Николай Захаров - Смутные времена. Книга 6

Увидев два танка и стоящих рядом с ними капитана с майором, генерал остановился от них в двух шагах и уставился на танкистов, бледнея от ярости. А те нагло курили и обсуждали что-то свое насущное, не обращая на него внимания.

– Товарищи командиры,– не выдержал и гаркнул генерал.– Вы что ослепли? Перед вами Комкор. Смирно!

– Чего перед нами? Комкорм? Силос что ли? Это хорошо. С фуражом перебои,– нагло нахамил в ответ капитан танкист, повернувшись к нему лицом. Генерал позеленел от злости и разинул рот, чтобы поставить зарвавшихся наглецов на место, но капитан-танкист опередил его, шагнув вплотную и сунув ствол пистолета в открытый рот.

– Заткнись, слякоть. Ты – Командующий корпусом, где корпус? Петлицы с треском оборванные, полетели на землю.

– Теперь ты не Комкор, а рядовой. Как там тебя по красноармейской книжке?– Сергей выдернул удостоверение из кармана генеральского френча.– Федоров Иван Кондратьевич. Рядовой Федоров, кругом. В штрафную роту бегом марш.

– Вы ответите за самоуправство!– не желал становиться рядовым генерал.

– А ты, сучара, ответишь за брошенный корпус. Почему валишь со штабом? Где личный состав? В котле? Ты, сука, знаешь сколько немцев окружили ваши сорок дивизий? Четыре. Че-ты-ре. Читай по губам. Скотина. Твой корпус, который ты бросил, мог их зарыть. Семьсот тысяч против семидесяти. Это что? И ты еще вякаешь? Кругом! Радуйся, что к стенке не поставили. Гнида,– Сергей развернул стоящего столбом генерала и влепил ему пинок в толстый, туго обтянутый шинельным сукном зад.

– Зверев, этого Федорова в штрафную роту рядовым. Весь его штаб туда же. Приказ Командующего Резервным фронтом. Выполняйте,– и бывший генерал, а теперь рядовой штрафной роты, получив прикладом между лопаток, побежал, подгоняемый двумя зенитчиками.

– Круто ты с ним, Лексеич,– покачал головой Силиверстович, наблюдая как взвод пехоты во главе со старшиной, разоружает штабников и обрывает с них петлицы со звездами и кубарями.

– Ты посмотри на них внимательно. Они же лоснятся все от жира. Скоты. Комкор, мать его. Пусть радуется, что не приказал расстрелять,– Сергей подсветил фонарем в сгущающихся сумерках на расстеленную на броне карту и улыбнулся, взглянув в лист бумаги, на котором он вел учет сформированных подразделений.

– Десять тысяч человек уже остановили. Из них, правда, половина без оружия, а у тех, кто с оружием почти нет боеприпасов, но зато артсклад на пару тысяч тонн есть. С утра будем вооружать. Перекроем основные направления танкоопасные. Хрен тут немцы вообще пройдут. Теперь даже, если мы уйдем. Завтра назначу Комдива, Комполков и пусть воюют. Эй, Зверев, передай, что скот эвакуационный можно пускать в котлы. Не хрен гнать за тыщу верст, чтобы там забить и в банки закатать. Старшины рот пусть отбирают стада и приставляют пастухов, чабанов и часовых по совместительству. Солдат должен быть сыт. Продскладом, кто заведует? Ко мне его,– прибежавшему капитану тыловику Сергей вдалбливал в течение часа порядок выдачи продуктов.

– Учет и контроль, капитан. Сейчас под шумок многие попытаются подойти сто раз. Гони в шею. Заведи журнал. Транспорт отслеживай и разгружай продукты в лесу. Ну и маскировка от авиации чтобы на высоте была. Ветками и т.д. Голову откручу, если хоть один килограмм крупы пропадет. И запомни, ты сейчас не капитан – ты ИНТЕНДАНТ. Сооруди повязку с надписью, чтобы люди понимание получили. Роту интендантскую набери из старичков. Сопляков не бери, только солидных мужиков. Эти живенько порядок, если что, наведут. Действуй,– капитан убежал к шлагбауму, набирать роту тыловую, а с запада все шли и шли всю ночь мелкие группы, вырвавшиеся из Вяземского котла. Подходили, выясняли, что здесь сборно-мобилизационный пункт и, предъявив документы, отправлялись в указанные места, во вновь формируемые взвода и роты.

Утро одиннадцатого началось с прибывшей автоколонны. Организованно драпала моторизованная дивизия. Командовал ей майор и на вопрос Сергея, где комдив со штабом, пожал плечами. Штаб потерялся при отступлении.

– Ладно, товарищ майор, я сейчас командующему доложу о вас и он примет решение,– Сергей захлопнул крышку люка и, определив на мониторе наиболее подходящее место для мотострелков, сообщил майору "приказ командующего". Дивизия спешилась, укомплектовалась боеприпасами, позавтракала, и безропотно сдав автотранспорт для нужд полевых госпиталей и беженцев, принялась зарываться в землю. Подключившийся к организационным мероприятиям Петр Павлович, носился на трофейном мотоцикле с коляской и, в конце концов, во втором эшелоне у деревушки Сычи сформировал координационный центр со штабом, связистами и вновь назначенными командиром бригады и начальником штаба. Один из танков "допотопных" решили загнать на железнодорожную насыпь и в нем постоянно дежурили Силиверстович с Леонидовичем, "отслеживая воздух". Погода стояла вполне летная, но немцы в этом квадрате пока не появлялись, очевидно, отвлеклись на войска, запертые в "котле". Немцы появились только во второй половине дня, и была это небольшая механизированная группа. Обстрелянная, она развернулась и скрылась. Командование Вермахта понимало, что нужно пользоваться моментом и развивать успех, поэтому формировала спешно танковые группы и направляла их по Можайскому и Минскому шоссе. Закончив окружение четырех русских армий, и дождавшись, пока через прорыв подтянется пехота, танковые группы Райнхарда и Гепнера, сдав им позиции, дозаправились и ринулись развивать успех, выполняя директиву фюрера. Танки лязгали изношенными, провисшими траками по русским колдобинам, которые на карте были обозначены как шоссейные дороги и командиры сидели у перископов, проклиная эту скотскую, варварскую страну, конца и края которой не было. Командующий 4-ой танковой группой генерал-полковник Эрих Гёпнер начавший свою военную карьеру фанен-юнкером Шлезвинг-Голштинского драгунского полка в 1905-м году, кавалер нескольких железных крестов, трясся в командирском танке Pz Kpfw III и вспоминал состоявшийся две недели назад разговор с Фюрером. Гитлер, не любивший рукопожатий, тогда на прощанье протянул ему свою руку и крепко сжал его пальцы.

– Я надеюсь на вас, Эрих,– проникновенным голосом произнес он.– От ваших действий зависит исход всей летней кампании. Боевые действия затянулись и воевать с большевиками в условиях осенней распутицы будет трудно. Невыносимо трудно, Эрих. Но я верю в немецкого солдата. Запомните, Эрих, вот этот район…– Гитлер отпустил руку Гепнера и склонился над расстеленной на столе картой…– от Вязьмы до Можайска, чрезвычайно важен. Постарайтесь выбить большевиков из него до наступления зимних холодов. Он нужен лично мне,– Гитлер обвел красным карандашом указанные квадраты на востоке Смоленской и на западе Московской области.