Дэвид Дрейк - Кризис

Ему так и не позволили увидеться с Сойером. Получи капитан такую возможность, он с большей охотой разговаривал бы с этими парнями. А сейчас ему никого видеть не хотелось — за исключением Гранта.

Да, вопреки его ожиданиям, Грант остался жив. Спустя некоторое время руководитель шпионского ведомства вошел в электронную камеру Инглиша, уселся по другую сторону перегородки и спросил:

— Ну что, поостыл малость, капитан? Тогда давай поговорим. Ты по-прежнему нам нужен. Я притворюсь, что ничего не произошло, если и ты, со своей стороны, сделаешь то же самое.

— А все-таки я тебя продырявил, — сказал Инглиш хрипло. Босс шпионов двигался слишком скованно: наверняка ему наложили швы. В одном Инглиш был уверен — сидящий перед ним человек ранен.

Забыть все? Забыть пропавших без вести? И Ковача, зажавшего в руке телекоммуникатор? Возможно ли такое?

— Инглиш, я пытаюсь тебе втолковать, что мы не враги.

— Значит, я очень непонятливый. Пусть мое дело рассматривает военно-полевой суд. Но, допустим, я поверил вам. Что тогда?

— О'кей, — произнес Грант таким же ровным голосом, каким дикторы зачитывали сводки новостей. — СЕРПА хочет, чтобы ты воевал дальше. И я этого хочу. Но сначала нам придется договориться…

— Мне наплевать, выпустите вы меня отсюда или нет. Ты ведь получил мое послание. Я хочу выспаться, а заснуть не могу, потому что мои люди пропали без вести! Так что найди другого дурака и учи его обращаться с этой чертовой аппаратурой, на которой вы все просто помешались. Вы хоть сами это понимаете?

— Понимаем. Я уже говорил, мы сейчас в сложном положении. Сойер уже согласился на наши условия. Пора бы и тебе сделать то же самое.

— А каковы ваши условия?

— Тебя не тронут, приятель, и ты опять отправишься воевать. Чистеньким. Никто не станет задавать лишних вопросов. Все будет, как прежде. Если тебе не терпится застрелить настоящего врага рода человеческого, я подберу подходящую кандидатуру. Но чуть позже. Хотя я уже сейчас считаю — недоразумение, произошедшее между нами, носило личный характер и к служебным делам никакого отношения не имеет.

— Я пробыл в этой дыре… — И вправду, сколько же он здесь просидел? Трудно сказать. Не так уж долго, должно быть, если до сих пор нужен им в качестве командира 92 — й роты. А с другой стороны, достаточно, чтобы его хватились. Он покачал головой.

— Так что, Инглиш, — «да»?

— Не знаю. А как поживает Ковач?

— «Да» или «нет», ковбой? Учти, второй раз мы спрашивать не будем. Если мне придется снять тебя с должности, считай, что ты покойник. А если выберешься из этой истории, мы вместе подумаем над всеми проблемами. И недавний эпизод, как я уже сказал, будем считать досадным недоразумением.

«А Грант, оказывается, крепкий орешек, — нехотя признал про себя Инглиш. — Я-то думал, что боевые действия прекратились».

— Я не могу продолжать разговор до тех пор, пока ты не дашь мне положительного ответа, капитан.

— Считай, что я его дал, — нехотя процедил Инглиш, тяжко вздохнув. Конечно, хорошо, если он получит свободу. Капитан уже скучал по Сойеру. И даже по своему Дельта. Хотя все его существо восставало против этой сделки. — Но учти — я обязательно разыщу своих без вести пропавших.

— Я и сам на это надеюсь, Инглиш. А теперь, если у тебя есть вопросы, задавай.

Черт побери, да что же нужно такое натворить, чтобы выйти из этой проклятой войны? Ему это пока не удалось. Хотя, нет, здесь дело в другом. Девяносто вторая рота — слишком ценное подразделение, чтобы его лишаться. Личные мотивы не играют здесь никакой роли, как признал сам Грант.

Осознав это, Инглиш почувствовал собственную незначительность. В следующий раз, когда он отправится охотиться за людьми, у него это лучше получится. Но охотиться он будет за пропавшими без вести.

«Где-то очень далеко отсюда находятся Клиари и Мэннинг. Они наверняка живы», — говорил себе Инглиш. И если он сумеет добраться до них, то игра стоит свеч. Никто другой не станет сейчас искать двух пропавших женщин — у Флота есть задачи поважнее.

Капитан взглянул на человека, которого совсем недавно пытался убить, и не увидел, ничего, кроме облегчения в ясных, светящихся умом глазах Гранта. А когда начался инструктаж по предстоящей операции, Тоби Инглиш окончательно убедился, что его не надули.

Он покидал тюрьму свободным человеком, о чем свидетельствовала карточка, вложенная в бумажник. Его слишком ценят и боятся потерять — по крайней мере пока идет война.

Уже вернувшись на техбазу морских пехотинцев, он узнал, что пробыл в камере-одиночке всего сорок восемь часов. Поприветствовав небрежным жестом сотрудников наземного техобслуживания, приводящих в порядок свое оборудование, он отправился за скафандром.

В шлеме, подвешенном на крючке, лежал черный коммуникатор. Точно такой же, какой был у Ковача. А может быть, тот самый.

Но на этот раз Инглиш знал, что с ним делать.

— Здравствуйте, сэр, — раздался у него за спиной голос Сойера. — Как отдохнули?

— Так себе. — Он обернулся и растянул губы в угрюмой усмешке. — Собирай личный состав. Через сорок минут — инструктаж.

— Ну и ну! — Сойер присвистнул. — Слушаюсь, сэр.

Глядя вслед лейтенанту, Инглиш отметил про себя, что в походке и осанке Сойера сквозила прежняя тяжеловесная грация крупной собаки. И только глаза выдавали лейтенанта: во взгляде затаились боль и неуверенность.

Но во время войны случаются издержки. Иначе чем объяснить, что капитан Инглиш сейчас здесь и сражается с механизмами, начиненными искусственным разумом.

Клиари, милая… Мэннинг. Я делаю это ради вас.

Статья XXXVIII

Все документы, хартии, транспортные накладные, паспорта, а также любые иные бумаги, находящиеся на борту захваченного судна и взятые в качестве трофеев, должны быть надежно защищены, и командир корабля, захватившего трофей, должен отправить оригиналы полностью и в подлинниках в Верховный трибунал Адмиралтейства…

Статья XXXIX

Никто из лиц, перечисленных в настоящем Акте, не имеет права изымать часть трофеев или кораблей, захваченных в качестве трофеев, а также товаров и ценностей — кроме тех случаев, когда это требуется для обеспечения безопасности или для обеспечения действий судов в период войны…

Обломки погибших кораблей казались случайным мерцанием в небе Халии. Когда интенсивность боевых действий возрастала, яркие прочерки уничтоженных судов, метеорами проносившихся по небу, становились обычной картиной.

Попытка адмирала Дуэйна с ходу прорвать боевые порядки Синдиката провалилась, однако вынудила противника бросить в ход последние резервы. Когда наступающие сблизились с группировкой дредноутов, битва превратилась в борьбу на изнурение противника. В таких условиях большой боевой опыт, накопленный Флотом в войне с халианами, позволил Альянсу быстро склонить чашу весов в свою пользу. Тем не менее корабли Синдиката продолжали двигаться вперед и подошли вплотную к Халии; несколько шальных ракет даже разорвалось в ее атмосфере.