Наг Стернин - Смог над Азерой. Червивое яблоко 1

– Ай-яй-яй!.. Ай-яй-яй!.. Даже с биопами амурствуют? Это неправильно. Будем исправлять. – Жаба укоризненно покачала головой, и тут взгляд ее ушарил в шеренге Ану. Санитарка масляно ухмыльнулась.

– Эй ты, подруга, а ну, ходи сюда.

Побледневшая Ана вышла из строя.

Огромная лапа биопши сгребла в горсть сразу обе груди девушки.

– Ишь ты, какая лялька. Тепленькая, нежненькая, только из постельки, – вкрадчиво промурлыкала жаба и тут же набросилась на остальных санаторок: – Чего стоите? Две минуты на все ваши личносортрные дела и чтобы духу вашего… Рабочая смена вас дожидаться не станет. Брысь отседова…

Санаторки, натыкаясь друг на друга, бросились к штреку подъемников.

– Смотри-ка, совсем мы даже не красавица, стервочка мы и гидропонная шлюшка, а сексуальность из нас прет, как из путаны с Бродвея! – снова замурлыкала жаба, глядя на Ану, как удав на кролика. – Какой у нас номер? Четырнадцать – двенадцать… я запомню… а литера какая… "Уай"?!… ни хрена себе! – жаба внимательно оглядела Ану с ног до головы, продолжая машинально месить в горсти ее груди. – И за что же это мы удостоились такой чести?

Ана молчала.

– Мы проглотили язычок? – продолжала жаба, но тут ее взгляд наткнулся на никелевые контакторы на висках своей жертвы. – Ах, вот оно что… мы, оказывается, из благородных? Определенно из благородных. Раз у нас на височках-то даже не трудяга-нержавейка, а наиблагородный никель, небось, у нас не только денежки водятся, но и титул какой-никакой имеется? То-то, я гляжу, "Уай" – и вдруг в ЦУПе всякими нежными местечками о стульчики тремся, кайф ловим. С такой литерой мы должны бы вкалывать в радиоактивной горячей зоне, где ни один автомат не работает. Богатенькие родственнички постарались, пристроили нашкодившую лялечку в Центре Управления, а с ураном и ингланием колупаться – это для быдла? Что молчишь, сучка оконтакторенная? – и она вдруг резко ткнула зубочисткой в нервный узел на лице Аны.

Ана вскрикнула.

– Ишь ты, цел язык-то.

– Ты это… имей в виду… она у нас старший чистильщик, – с непонятной интонацией сказала в жабью спину санитарка. – Та самая Ана Стеклофф, о ней еще на пятиминутке говорили.

Жаба выпустила из лапищи грудь Аны и медленно оглянулась.

– Да ну? Это что денег хапанула немерено не с тех с банковских счетов?

– Ну, насчет счетов Совет, может, еще бы и порассуждал, счета-то были Старой Дамы, да уж больно много хапнула. Там как сумму увидали, все прочие соображения – побоку, и вышку ей тут же впаяли, чтобы другим было неповадно.

– А чего ж она тогда живая?

– По ящику говорили, что Старая Дама вето наложила. Она смертной казни не признает. Прррынцыпиально.

– Ишь ты. Чокнулась баба насчет человечьих правов… – Жаба повернулась к Ане. – Ладно. Ступай покедова… Тебя работа заждалась, а ты тут кайф ловишь, мазохистка долбанная. Вечерком увидимся, а там посмотрим на твое поведение… – и Жаба без замаха, коротко и даже лениво шлепнула Ану раскрытой ладонью по уху. Голова Аны дернулась в сторону, она еле устояла на ногах и на несколько секунд совершенно оглохла.

С нижних этажей доносился грохот открывающихся люков. Там тоже наступило время побудки, из спальных нор торопливо выползали заключенные и обезьянами скатывались вниз по лестницам, спеша к клетям подъемников.

Клеть с управленками, разумеется, уже ушла. Все остальные клети лифтовой шахты, судя по сигнальной панели, уже распределились по этажам санатория, чтобы вобрать в себя гигантскую армию подсанационных и сбросить ее вниз в смертоносные недра уранового рудника. Наверху в карцерном шлюзе стоял один грузовой подъемник, но управление всеми грузоперевозками проводилось с центрального пульта санатория, так что воспользоваться этой клетью у Аны не было никакой возможности. Однако шансы не опоздать к началу работы у нее еще были. До нужного ей уровня "пять – пятьдесят три" она сможет добраться вместе с санаторками с нижнего этажа… если успеет. Конечно, люки межэтажных коммуникационных колодцев заперты на замки, но, как она недавно выяснила, здешние электронные замки не составляют для нее никакой проблемы.

Ана метнулась в зев технологического штрека к межэтажному коммуникационному колодцу, металлическая лестница которого во время пересменки должна была быть обесточенной вместе со всеми металлическими полами спальной зоны. Ухо горело и дергало, из глаз катились слезы, ноги подкашивались. Но ей нужно было успеть. Она должна была это сделать, если хотела остаться живой. Интуиция… или надежда подсказывали ей, что все случившееся не было сознательной провокацией. Конечно, она, Ана, не имела серьезного опыта интуитивистки – контакторы появились на ее висках не так уж и давно, она и деньги-то воровала с единственной целью сделать себе операцию – но в то, что жабий наезд есть всего лишь самодурство оборзевшей от безнаказанности вертухайши, в это ей очень хотелось верить. Правда, если в Центре и в самом деле появилась новая оконтакторенная санаторка, опоздание может иметь для Аны самые гибельные последствия.

Проход на ее счастье был пуст. Ана подскочила к люку, закрывающему вход в колодец коммуникационного штрека. На этот раз ей даже не пришлось касаться крышки руками. Люк откинулся сам собой, и из темного колодца в нос Ане ударила омерзительная вонь. Ну же, скорей, скорей, подгоняла она себя. В глубине колодца капала вода, все вокруг было покрыто липкой ржавой грязью. Перекладины лестницы гудели под ее тяжелыми башмаками, ноги скользили, а в голове билась совершенно уж нелепая мысль о том, что за оставленный незакрытым колодец она может поплатиться уже не только лишением пива.

Лестница кончалась в полутора метрах от пола коммуникационного тоннеля. Ана спрыгнула вниз, и из-под ног ее с писком в разные стороны шарахнулись крысы. Передернувшись от омерзения, Ана плюхнулась на четвереньки прямо в грязь, вышаривая руками люк в полу тоннеля.

Люк, на ее счастье снабженный для открывания рычагом с противовесом, с гнусным чмоканьем отъехал в сторону. Ана, не колеблясь, ухватилась руками за скобу на тыльной его стороне и ногами вперед нырнула в дыру. Люк, захлопываясь, мягко повернулся, и она повисла под потолком технологического штрека нижнего этажа. Вокруг, к ее несказанной радости, было пусто. Ана отпустила скобу и попыталась как можно мягче приземлиться на полусогнутые ноги. Однако высота штрека оказалась для нее слишком большой. Пол с силой ударил ее в пятки, ноги подломились, она опрокинулась на спину и с грохотом впечаталась всем телом в его ребристую металлическую поверхность.

По штреку, как ей казалось, многократно усиливаясь, заметалось эхо. Морщась от боли, она с трудом поднялась на ноги и, пошатываясь, со всех ног помчалась к выходу. Но уж если тебе не везет…