Николай Захаров - Смутные времена. Книга 6

Монастырь Колоцкий закрыт был большевиками в середине тридцатых годов и купола его церквей стояли без крестов, но видны были за десять верст. Перед войной в монастыре бывшем разместился интернат для глухонемых детей и Биологическая станция. Остальные постройки и угодья за стенами, принадлежащие до революции монастырю, были переданы колхозам. Впрочем, и стены монастырские уже частично были демонтированы окрестными колхозами, так что обитель стояла в разоре и переживала самые свои худшие времена. Пережив нашествие Наполеона в 1812-ом, монастырь был упразднен как таковой Советами и монашествующих на своей территории не содержал. Интернат с детишками эвакуировали и в военное время здания монастырские использовались для хозяйственных нужд, то одной, то другой воюющей стороной. В основном для госпитальных нужд. Находясь на развилке шоссейной и окруженный прудами и заливными лугами, а также с одной стороны отсеченный от мира речушкой Колочь, монастырь являлся объектом стратегически очень удобно разместившимся и в нем, в свое время, останавливались со своими штабами Кутузов и Наполеон. Но в этой войне, по непонятной причине, им для этой цели ни кто, ни разу не воспользовался. Война перемахивала всякий раз через купола Успенского собора без крестов, катясь, то на восток, то на запад. Десантная группа сумела подобраться практически вплотную к позициям русских и зафиксировать их оборону, доложив по рации, что видит одну зенитную батарею из двух орудий и два танка средних типа Т-34– не удосужившихся даже замаскироваться. Силуэты у танков были слегка размазаны камуфляжными пятнами, но в целом обнаружить их труда не составило. Один из них и вовсе выполз на железнодорожное полотно, и рядом с ним разгуливало несколько человек. Лейтенант Заугер, командовавший взводом десантников, если бы ему поставили задачу взять экипаж этого танка в качестве "языков", не сомневался, что смог бы это сделать средь бела дня. Но такую задачу ему ставить начальство не стало, благоразумно рассудив, что взять нужно что-то посолиднее, чем чумазый русский "ванька" ворочающий рычаги.

– Заугер, возьмите офицера, желательно штабника,– открытым текстом поставил задачу диверсантам командир их роты. Перехвата русского он не опасался, так как, по его мнению, в России пока не знали, что радио изобретено их же соотечественником еще в начале века. У них, конечно, есть на столбах репродукторы, чтобы слушать по ним своих комиссаров из Москвы, но в армии пока большевики ввести радиосвязь не удосужились. Заугер был с командиром роты полностью согласен и открытым текстом подтвердил получение поставленной задачи. Диверсанты подкрались к переднему краю русских и ловко выкрали отошедшего справить нужду офицера. Во френче и портупее – это был солидный мужчина, и справиться с ним оказалось не просто. Крикнуть даже мерзавец успел и вышиб два верхних зуба рядовому Мюллеру. Уходить пришлось поэтому с шумом, потеряв половину людей, но когда Заугер при первой же возможности провел экспресс-допрос и выяснил, что к нему в "языки" угодил целый большевистский генерал, то понял, что потерял людей не зря. Как минимум очередное звание и Железный крест первой степени, а может вместе с ним и Немецкий со свастикой, вот что сидело перед ним, привалясь спиной к березе, таращась на "динсдольх", с помощью которого Заугер успешно преодолевал языковой барьер.

Лейтенанту повезло, ему в лапы попал Командующий корпусом Федоров, бывший, правда. Разжалованный Сергеем накануне вечером, но благоразумно об этом молчащий. В штабе Второго Воздушного Флота "Дядюшка" Альберт, так обрадовался русскому генералу, что усадил его с собой за стол и налил рюмку французского коньяка.

Переводчик не успевал переводить его вопросы, а ответы русского делали улыбку Кессельринга все шире и шире.

Русский утверждал, что у рухнувшего моста стоит зенитная батарея и на этом силы ПВО у русских иссякали.

– Кто же сбил наши самолеты, герр Федорофф?– скалился Кессельринг, орудуя столовыми приборами.

– Танки сбили,– честно давал показания разжалованный Комкор.

– Танки? Из пушек?– Кессельринг перестал жевать и, плеснув в рот рюмку, промокнул губы салфеткой.

– Из пулеметов,– Федоров вертел в пальцах пустую рюмку и с тоской косился на стоящих при входе в столовую часовых с автоматами.

– Из танкового пулемета?– Кессельринг поморщился. Он сам любил пошутить и рассказывать в кругу друзей байки, но терпеть не мог откровенного вранья. Дезинформации, если по-военному.

– Опытная модель,– Федоров понимал, что ему не верят и ждут, что он расскажет про зенитные батареи, которые по какой-то причине натыканы под каждым деревом Советским командованием в этом квадрате.

– Два танка – Т-34-ых, вооруженные зенитным пулеметом? Скорострельность, калибр?– Кессельринг капнул русскому генералу из графинчика коньяку и Федоров, взглянув в рюмку, не увидел разницы. На дне по-прежнему ничего, с его точки зрения, не было. Но претензий высказывать не стал, смочив коньяком губы.

– Калибр?– наморщил он лоб, пытаясь вспомнить диаметр ствола.– 12-ть миллиметров. Скорострельность пять тысяч в минуту,– выдал Федоров тактико-технические характеристики ЗП-41-го, так и не вспомнив, как выглядел ствол.– Очень быстро и далеко стреляет.

– По сведениям нашим, весь бой длился пять минут. Экипажи ничего не успевали сообразить, герр генерал. Это что за секретный пулемет?

– Я не знаю,– признался Федоров.– В моем корпусе на вооружении таких не было. Если бы были, то сейчас не вы бы меня допрашивали, а я вас,– последняя фраза "Дяде" Альберту не понравилась явно, и улыбаться он перестал.

– Уведите и снимите подробные показания,– распорядился он, швыряя на стол салфетку.

Допрашиваемый "подробно" Комкор, выплевывал на пол выбитые зубы и признался в процессе даже в том, что будучи во время Гражданской командиром взвода, однажды наставил рога своему ротному, но о зенитных полках, рассредоточенных под Можайском, молчал.

– Хитрый попался большевик. Фанатик,– сделал вывод "Улыбчивый Альберт". А ночью "хитрый большевик" выворотил в сарае, куда его заперли, два бревна гнилых /на вид совершенно нормальных/, задушил голыми руками часового и сбежал, так и не дав правдивых показаний.

– Неблагодарная свинья. Вылакал рюмку превосходнейшего коньяка и ушел по-английски, не попрощавшись,– огорчился Кессельринг, когда ему вынуждены были доложить о бегстве русского генерала.– Догнать и повесить.

Догнать Федорова немцам не удалось, следы его терялись в болоте. Кинологи с овчарками метались, увязая по уши, и лезть дальше отказывались. Доложили, что утонул русский у них на глазах в трясине и немецкие писаря, с немецкой педантичностью, отметили этот факт во всех надлежащих формах и формулярах.