Шимун Врочек - Метро 2035: Питер. Специальное издание

Из потолка выходила закопченая труба, через несколько загибов спускающаяся вниз, к дизель-генератору. Через нее выпускали выхлопные газы. Еще одна труба – для забора воздуха с поверхности.

Неопрятные связки кабелей. Распределительный щит распахнут, пучки проводов в изоленте торчат, будто волосы из носа.

На стене самодельная надпись «Место для курения», на фанерной табличке зачеркнуто и дописано рукой Постышева: «Поймаю, убью!» На полу стояла банка с окурками. Иван пригляделся: трупов рядом с банкой не обнаружилось.

Пока никого не поймал, видимо.

Дальше Иван увидел стол с конторкой, на нем зеленую толстенную папку технических инструкций на все случаи жизни; рядом стул.

Второй стул почему-то лежал на полу.

Постышев сдвинулся с линии Иванова взгляда, подошел к стулу. Поднял его и сел.

За минуту до этого Иван думал, что просто широкая спина коменданта заслоняет все. «М-мать. Как быстро исчезают иллюзии». Иван повернулся к Постышеву.

– Ну? – спросил комендант.

– В какую сторону они ушли? Сазонов с ребятами? Давно? – Если Сазонов преследует похитителей, стоит ему помочь. – Стоп! Надо позвонить на «Адмиралтейскую»… Пусть перекроют туннели.

– Звонил уже, – сказал Постышев, почесал подбородок, посмотрел на Ивана. Комендант постарел лет на двадцать сразу. Постышев с усилием усмехнулся: – Связи нет.

– Ни с кем?

– Ни с кем.

Плохо дело. Только сейчас, глядя на остатки креплений дизеля, Иван начал осознавать, насколько все хуево.

– Блять, – сказал он. – И зачем этим уродам понадобился наш генератор?

Не бывает немотивированных решений.

Бывают скрытые желания, которые наконец себя проявили.

– Куда дальше, командир? – Егор Гладышев смотрел вопросительно. Ищуще. Конечно, пока не так, как на Ивана – Иван, Иванядзе, Фигадзе – но уже видны первые ростки святой веры в старшего, знающего все и вся, которые позже дадут обильные всходы. Сазонов выдержал паузу. Этому он тоже научился у Ивана.

Дай подчиненному увидеть, как ты принимаешь решения.

Дай ему осознать, насколько это непросто.

Пусть он проследит весь путь мысли на твоем лице и поймет, что сам на это не способен…

Потому что это правда.

Большинство людей не могут принимать самостоятельные решения, они боятся первобытной силы, заложенной в «делаю, как считаю нужным». Хочу и делаю. Люди боятся ошибки, опасаются сделать хуже, чем уже есть. Это слабость, инфантилизм. Того хуже – глупость! Способность принимать решения и потери, с ними связанные, формировать, лепить мир под себя – качества лидера.

– В левый, – сказал Сазонов.

Сначала нужно придумать, очертить, фактически вылепить, как из глины, голыми руками – человека, которым ты хочешь стать. А потом настоящего себя, из плоти и крови, втиснуть в задуманный образ. Где надо – подрезать, где надо – подложить вату. Очень просто. Это называется не самовоспитание – нет, к мо́нтерам красивости! Это называется – намечтать себя. Хочешь, чтобы люди воспринимали тебя как сильного человека – веди себя как сильный человек.

Не притворяйся.

Люди прекрасно чувствуют фальшь, но если намечтать себя сильного, никто не заметит подмены.

– В левый, – повторил Сазонов.

– А если они поперлись по другому туннелю? – Гладыш почесал затылок под каской. – Че тогда?

– Тогда мы лажанулись, – ответил Сазонов. «Чертов засранец, вечно бы ему спорить».

– Ага, – сказал Гладыш. Потом до диггера дошло. Открылся рот, некрасивый, с гнилыми пеньками. – И… че делать?

– Желаешь выбрать самостоятельно? – вкрадчиво спросил Сазонов. Этот прием он позаимствовал не у Ивана, а у главы службы безопасности «Адмиралтейской» – Якова Орлова. Прошлая встреча была… скажем так, запоминающейся. – Почему нет? Выбирай.

Гладыш закрыл рот. Буркнул что-то, потом с надеждой посмотрел на Сазонова:

– Левый, значит?

Сазонов пожал плечами.

– А я разве не так сказал?

– Понял. – Гладыш кивнул. Шумно отхаркнулся, вытер небритую рожу рукавом и пошел вперед, в темноту, рассекая лучом фонаря сумрак туннеля.

Иван прислонился лбом к перегородке. Прикрыл глаза. Ощущение надвигающейся катастрофы – гигантской, клацающей, в холодном полированном металле – стало сильнее. Он почти слышал гул и скрежет ее безжалостных механизмов. Не о том думаешь, одернул себя Иван, думай о другом. Думай – велел он себе. Как и кто это сделал.

И, для начала – зачем?

Украли самое ценное, что было на «Василеостровской». Украли ее сокровище. Дизель-генератор освещал станцию днем, заряжал аккумуляторы на ночь… И сейчас – на остатках батарей – дежурное освещение пока горит. И будет гореть, чтобы не вызывать панику.

Но паника все равно начнется. Шила в мешке не утаишь. Свидетелями последней агонии «Василеостровской» станут умирающие от недостатка света морковь, капуста и люди. Считай, половина рациона накрылась – а это почти все витамины. Цинга. Голод.

Катастрофа.

Теперь понятно, куда исчез Сазонов. Вернее, непонятно. Где он теперь? Если погоня была удачной, то где дизель?

Надо автомат собрать, вспомнил Иван некстати.

Вокруг диггера кипела работа. Люди входили и выходили, изображая бурную деятельность.

– Смотрите! – сказали сзади.

– Что там? Что?!

В дизельную набились станционные менты. Каста, бля. Развели суету сует… «Проколы системы охраны!» «Черт! Надо же!» Голоса сливались в невнятный тревожный гул. Иван встал у стены, слегка отставив локоть, чтобы не задеть поврежденные ребра. В боку медленно пульсировала боль.

Конечно, это не его дело. Люди Ивана – это разведчики и диггеры, ориентированные на заброску в зону врага, будь то чужая станция или разрушенный город наверху – им порядок наводить не с руки. И выяснять, кто прокололся с охраной дизельной – не их забота.

– Смотрите! – повторили сзади. Иван, все еще погруженный в свои думы, обернулся. В углу комнаты стоял мент. Заметив, что Иван смотрит, он присел на корточки и откинул брезент. На полу был рисунок. Иван встал и прошел через комнату. Увидел рисунок и задумался.

– Командир! – окликнули его.

Иван кивнул, глядя на знак. – У вас тоже народное творчество? – спросил он.

– Как? – Кузнецов опешил. – Н-нет. У нас вообще-то человека убили.

Иван медленно повернулся, посмотрел на Кузнецова:

– Шутишь?

Человек лежал на голом полу, безвольно откинув голову. На лице застыло знакомое Ивану выражение «я що, крайний?». В виске Ефиминюка было аккуратное точечное отверстие. Один-единственный поток крови…

– Пришли сменить, а тут такое. – Дружинник махнул рукой. – Эх, люди…

Иван присел рядом с телом. Из виска Ефиминюка торчала едва заметная металлическая полоска.