Николай Захаров - Смутные времена. Книга 6

– У меня половина машин горит, оберстгруппенфюрер,– докладывал оберфюрер Диттрих, так же уцелевший чудом.

Его танк укрылся за двумя горящими БТР-ами и оберфюрер вел "репортаж" можно сказать из "партера".

– Русский танк отползает назад,– докладывал он.– Я сам видел, оберстгруппенфюрер, как в него попал зенитный снаряд. Отрикошетил. Это что-то новое, с усиленной толщиной брони, но на вид как средний танк. Пушка миллиметров 70-т и пара пулеметов. Один из них зенитный. Вооружение обычное для Т-34-го. Мои потери, оберстгруппенфюрер, не позволяют продолжить атаку. Разрешите отступить?– оберфюрер кривил душой, спрашивая разрешение на отвод атаковавшего русских батальона, мог бы и не спрашивать, так как отводить было нечего. Но немецкая педантичность требовала такого распоряжения и он его запросил.

– Отводите, Вильгельм,– ответил "Папа" и, открыв планшет, также педантично отметил на карте место, где его дивизия понесла столь ощутимые потери. Затем он вышел на связь с командующим группой Гетнером, и доложил, что продвижение дальнейшее на Можайск невозможно без поддержки с воздуха.

– Где "штукасы"?– интересовался он.– Почему их нет? Небо абсолютно безоблачно. Здесь у русских отличная противотанковая система обороны. У нас потери до 30-ти процентов бронетехники. Еще одна такая атака, Эрих, и можно пускать себе пулю в лоб. Танков не останется. Давайте Люфтваффе.

– Все так плохо?– донеслось до него из наушников.– Люфтваффе отказываются принимать наши "заявки" на работу в этом квадрате, оберстгруппенфюрер. У русских здесь мощные ПВО. За день они сбили здесь тридцать шесть самолетов. Кессельринг просит подавить русские средства ПВО и тогда он готов работать с нами.

– Что за бред? Какие ПВО?– оберстгруппенфюрер в раздражении отключил связь и связался с разведбатом.

– Штурмбанфюрер Остендорф? Ко мне!– скомандовал он, решив поставить разведбату задачу лично.

Появившийся в рощице гауптштурмфюрер Остендорф Вернер, выслушал "Папу" и, вскинув руку, тут же стал ставить задачи своим людям, которые поротно и повзводно, скрытно начали перемещаться в сторону развилки.

Дивизионные разведчики, парни все как на подбор, вооруженные М-40– ми, в пятнистой униформе, сосредоточились слева и справа от монастыря, вдоль шоссейного полотна и, прикрываясь горящей техникой, сумели сблизиться с русским авангардным заслоном вплотную. Шустро забросав русский танк гранатами, армейский спецназ, вывалился после пары десятков взрывов, ожидая увидеть горящий металлолом, но танк, стоящий в воронках, плеснул по ним из пулеметных стволов и медленно пополз назад, укрываясь за часовню, которую при Советах использовали в качестве колхозного свинарника или овчарни. Сгоревший заживо взвод разведчиков, вынудил комбата дать команду на отход и диверсанты убрались, сосредоточившись в соседнем леске, с южной стороны Минского шоссе. Все выглядели подавленными, мгновенной смертью товарищей, с которыми воевали бок о бок, от самой границы.

А русские, явно издеваясь, включили пропагандистские громкоговорители. Сначала погнали какой-то марш, от которого зачесались пятки у гренадеров, и морозом пробрало, а потом голос на дойче обратился к ним, называя почему-то козлами.

– Слушайте внимательно, Козлы!– начал голос совершенно без акцента и гренадеры переглянулись в недоумении.

– Если из вас сегодня кто-то останется жив, то надолго запомнит этот день,– продолжил голос и рассыпался смехом.

Смех летел над верхушками деревьев и сыпался с них в уши эсэсовцев, заставляя вжимать головы в плечи. Вполне обычное это "Ха-ха-ха", усиленное и разнесшееся над выпотрошенной и горящей колонной, проникало в уши солдат и леденило похлеще, чем осенние русские ветра.

– Валите обратно в Рейх!– прекратив смеяться, посоветовал голос.– Иначе закопаем всех вас, Козлов, здесь. Места у нас много,– снова грянул марш и русских хор спел на прощанье песню с лихостью и свистом.

Уже начинало смеркаться, и комдив принял решение отвести уцелевшие подразделения к поселку Уварово, западнее, чтобы подвести итоги и освободиться от балласта в виде раненых, контуженных и убитых. Похоронные команды, потянулись в поле, подняв на ветках белые тряпки и русские не стали им препятствовать.

Выжившие экипажи суетились у сгоревших на шоссе машин и тягачи пытались вытащить из этой груды наименее пострадавшую технику. К полуночи немцы угомонились, отступив, и в районе бывшего Колоцкого монастыря наступила относительная тишина. С позиций русских доносилась возня, там продолжали строить и укреплять оборону, а на шоссе затаились разведгруппы, получившие задачу под прикрытием темноты, уничтожить проклятый танк-огнемет вместе с экипажем.

– Если удастся взять в плен танкиста из экипажа, то все будете представлены к Немецкому Серебряному Кресту,– пообещал Остендорф.– Тому, кто лично повяжет танкиста Золотой Крест и премию в сто тысяч марок. Рейхсмарок,– уточнил гауптштурмфюрер.– Это просил вам передать Папа,– диверсанты переглянулись и каждый из них невольно подумал о том, что сто тысяч марок, конечно, сумма изрядная, но что с ней делать в этих проклятых Богом местах.

– Отпуск в Германию – месячный Папа тоже обещает отличившимся,– дополнил список бонусный Остендорф, будто прочитал мысли подчиненных, и парни невольно заулыбались, заблестев в темноте зубными оскалами.

Немецкий крест, введенный нацистами и презрительно называемый в Вермахте "Яичница Гитлера" за свои несуразные размеры, пользовался в Ваффен СС, заслуженным почетом и о нем мечтал каждый. Больше, чем о привычном Железном. Стимулированные самым наилучшим образом разведвзвода, под прикрытием темноты, начали просачиваться через загроможденное горелой техникой шоссе и обходить монастырские постройки с обеих сторон. Один из взводов, перемахнул через полуразобранный забор из кирпича и растекся по подворью монастырскому, чутко прислушиваясь к окнам и дверям, мимо которых крался. Но подворье было пусто, и никто не выскакивал на них с топорами и вилами, не говоря уж о чем-то огнестрельном. Где-то на ветхой крыше хлопала кровля, колеблемая порывами ветра, а из-под заколоченных крест накрест дверей в русский храм, выскочила одичавшая кошка, метнулась под ноги, шарфюреру Штейнеру Фрицу и зашипев, шмыгнула обратно в пролом.

– Дерьмо,– прошептал, чуть не открывший стрельбу шарфюрер и командир взвода – оберштурмфюрер Фогт Фриц, зашипел на него разъяренным котом.

– Заткнись, Фриц. Ветер от нас,– взвод, сноровисто перебегая от строения к строению, достиг восточной ограды и затаился прислушиваясь и принюхиваясь. Не видно было ни зги. Небо опять затянуло и мерзкий русский дождь начал поливать лежащих диверсантов-разведчиков, не спеша и от всей души. За оградой просматривалось здание, у которого по предварительным данным должен был дислоцироваться секретный русский танк, но сейчас его видно не было. Оберштурмфюрер ткнул в плечо шарфюрера тезку и тот понимая его без слов, перемахнул со своим отделением через забор, растворившись в темноте. Вернулось отделение через две минуты и доложило, что танк стоит с той стороны у обочины шоссе и движения рядом с ним не обнаружено.