Александр Харников - Иным путем. Вихри враждебные. Жаркая осень 1904 года

Если учесть то, что другие виновники «Злосчастной войны» уже принесли своему императору подобные «извинения», возможно, что это распоряжение о поездке в Петербург было эдаким замаскированным приказом совершить самоубийство. Чем-то вроде черного шелкового шнурка, что время от времени турецкий султан присылает своим подданным, желая их смерти.

Послом Японии в Париже был барон Итиро Мотоно, 42-летний умудренный опытом дипломат. В нашей истории он через два года станет послом в России и при его участии будут приняты несколько двусторонних договоров, которые уменьшат напряжение между Японией и Россией. А в 1916 году Мотоно должен будет занять пост министра иностранных дел Страны восходящего солнца.

Второй японский дипломат – посол в Берлине граф Иноуэ Каору был человеком пожилым, успевшим уже побывать премьер-министром Японии. Он считался близким другом нынешнего японского премьера Ито Хиробуми. В феврале этого года Каору стал членом «Генро», и из всех присутствующих на свадьбе был самым высокопоставленным и влиятельным членом японской делегации. После подписания мирного договора с Россией он спешно, через территорию САСШ, отправился в Европу и прибыл в Берлин буквально накануне бракосочетания дочери своего императора. Не отдохнув после долгой и утомительной дороги, Каору выехал в Петербург. Вместе с ним из Берлина отправился на церемонию бракосочетания и бывший, а теперь снова действующий посол Японской империи в России Курино. Похоже, что Каору имел особые полномочия, полученные от микадо, для ведения переговоров на самом высшем уровне.

И вот эти три дипломата сегодня представляли на церемонии бракосочетания страну – родину невесты, которая после венчания должна была стать законной супругой русского императора и будущей матерью наследника российского престола. Двое из них – барон Мотоно и граф Каору будут по очереди держать брачный венец над головой невесты.

Ну, а само венчание прошло по давно утвержденному ритуалу. Обручальные кольца новобрачных были заранее уложены на золотое блюдо, стоявшее в алтаре. Оттуда их вынесли духовник императорской семьи отец Иоанн Янышев и законоучитель невесты епископ Николай. Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Антоний, который вел службу, передал кольца на руки молодым. Подошедшая к ним вдовствующая императрица Мария Федоровна «разменяла» кольца, и в этот самый момент орудия Петропавловской крепости начали салютовать в честь бракосочетания русского царя. Всего был сделан пятьдесят один выстрел. Как я уже говорил, во время венчания венцы над головой невесты держали по очереди ее соотечественники – дипломаты, а над головой жениха – великий князь Сергей Александрович и великий князь Константин Константинович, знаменитый поэт КР.

После венчания все присутствующие, согласно обычаю, направились по коридорам дворца, где для создания аромата было разбрызгано несколько десятков флаконов дорогих духов. Шествие закончилось в Николаевском зале, где уже были накрыты три огромных праздничных стола на две сотни персон. Все это называлось «торжественным трехклассным обедом». Он назывался так потому, что к этому обеду допускались лишь лица, принадлежащие к первым трем классам Табели о рангах.

Там веселье продолжилось. Оно сопровождалось музыкой и выступлением певцов. В числе их были «звезды», как отечественные, так и иностранные. В честь молодых провозглашали тосты и здравицы, после которых снова и снова гремели пушки на Петропавловке.

А закончилось все большим праздничным балом. По традиции он должен был начаться полонезом, где первой парой шел император с императрицей. Но из-за того, что Михаил еще окончательно не поправился после своего ранения, а его супруга еще как следует не научилась танцевать европейские танцы, бал начали великий князь Сергей Александрович с великой княгиней Елизаветой Федоровной. Потом все танцевали и веселились до десяти часов вечера, когда подошло время молодым впервые вместе отправиться в опочивальню. Совет им да любовь.

Ну, а вдовствующая императрица Мария Федоровна, когда Михаил с Машенькой ушли, тихонько шепнула мне и Нине Викторовне Антоновой, что хотела бы переговорить с нами. Для беседы в ее покоях уже накрыт столик, где можно будет без посторонних, не обращая внимания на строгий дворцовый этикет, и обсудить важные вопросы без посторонних ушей.

25 апреля 1904 года, полдень.

Лондон, британское Адмиралтейство,

кабинет первого лорда Адмиралтейства сэра Уильяма Уолдгрейва

Присутствуют:

первый лорд Адмиралтейства сэр Уильям Уолдгрейв;

главнокомандующий в Портсмуте адмирал сэр Джон Арбетнот Фишер «Джеки»

– Послушайте, Джон, – сказал сэр Уильям, потирая шею, будто на нее уже набросили пеньковую веревку, щедро намыленную и свернутую элегантным морским узлом, – вы уже знаете, что я нахожусь в немилости у его величества. Но самое главная немилость – это немилость уличной черни, газетных писак и избранных с их помощью парламентских болтунов. Джон, поскольку вы мой самый вероятный преемник и не замешаны ни в чем том, в чем я успел измазаться с ног до головы, то я вас пригласил для важного разговора, чтобы поделиться некоторой информацией в пока еще спокойной обстановке.

Адмирал Фишер с сожалением посмотрел на первого лорда Адмиралтейства, который, как ему показалось, разом постарел сразу на двадцать лет, и сказал:

– Я внимательно слушаю вас, сэр Уильям.

– Джон, – тяжело вздохнул Уильям Уолдгрейв, – в сложившихся условиях я прошу вас отказаться от своей идеи по тотальному переводу королевского флота на жидкое топливо. Сейчас, когда своими руками мы сделали Россию нашим смертельным врагом и усилили ее победой над Японией, а потом еще и толкнули в немецкие объятья, мы можем в один момент потерять контроль над персидскими нефтяными концессиями, которых вы, Джон, так долго и упорно добивались. Вы ведь знаете, что русские значительно усилили свой Туркестанский корпус, и, как нам удалось узнать, они хотят направить его не в поход на Индию, а на юг Персии, чтобы лишить Британию так необходимой ей нефти. Тем более что север Персии у них уже давно под полным контролем. Не всё в этом мире, друг мой, решается линейным сражением броненосцев. В глубине Евразийского континента мы пока не можем быть соперниками сухопутным полчищам русских. Россия, в силу своей огромной территории, обладает, наверное, всеми нужными для ее развития ресурсами.

– Я учту этот момент, – твердо сказал Джон Фишер, – и хочу заметить, что кроме Персии нефть в значительных количествах найдена в Венесуэле, некоторых африканских колониях и в Голландской Вест-Индии. А эти территории расположены довольно далеко от русских границ. Кроме того, в новых условиях, учитывая усиление русской угрозы, мы сможем найти взаимопонимание с нашими американскими кузенами, которым победа русских над Японией тоже нанесла весьма значительный финансовый ущерб. Без жидкого топлива наш флот качественно будет на два шага позади немцев и русских, у которых нефти, как я понимаю, теперь будет более чем достаточно.