в своей руке. Потом протянул оружие Грифу.

– Вот они поговорят немного... И мы поговорим. Ты ведь не возражаешь?

Томский, надо отдать ему должное, приказ начальства выполнить попытался. Несмотря ни на что, он сунулся к Лукичу с сообщением, что задерживает, и требованием следовать...

Полковника не поддержали даже уцелевшие подчиненные. Когда селяне отобрали у Томского пистолет и принялись бить, один из бойцов спецназа пожал плечами и отвернулся. Свой автомат он предусмотрительно уронил в снег. Пистолет – тоже.

Еще двое переглянулись и быстрым шагом двинулись к лесу.

Их не тронули и останавливать не стали.

А вот Томского от тяжких телесных повреждений спас боекостюм и то, что селяне мешали друг другу.

И еще Лукич, который попытался кричать сорванным ко всем чертям голосом, что не нужно, что оставьте его в покое, что не этим нужно заниматься...

Подключились пацаны, которые оттаскивали от полковника разъяренных баб, не обращая внимания на удары в лицо, царапины и крики.

Куда ж вы лезете... убьете ведь... а как он Лешку?.. Ему можно, а нам?.. Да успокойтесь, тетя Надя... ну, богом прошу... ну не нужно... не встрявай, засранец... на тебе, получи...

Протяжно скулила вдова Лешки Игнатьева, стоя на коленях над телом мужа.

Космополеты...

Лучше бы они кричали или попытались бежать... Но они бродили, как механические игрушки, заведенные и брошенные в коробку.

Неподвижные взгляды, застывшие лица... Столкнувшись друг с другом, они не останавливались, продолжали двигаться вперед, отодвигая встречного или отодвигаясь в сторону.