Александр Харников - Иным путем. Вихри враждебные. Жаркая осень 1904 года

К полудню сражение у Пескадорских островов уже завершилось. Русские крейсера, закончив спасение плавающих в воде британских моряков и десантников и высадив призовые команды на захваченные транспорты, повели их в направлении порта Даньшуй. Два грузовых парохода, сильно поврежденных попаданиями русских снарядов, не смогли проделать этот путь, и их пришлось затопить. Но и без этого добыча впечатляла – в качестве приза было захвачено пятнадцать английских военных транспортов с вооружением и боеприпасами. Военное имущество достанется русским, а пленных англичан германцы на Формозе приспособят к делу – рабочие руки там будут весьма кстати.

А тем временем доносящаяся с севера канонада говорила о том, что и там сражение уже вступало в завершающую фазу. И уже ни у кого не возникало сомнений – на чьей стороне в этот день будет победа…

21 (8) апреля 1904 года, 10:45.

Остров Формоза, неподалеку от порта Даньшуй.

Командирский мостик британского броненосца 1-го ранга «Глори»

Вице-адмирал Джерард Ноэль, словно окаменев, стоял на мостике своего флагманского корабля. Из-за мыса Талуншан навстречу его эскадре, словно ночной кошмар, показалась колонна русских эскадренных броненосцев 1-го класса. Поддерживать немцев пришла не пара быстроходных бронепалубных крейсеров, как предполагал британский адмирал, а вся русская броненосная эскадра, которая базировалась в последнее время на корейский порт Фузан. Если бы утечка сведений произошла обычным образом – в момент выхода из Вейхавея – русские броненосцы с учетом времени, необходимого для принятия решения и подготовки к походу, никак не смогли бы успеть прибыть сюда в полном составе. Теперь же стало очевидно, что русская разведка все знала заранее, и молодой русский император, люто ненавидящий англичан после покушения на свою жизнь и убийства брата, подготовил британскому флоту ловушку, готовую вот-вот должна была захлопнуться.

У русской броненосной линии подавляющее численное преимущество – семь броненосцев против четырех британских. О превосходстве в качестве артиллерии и бронирования даже не хотелось и думать. Да, общая боевая линия у британцев получалась длиннее. Но это с учетом замыкающих строй больших бронепалубных крейсеров «Пауэрфул», «Террибл», «Амфитрит» и «Аргонавт». Случись бой на обычной эскадренной дистанции, и они будут буквально нашинкованы начиненными шимозой десяти- и двенадцатидюймовыми фугасными снарядами русских броненосцев, в ответ едва ли сумев поцарапать надстройки русских кораблей.

Схватка крейсеров, только что закончившаяся с разгромным счетом 5:0 в пользу континенталов, не оставляла в этом никаких сомнений. Уцелевшие в ней британские крейсера «Гладиатор», «Тезеус» и «Виндиктив», как побитые собаки плетутся на правом траверзе броненосной эскадры. Русские рискнули и взяли на вооружение адское изобретение японского инженера Шимосе, которое почти не оставляло никаких шансов уцелеть ни недостаточно забронированным британским кораблям, ни расчетам открыто расположенной на палубе артиллерии.

Поврежденные и выпавшие из строя корабли – это совершенно очевидно – станут добычей русских и германских быстроходных крейсеров, выходящих сейчас на правый траверз эскадры русских броненосцев. Кроме того, неизвестно, где находятся эти ужасные корабли-призраки. Если их не было видно, то это совсем не значит, что их нет.

– Сэр, – неожиданно сказал старшина сигнальщиков, – головной русский броненосец только что выкинул два сигнала. Нам: «Сдавайтесь, или будете уничтожены», а чуть ниже своим: «Делай, как я».

– Тысяча чертей! – выругался кэптен Картер. – Эти русские заранее продумали план сражения и теперь готовят нам какой-то сюрприз, подавая своей линии лишь условные сигналы.

– Сэр, – сказал старшина сигнальщиков, – похоже, что это действительно так. Тем более что их флагманский «Петропавловск» только третий в колонне, а головными идут их самые мощные и новые броненосцы американской и французской постройки, «Ретвизан» и «Цесаревич».

– Боюсь, что ты прав, Гобсон, – сказал кэптен Картер, опуская бинокль, – против любого из этой пары наша «Глори» все равно, что терьер против волкодава. Мы можем только храбро лаять, но в случае реальной опасности не сумеем даже спастись бегством.

– Да, сэр, – ответил старшина сигнальщиков своему командиру, – мы надеялись на защиту британского флага, но, боюсь, что сегодня он уже пугает русских не больше, чем японское солнце с лучами. Мы крепко влипли, сэр…

Вице-адмирал Ноэль лишь искоса посмотрел на командира «Глори», ведущего такой довольно вольный диалог со своим подчиненным. Несмотря на свой возраст и огромный опыт, он все же оставался нижним чином. Но ничего язвительно-уничижительного адмирал сказать не успел. С боевого формарса, расположенного прямо над мостиком, донесся крик впередсмотрящего:

– Головной русский броненосец ложится на новый курс. Поворот влево…

– Проклятье! – выругался кэптен Картер. – Они подложили нам свинью! Эй, на дальномере, какая дистанция до головного?

– Пятьдесят пять кабельтовых, сэр, – ответили с дальномерного поста, – и дистанция быстро уменьшается.

– Сэр, – официально обратился кэптен Картер к адмиралу Ноэлю, – разрешите открыть огонь? Надо что-то делать, иначе русские сделают нам кроссинг-Т, за которым последует охват головы колонны.

– Вы боитесь, Картер? – спросил Ноэль и хотел, видимо, еще добавить что-то язвительное, но тут его прервал крик с формарса:

– Сэр! Головной русский броненосец дал залп!

Спустя примерно двадцать секунд, потребовавшихся русским снарядам для того, чтобы преодолеть сорок пять кабельтовых по прямой, и около шестидесяти по баллистической кривой, в море неподалеку от «Глори» поднялись четыре высоких водяных столба, смешанных с угольно-черным шимозным дымом и подсвеченных изнутри вспышками разрывов. Два снаряда легли со значительным недолетом, еще два упали в полукабельтове от «Глори», почти на траверзе левого борта. В воздухе свистнули осколки, на палубе истошно закричал раненый матрос.

Игра на выбывание началась…

Там же, 10:55.

Боевая рубка эскадренного броненосца «Ретвизан»

Старший артиллерист «Ретвизана» лейтенант Казимир Кетлинский был артиллеристом от бога, и в голове у него было что-то вроде баллистического вычислителя. В первом пристрелочном залпе он задал носовой и кормовой башне установки по дальности с разносом в два деления. Понаблюдав за падением снарядов от ближнего и дальнего полузалпов и получив с «Москвы» корректировку на перемещение кораблей, он внес поправки и, прочитав вполголоса короткую молитву на родном польском языке: «Ойче наш, кторый йестещ в небе, них щи свiнчи име Твое!», вдавил кнопку ревуна.