Алексей Калинин - Экзекутор

Кирилл чуть присвистнул. Это в планы не входило, но эмоциональный фон рассчитал как нельзя лучше.

Галину трясло. Бомж ушел, а запах экскрементов никуда не делся. За ларьком она нашла испачканную тряпку, от которой шел отвратительный запах. Женщина с омерзением кинула влажную ветошь в пакет и зашвырнула его в мусорный бак. Но долго ещё казалось, что запах витает в воздухе. Даже Сережка, когда пришел после школы, наморщил нос и постарался смыться как можно быстрее.

В этот вечер Галина не видела бродягу у забора. Женщина решила, что он оставил её в покое, и не стала тревожить охранников.

Показатель изменился ещё сильнее. Теперь в углу планшета виднелось:

3/5

Людмила пыталась развеять грусть мужа, но тот ерошил волосы и рассчитывал только на ночной ход плана. Бомж Игорь был против такого поворота, но Кириллу всё-таки удалось его убедить в необходимости небольшой жертвы. Пришлось даже задействовать знакомого врача, который недавно выписывал бюллетень. План претворялся в жизнь.

Если всё рассчитано верно, то вечером завтрашнего дня Кирилл должен был увидеть сообщение от «L.i.L».

Следующим утром женщина не увидела привычную картину у своего ларька. «Прогнала?» – кольнуло под сердцем. Она не знала, радоваться этому событию или огорчаться. С одной стороны, он портил ей торговлю тем, что ошивался неподалеку и отпугивал клиентуру своим замызганным видом. С другой стороны… привыкла она к нему, что ли?

Даже толстый картон не лежал на ступеньках. Женщина вошла в ларек и погрузилась в работу. Люди шли, заказывали, платили, она отдавала товар, отсчитывала сдачу. Принимала товар, расплачивалась и записывала. Галина несколько раз ловила себя на том, что выглядывает из окошечка и старается найти взглядом бездомного. Его нигде не было – ни на бетонной плите, ни у ограды. Червячок вины за свою несдержанность глодал её изнутри.

– Сереж, как дела в школе? – Галина подождала, пока сын расскажет новости, и потом задала интересующий вопрос: – Слушай, а ты сегодня не видел своего знакомого… как его… Игоря?

– Нет, мам, не видел. Ты же сама запретила с ним разговаривать, – удивился сын. – А он тебе нужен? Хочешь, я поищу?

Галина взъерошила мягкие волосы сына, чмокнула его в лоб, отчего он зажмурился и попытался вырваться.

– Нет, не нужно. Делай уроки. Я тебя пока закрою и схожу до столовой.

Кирилл наблюдал и потирал руки. Теперь остался ход охраны. Петрович не должен подвести, он и так маячил раз в полчаса у ларька Галины.

День прошел спокойно. Галина так и не увидела оскорбленного бродягу и решила про себя, что и черт с ним. Вот ещё, о всяком бомже беспокоиться! Да любой на её месте поступил бы так же! Она взяла сына за руку и почти вышла с территории рынка, когда внезапно остановилась у домика охраны. Галина и сама не могла сказать, почему она туда пошла. Или червячок вины сделал своё дело, или же все-таки она решила до конца выжить этого бродягу…

– Подожди меня здесь! Я быстро. – Галина передала сыну пакет с продуктами и зашла в домик.

– Привет, Петрович! – поздоровалась женщина с пожилым мужчиной в черной форме.

– А, Галиночка! Привет-привет! Ну как ты? За лыцаря ещё замуж не вышла? – Петрович улыбнулся так широко, что морщинки превратили лицо в печеное яблочко.

– За какого «лыцаря»? Ты о чем, Петрович? – недоуменно посмотрела на него женщина.

Теперь пришла очередь удивляться охраннику. Кирилл даже похлопал, глядя на актерскую игру Петровича. Эх, такой талант пропадает!

– Дык ты чё, ничего не знаешь, штоль?

– Чего я не знаю, Петрович? Рассказывай, не томи. Я запарилась сегодня, так что башка не варит совсем, а ты ещё загадки загадываешь.

– Дык это… Игорь-то. Бомж местный. Я о нем. Он же возле твоей палатки, как пес, по ночам ходил. Всё охранял. Даже спал на ступеньках. Я, было, прогнать собрался, а он мне так душевно и выдал: мол, не гони, батя. Влюбился, грит, в хозяйку ларька, а подойти боюсь. Он и убирался возле твоей палатки, бумажки да ветки собирал, мухе садиться не давал. Грит, что уже месяц пойла в рот не брал, понравилась ты ему сильно, мол, только тобой одной и живет.

Галина почувствовала, как в груди нарастает упругий ком. В глазах стало тепло-тепло. Она прерывисто вздохнула.

– Да ну, влюбился! Врал, поди. Пожрать хотел, вот и вертелся рядом.

– Не, Галиночка, не скажи. На «пожрать» он в магазине грузчиком зарабатывал. Он и с Сережкой, вон, подружился, помогал ему уроки делать. Знаешь, какой Игорёха башковитый? Сканворды на раз-два-три решает. А тут позавчерась пассажир пьяненький за твою палатку зашел, так Игорь его выгнал с матюками, тот даже штанов не успел нацепить. Правда, вредный мужик оказался. Подождал, пока Игорь отойдет, да дерьмом ларек и вымазал. Игорь догнал да сунул пару раз этому пьяненькому, а потом до утра твой ларек отмывал. Свою майку пожертвовал, а у меня ещё ведро для воды брал.

Так вот почему у него ладони были чистые! А она его кирпичом… Если бы она только знала… Галина ощутила, как слезы жалости и вины полились горячими каплями из глаз. Тушь потечет… Да плевать!

Кирилл тоже почувствовал ком в груди. Эх, в нем умирает великий драматург! Он вперился в планшет, где показатель изменился ещё раз:

4/5

Вот же чёрт! Ещё немного, и работа тю-тю. Может, оно и к лучшему? А то непонятные задания, непонятная работа, непонятные наниматели…

– Ну, не плачь. Он живой остался, – продолжал играть Петрович.

– Живой? – переспросила Галина и ощутила, что дыхание замерло в груди. – С ним что-то случилось?

– Ну да, в больницу его отвезли. В первую городскую. Вчера ночью снова тот пассажир пришел с друзьями – сильно, видать, его Игорь обидел. Вытащили ломики, а твой лыцарь встал у двери и никого не подпускал. Они ить хотели Игоря поломать да ларек твой разгромить. Я покуда наряд вызвал да наружу выскочил, кто-то лыцаря ножиком и пырнул. Меня увидели – и драпать, а я уже «скорую» вызывал. Геройский он у тебя мужик, оказывается! Помыть, одеть, и за человека сойдет. Ты куда, Галинка?

Женщина вышла на улицу. Сережка что-то спрашивал у неё, но она не слышала. Ноги не держали, она опустилась на асфальт, и слезы хлынули рекой. Плакала навзрыд минут десять. Выплакивала тяжелую жизнь матери-одиночки. Выплакивала одинокие ночи в холодной постели. Выплакивала свою жестокосердность по отношению к настоящему мужчине.

Петрович принес кружку с водой. Галина половину расплескала, пока осушила до дна. Сережка обнимал её и шептал что-то ободряющее, охранник похлопывал по плечу, на них озирались люди. Оглядывались, делали свои предположения, выводы и спешили по делам. Галина смогла взять себя в руки и утереть слезы.

– Ты сказал, что его в первую городскую увезли?