Алексей Калинин - Экзекутор

Петрович утвердительно кивнул.

Кирилл смотрел, как по светло-зеленому больничному коридору спешила запыхавшаяся женщина. Её сначала не хотели пускать, пока она не рухнула на колени. Говорила, что приехала к раненому мужу, что очень нужно, слезы так и струились по щекам. Сына оставила внизу с медсестрой, сказала, что вернется быстро.

Она только туда и обратно.

Вот и нужная палата. Галина перевела дух, оправила халат, выдохнула и открыла дверь.

Игорь лежал возле окна. Лицо бледное, худое, на скуле кровоподтек. На шум двери он повернулся и…

– Здорово, бомжатина! Ты чего здесь развали-ился? – Галине не удалось выдержать веселый тон, на последнем слове голос предательски дрогнул.

Он улыбнулся и протянул к ней руку…

Кирилл в коридоре глубоко вдохнул и уже на выдохе услышал писк со стороны планшета. Показатель изменился:

5/5

Не успел? Кто-то другой опередил? Всё напрасно?

Следом прямоугольники камер потухли, и на их месте загорелись три буквы «L.i.L». Чуть ниже вспыхнула надпись:

Вы прошли тест. В понедельник в 10 утра на место сборов.

«Только в России дерущиеся люди могут

побить вместе того, кто хочет их разнять»

М. Задорнов

Выходные Кирилл решил провести с Людмилой. Жена с радостью согласилась, она ужасно соскучилась по общению с мужем, который последнее время пропадал на работе и приходил домой усталый. Понятно, что он старался быть добытчиком, принести в семью как можно больше денег, чтобы она ни в чем себе не отказывала, но… Людмила порой говорила, что всех денег не заработаешь, а жизнь проходит мимо, и время, проведенное врозь, уже не вернуть.

Осенний парк ВДНХ радовал глаз багрянцем листвы и тихой грустью засыпающей природы. Хризантемы приглашали использовать их лепестки вместо ромашек и узнать, что на самом деле идущий рядом человек «любит-не любит». Рудбекии золотыми коронами выделялись из общей разноцветной массы. Ультрамариновые астры тоже норовили высунуть соцветия вперед, будто призывали обратить на них взгляд и восхититься, хотели «словить хайп».

Людмила радовалась теплому дню бабьего лета и радостно щебетала обо всем на свете. Она пыталась расшевелить, раскачать мужа, который в последние дни как-то замкнулся, отстранился от неё. А позавчера даже на специально пересоленные макароны не обратил внимания, съел и поблагодарил за вкусный ужин.

На все расспросы отвечал мягко, улыбаясь и по делу, но что-то явно не договаривал. И это «что-то» не могло оставить Людмилу в покое…

– Слушай, а давай зайдем в «Карелию»? Посмотрим резиденцию Деда Мороза? И заодно на фигуры из дерева посмотрим? Недавно Машка с мужем там были, так сказали, что внутри вообще суперски сделали. Ну пойдем? – Людмила потянула мужа за локоть.

– Да пойдем, пойдем, – кивнул тот в ответ. – Только… это… ты не устала? Посидеть не хочешь? Воды, мороженого?

– Нет, вот рельсы я бы лизнула и занюхала красной смородиной. – Людмила хитро посмотрела на Кирилла и рассмеялась, когда он недоуменно взглянул на неё. – Да перестань, Кирилл, всё нормально! Беременность не повод считать меня инвалидом.

– Да я не считаю. Беспокоюсь просто… – Кирилл обнял жену и заглянул в карие озера, полные любви.

– Всё нормально. Если что, я обязательно скажу.

Путь до павильона проходил мимо ларька с напитками, и Кирилл всё-таки купил бутылку воды, хотя Людмила и отказывалась. Сказал, что для себя. На самом деле он уже приметил, что Людмила начала прихрамывать на левую ногу и неосознанно прикладывала левую руку к пояснице, стараясь чуть выпрямиться.

Показался павильон номер шестьдесят семь, коричневые колонны и резные фигуры вверху, а чуть позади – белый фасад здания, наблюдающий за посетителями тусклыми бельмами окон. Немного в стороне от входа компания из пяти молодых людей вовсю радовалась жизни. Две бутылки водки беззастенчиво стояли на лавочке, а рядом расположилась нехитрая закуска. Гогот, сортирный юмор и мат в качестве приложения.

Люди проходили мимо, отводили взгляды. Вдалеке маячили постовые, но подходить ближе к разнузданной компашке не спешили. Пока не воняет, лучше не трогать.

Людмила тоже потянула Кирилла мимо лавочки, тот стиснул зубы, но прошел, опустив голову. Чтобы не посмотреть в глаза молодчикам. Чтобы не было повода словить фразу: «Хер ли уставился?»

Молодые люди, не стесняясь проходящих мимо, обсуждали любовные победы. Один из них, мордатый здоровяк с коротким рыжим ирокезом, громко разглагольствовал, перемежая фразы матом:

– А потом её в туалет потянул, она и поперлась. Ну, как обычно, на уши присел, что люблю и жить насрать, а она повелась. Ух, как я её жарил – визжала свиньей, но жопой елозила от души! Сиськами чуть бачок не разнесла. Так завела, что две палки за раз кинул. Второй раз на клыка дал. Ух, едва мозг через хрен не высосала! Я потом сказал, как долбаный лорд Байрон, что позже подойду и заберу её с собой в трехэтажный особняк жить. Только дела перетру и подойду. Она, довольная, к мужу пошла (этот бухарик даже не заметил, что его жены долго не было) с корефаном нажирался. Ну, а я в другой клубешник поехал – в этом чё-то скучно стало…

– Красава, Шмель! Таких только драть и надо! – воскликнул бритоголовый крепыш и поднял бутылку водки. – Пусть другие женятся, а мы их жен драть будем!

Друзья рыжеволосого дружно заржали и стукнулись пластиковыми стаканчиками.

Желваки Кирилла дернулись, ноздри раздулись, но Людмила потянула его дальше. Она почти умоляющим взглядом просила Кирилла не вмешиваться, тот мягко улыбнулся ей. Улыбка далась с трудом.

Какие всё-таки свиньи живут рядом с ним! Специально прийти в место массового скопления народа, у всех на виду жрать водку и при этом материться, как сапожники… И никто им не сделает замечания. Боятся.

Возле ларька «ЧАЙ-КОФЕ-ВАФЛИ» Кирилл задержался. Он купил по стаканчику чая для обоих и взял пару вафель.

– Давай немного посидим, перекусим, наберемся сил, а потом пойдем? – предложил он Людмиле.

Та оглянулась на очередной взрыв смеха в сорока метрах от них.

– Может, мы потом посидим? Я не устала. Честно-честно.

– Пойдем, пойдем. – Кирилл потянул её к скамеечке, где уже сидела семья с пятилетним малышом.

Мальчик был одет в матроску и бескозырку с надписью «ВАРЯГЪ», он покосился на подошедших и прижался к ногам матери.

«Почему дети всегда прижимаются к матери, а не к отцу? Чтобы не мешать папе устранять опасность?» – подумал Кирилл и подмигнул мальчишке. Тот смущенно спрятал лицо, но потом хитрый глаз снова взглянул на Кирилла.

– Простите, не помешаем? – спросил Кирилл.

– Нет, пожалуйста, – кивнул глава семейства – коренастый мужчина с обтянутым футболкой животом.