Игорь Харкевич - Мое второе Я

Тесный мир людей и машин в конце прошлого века представлялся в воображении людей по-разному. Реалисты представляли насквозь компьютеризированное сообщество, с компьютерами-помощниками во всех сферах деятельности, отведя духовное начало человеку. Причем оптимисты представляли людей в образе римских патрициев, возлежавших на ложе и окруженных рабами-автоматами. Пессимисты считали, что зависимость от компьютеров станет чуть ли не наркотической. Причем и те, и другие твердо знали, что машина так машиной и останется, несмотря ни на миллиарды транзисторов, ни на изощреннейшие технологии, ни на навороченные операционные системы. Возникновение у компьютера сознания всегда считалось прерогативой фантастов. Зато результаты появления этого самого сознания, как правило, толковались несколько однобоко.

Почему-то раньше в воображении людей умные машины часто представали в образе монстров, подчиняющих себе людей, использующих их в качестве рабочей силы, элементов питания и просто уничтожающих их как ненужный элемент. Книги и фильмы пестрели картинами машинного апокалипсиса: выжженные или урбанизированные просторы, чудовищные пластико-стальные постройки, где нет места ничему живому. Багровое солнце, тускло просвечивающее сквозь клубы дыма от автоматизированного завода, где стальные манипуляторы с лязгом клепают себе подобных. Варианты дружбы и самопожертвования рассматривались весьма тускло и неуверенно. Вернее, самопожертвование подразумевалось со стороны верного автомата, призванного холить и лелеять жизнь и благополучие любимого сапиенса. И никак не наоборот. И действительно, зачем тогда его делали?

Такие мысли лениво текли в моей голове, пока я сидел у мониторов системы наблюдения за поверхностью. В левом мониторе отражалась моя физиономия – ничего особенного, обычный человек, темноволосый, с насмешливыми искорками в прищуренных глазах и уставным туповатым выражением лица. Обычный сержант объединенных Военно-Космических сил. Специалист по системам радиоэлектронного обнаружения и защиты. Кроме того, немного медик, немного космобиолог, немного специалист по системам жизнеобеспечения, десантник и профессиональный военный. Посмотрев налево, в блестящем шкафу коммутатора я окинул взглядом свое отражение полностью: среднего роста, с хорошо развитой мускулатурой. Все-таки не зря столько времени приходится проводить в тренажерном зале. Оставшись удовлетворенным увиденным, продолжал наблюдать, как два железных паука вовсю трудятся, пробивая очередную дырку в теле нашего астероида для крепления очередной хитрой антенны. Мелкие обломки разлетались куда-то вдаль, видимо, в бесконечную вселенную, те, что покрупнее, плавно опускались рядом. Притяжение все-таки хоть небольшое, но было. Роботам было трудно, поверхность астероида – один сплошной булыжник, но, видимо, им на это было наплевать. Дали команду продолбить, они и будут долбить, пока аккумуляторы не сядут. А если сядут – подзарядят сами же от солнышка или доковыляют до станции, и будут долбить дальше.

Резкий сигнал вызова прозвучал так неожиданно, что я подскочил на кресле и закувыркался над пультом. Проклиная звонящего, я наконец, дотянулся до спинки кресла и водрузил себя внутрь. Звонил, оказывается, командир базы. Пришлось придать себе максимально сосредоточенный и деловой вид и ткнуть пальцем в кнопку обратного вызова. На экране появилось вечно хмурое, одутловатое лицо и абсолютно лысая голова нашего командира.

– Сержант! Почему так долго не отвечаете? Спите на посту? Доложите обстановку!

На рычание командира я уже давно эмоционально не реагирую. Привык. Да и разнос больше для проформы. Вид-то у меня не заспанный. Да и знаю, что спать здесь нельзя. Автоматы автоматами, а человек всегда должен быть в форме. Космос все-таки.

– Никак нет, – буркнул я, – обстановка в зоне станции без изменений. Уровень излучения в норме, все системы работают нормально.

Как будто он и сам этого не знает. Если что случится, такой вой поднимется – роботы повскакивают.

– F-23 и F-28 завершают изготовление третьего отверстия под крепление мачты антенны, – добавил я на всякий случай.

– Хорошо, – морщины на лице Кэпа разгладились, – все работы на поверхности остановить, роботов в укрытие. Активировать третью и пятую батарею, уровень чувствительности – 0,5. Встречаем корабль с гаммы через шесть часов. Направление – 3-0-5. По окончании дежурства зайдешь ко мне, доложишь лично. Будет тебе еще дело.

Я растерянно посмотрел на погасший экран, потом пробежал пальцами по клавиатуре компьютера. Встреча корабля, конечно, не самое рядовое явление, но это обычный грузовик, хоть и идет с самой Гаммы, а там какая-то лаборатория, где постоянно что-то взрывается и что-то происходит. Что происходит, никто не знает, включая Кэпа – не тот уровень доступа. Но туда мы частенько отправляем ремонтных роботов, резервные запасы кислорода, оборудование и материалы для ремонта, а оттуда периодически на Землю отправляют трупы в термовакуумной упаковке. Значит грузовик везет что-то ценное, не зря такие меры предосторожности. Уровень чувствительности локаторных батарей – 0,5, это значит, что все метеориты в полмиллиметра величиной будут безжалостно уничтожены на расстоянии до 100 километров. Да еще две дополнительные батареи. Ну и фейерверк сейчас начнется! За прошедшие две недели мы тут намусорили в пространстве изрядно со своей стройкой. Пока я так размышлял, руки привычно летали над пультом управления противоракетной обороны. Кинув взгляд на мониторы, я посмотрел, как развернулась ажурная конструкция резервной лазерной батареи, разошлись в разные стороны лепестки локаторов, и у их основания замигали крошечные яркие точки. Теперь оставалось только ждать прибытия грузовика.

Командный пункт базы находился на глубине почти километра под поверхностью астероида. Наша пятидесятикилометровая бутылка – мы так называли Иду из-за характерной формы – за три года существования базы уже почти на треть была изрыта туннелями и переходами. У специалистов базы даже стали возникать вполне закономерные подозрения, а не изменятся ли параметры орбиты Иды из-за нарушения центра масс. Теперь уже почти полгода, кстати, когда я только прибыл на службу на этот булыжник, весь вывороченный и нерасплавленный грунт складируется аккуратненькими кучками, в строго отведенных компьютером местах. Но я не думаю, что масса астероида сильно пострадала. Взамен вывороченного грунта мы сюда понатащили столько всякого барахла – начиная от пластиковых тарелок и заканчивая станинами горных роботов, что астероид этого даже и не заметил.

Сейчас здесь крупная перевалочная база. Запасы всего, чего только можно, плюс мощная станция радарного контроля и самое главное – запасы обогащенного дейтерия. Правда, храним мы его рядышком, на Дактиле – это спутник Иды, – еще один километровый булыжник, который вращается по удобной стокилометровой орбите. Никто не в восторге от такого соседства, но Земле виднее, где хранить термоядерную взрывчатку. Да и спецы говорят, что взорвать дейтерий проблематично.