Андрей Деткин - Ожерелье Зоны

Капитан кашлянул.

– Так вот, – засуетился Шарапкин, ощущая в голове блаженную леность, а к товарищу капитану братскую любовь. – Вышел мужик в комбезе на середину двора, развернул ствол на подъездную дороги и как пальнет пламенем. Мне даже у забора жарко стало от такой радуги. Честно сказать, я немного струхнул. Почудилось, что сейчас он развернется и как по мне даст, – прапорщик махнул рукой, замолчал, соображая продолжение. Но продолжение не складывалось, время шло. – Во-от.

– Ты что Таирову про меня наплел? – спросил Чаушев, читая на пустом и пьяном лице Шарапкина его мысли. Впрочем, читать было уже нечего.

– Я?! – Шарапкин выкатил глаза и подался вперед. Его удивление и обида в голосе выглядели весьма убедительно. Но капитан продолжал гнуть свое.

– Мне надо знать точно, что именно ты ему рассказал. – Впервые за все время их застолья капитан посмотрел на охранника. Посмотрел строго и как-то опасно. Даже будучи под «медовым шафэ», Шарапкин явственно прочел это во взгляде капитана. – Понимаешь, Шарапкин, – смягчился Чаушев, – это может плохо отразиться на моей службе, а в итоге и на твоей. Мне надо знать, чтобы я смог минимизировать ущерб.

– Да… – прапорщик надул щеки, выкатил глаза и пожал плечами, всем видом показывая, что он ни при чем и не находит слов в свое оправдание.

– Я жду, – для храбрости и укрепления доверия, Чаушев налил охраннику, немного плеснул себе. Выпили.

– Даже не знаю, что могло бы не понравиться начкафу, – Шарапкин поставил стакан на стол и потупил взгляд.

– Начни с того, что у меня связи с военными и иногда я перевожу контрабандный груз. Тебе же об этом хорошо известно. Ты, дурачина, – капитан не удержался от оскорблений, – собственноручно загружал зилок сухпаями и армейкой. Ты же, раздолбай распоследний, деньга за это получал. Чего тебе не жилось?

– Да, товарищ капитан, он меня так хитро вывернул…

Чаушев прекрасно представлял, как это происходило. Бутылка-две сносного пойла, доброе слово, вот вам и вся хитрость, весь Шарапкин на ладони. Прямо как сейчас. «Дурак. Какой же я идиот, что подвязал этого дебила. Сам виноват. Денег пожалел. Лучше бы Тучина подбил. Пусть дороже, зато надежно».

–…я и рта не успел открыть, а он мне уже все про нас выложил. Говорит, так, мол, и так, ему все известно. И знаете, от кого? От Фофана, – поймал непонимающий взгляд капитана, пояснил: – Афонасьева. Этот Афонасьев такое трепло…

– Что именно? – Чаушев исподлобья смотрел на охранника, не в силах скрыть злость.

– Ничего такого, товарищ капитан, – блеял Шарапкин, наконец, поняв, чем дело пахнет. Приятная слабость куда-то улетучилась, страх занял ее место. – Сказал, что да, Фофан не соврал, что вы с военными связь держите. Что если надо, то можете кое-что привезти, а если очень надо, то и по воздуху доставить. Помните, вы с летехой говорили о вертолете? Я и предложил товарищу полковнику, кстати, – немного воодушевился Шарапкин удачно подвернувшейся мысли, – воспользоваться вашими услугами со значительной скидкой. Да, говорю, наш капитан вас уважает и обязательно сделает для вас значительную скидку. Подумал, здорово, если начкаф с нами будет. Как бы под ногтем у нас. Если надо, мы его прищучим этой контрабандой. Ведь правильно я подумал, а? – Шарапкин с робкой надеждой взирал на сурового командира.

– Дурак ты, Шарапкин, – выдохнул Чаушев и откинулся на спинку стула, поражаясь то ли наивности, то ли тупости подчиненного, то ли своей тупости.

Придерживаясь за спинку сиденья, раскачиваясь, как при шторме, Алексей пробрался в заднюю часть десантного отделения. Поднял глаза, повертел головой, нашел рукоятку. Открыл люк, высунулся. Дунул пронизывающий ветер, затрепал по волосам, задергал за воротник, рукава, словно спрашивал, почем вещички. По лицу ударили холодные капли. Пальцы ощутили мокрый металл. Здесь мотор ревел значительно громче, из выхлопных труб выдувал облака дыма. Сквозь него сталкер старался рассмотреть хоть что-то, но все зря. Сплошная сырая, дымная чернота. Он задраил люк и снова пробрался в отделение управления.

–…а эти на бэтаре, – говорил Пистон, – им наша «таблетка» на фиг не нужна. Да и с щелкунами завязали. Перевелись они все.

– Переловили, а не перевелись, – Гриф недобро посмотрел на наемника.

– Да бес с ними. Скажи лучше, как нам быть, когда до леса доедем?

– Как быть? – задумчиво произнес Гриф. – Давай-ка покурим сперва, там и решим, как быть.

Алексей вспомнил о трофейной пачке, отклонился, полез в карман куртки.

– Пистон, – снова заговорил Гриф, – ты че, не куришь?

Молча, с видимой неохотой, наемник достал из нагрудного кармана «Тройку». Удерживая левой рукой руль, выбил о большой палец две сигареты, протянул Грифу. Затем достал себе. Пачку убрал на место. Зажигалку все же пустил по рукам. Пройдя круг, она вернулась. Молча некоторое время все трое курили.

– К нашим, за Бром надо валить, – наконец, сказал Гриф.

– Не угадал, – ощерился и как-то не к месту ухмыльнулся Пистон, – земляки там. Они с Седыхом за одно. Как пить дать Пирцент с ними уже связался. Они нас ждать будут.

– И черт с ними, прорвемся. Ну… это, у нас во какая махина, – подал голос Алексей и хлопнул ладонью по броне.

– Они твою махину с одного выстрела подпалят. РПГ у них имеется.

– За крестом все равно придется бэтар бросить, – заговорил Гриф, попыхивая табачком. – Это здесь аномалий кот наплакал, а там, только гляди не вляпайся. Знают они это и поджидать будут. Зачем им свой бэтар палить, – помолчал, а затем сказал: – Даже засаду делать не будут. Пустят рыкстера и все. Думается мне, кнопки на маяках земляки сами жмут, – посмотрел на Пистона.

– Те, что не дают им разбежаться?

Гриф кивнул.

– Сами, конечно, – подтвердил Пистон.

– Надо уходить туда, где нас не смогут достать, – сталкер наморщил лоб, провел рукой по волосам, вздыбливая челку. На несколько секунд свист и гул двигателя затопили отделения.

– И куда? – Алексей напрягся. Он уже знал, что предложит сталкер, и внутренне приготовился. За рокотом дизеля Гриф его не услышал и ответил на тот же вопрос, который задал наемник, только зычней: «Куда предлагаешь?»

– К бункеру.

– К бункеру?

– Да, – лицо Грифа сделалось сосредоточенным, он сухо распорядился: – Когда допрешь до леса, поворачивай направо и малым ходом вдоль опушки.

– А аномалии?

– Нет их там. Мы ходили, знаем.

Сердце у Алексея тревожно затрепыхалось. Он вспомнил дымную тварь, как та заползла ему в рот. Вспомнил мерзкие ощущения в горле, пищеводе. Дым вовсе не был воздухом с едкими примесями и канцерогенами, он был желейным, густым, как червяк, пропихивался в глотку и не давал дышать.