Захар Петров - Метро 2035: Муос. Чистилище

Несколько лет спустя Вера спросила Жака:

– Зачем все эти знания диггерам? Это ведь совсем не помогает защищаться от врагов, ходить по переходам и добывать пищу.

– В этом наше предназначение. Великая Марго – основатель свободных диггеров – завещала нам стать народом, хранящим знания. Пока диггеры будут существовать, мы будем передавать эти знания новым поколениям. Когда-то они обязательно пригодятся.

– Но в библиотеках Центра все равно больше информации, чем в вашей Поэме знаний. Их ученые все равно знают больше, чем знаете вы.

– Республика и Центр заняты решением сиюминутных проблем. Их интересуют знания, которые могут давать пищу и лечить от болезней. Такие знания они берегут и даже делают кое-какие открытия. Но фундаментальные, систематизированные знания, накопленные человечеством, жившим на Поверхности, утрачиваются. Я не уверен, что сейчас кто-нибудь из ученых Муоса сможет более или менее последовательно изложить теорию относительности. Возможно, там уже нет письменных упоминаний об этом открытии. Но, пока живы диггеры, эта теория будет известна людям. Несмотря на последние успехи, Республика, а остальной Муос – особенно, по-прежнему дичают. Люди не желают учиться. Инспекторат Республики требует от лабораторий максимальной практической отдачи, а не глубинных исследований. Знания утрачиваются. Когда-то, через пятьдесят, сто, двести лет, диггерская Поэма Знаний станет основой для нового всплеска науки. То, что мы держим в своих головах, будет подарком одичавшему человечеству, вернувшемуся на Поверхность. Все это пришлось бы настигать долгие тысячелетия. Конечно, наши знания тезисны. Но доработать теорию в сотни раз легче, чем ее разработать.

– У вас грандиозные планы, – с недоверием подытожила Вера.

Вера не разделяла оптимистичные взгляды Жака. Но Поэму она учила. Часами, сидя на голом полу, погрузившись в отрешенный транс, она со всеми повторяла сухие тезисы диггерской науки.

Одновременно Вера старалась овладеть другим мастерством – управлением своим телом. Она уже не так сильно мучилась от холода и недоедания. Она могла заставить себя не думать об этом. Но изгнание мыслей о потребностях тела облегчало, а не изживало полностью ее страдания. Она научилась спать на голом полу, но это был скорее не сон, а беспокойная дрема, в которой сознание непрерывно боролось с ломящимися в него тревожными сигналами тела. Вера была истощена: она с брезгливой тревогой проводила рукой по выступающим ребрам на своей груди. Голова у нее кружилась, ноги еле шли. Желудок истошно требовал наполнения. Вера жаловалась Жаку:

– Я больше не могу. У меня нет сил.

– Ты тратишь много энергии. Скоро ты научишься отключать в своем теле то, что тебе не нужно.

– У меня ничего не получается. Я скорее умру.

– Не умрешь. Твои инстинкты не подчиняются сознанию. Но когда твое тело «поймет», что дальше – смерть, оно сдастся.

Жак был прав. Когда Вера, уже совсем истощенная, погрузилась в ночную дрему, ей показалось, что душа покидает ее тело. Она пыталась удержать себя в своей голове, перекатив туда все свои ощущения. И она поняла, что не чувствует тело, не чувствует холода, голода. Ей было хорошо, и она в первый раз нормально заснула. Теперь она могла отключать в себе то, что ей не нужно. И могла не обращать внимания на капризы собственного организма.

У Веры обострились зрение и слух. Она видела в темноте на десятки метров. За сотню шагов она могла услышать упавшую каплю и определить, сколько поворотов по коридору пролетел звук, пока достиг ее уха. Она научилась бесшумно ходить. Она научилась читать знаки на полу, стенах и потолке. Оказывается, за десятилетия подземной жизни люди оставили на стенах неисчислимое множество следов: от похабных надписей, начертанных подростками сразу после Последней Мировой, до сложных зашифрованных диггерских обозначений; от следов обуви на наслоении песка до касательных царапин арбалетных стрел.

Овладение телом было лишь этапом к самой вожделенной для Веры ступени диггерского мастерства. Она ждала момента, когда возьмет в руки секачи. Она зачарованно смотрела на других диггеров и особенно Жака, когда они танцевали завораживающий танец с секачами. Казалось, вся энергия подземелий в этот момент вливается в неутомимо кружащиеся волчки, в которых превращались диггеры во время ката с оружием. Диггер с секачами – это не просто диггер с секачами. Это – иная ипостась, гармоничное сочетание плоти и смертельного оружия. Движения опытного диггера абсолютно гармоничны, и в то же время они все время асимметричны: казалось, что ни одна позиция и ни одно движение не повторяются дважды. Диггер постоянно перемещался в трех проекциях: он двигался по полу, крутился, опускался почти до уровня земли и подпрыгивал, а иногда делал несколько шагов по отвесной стене перехода, вздымаясь над невидимым врагом. Танец диггера со стороны казался просто танцем: боевые выпады рук танцующего почти незаметны. И лишь видевший диггера в бою знал, что каждое из этих движений смертельно опасно для врага.

Вере казалось, что диггеры в своем умении ведения боя в переходах непобедимы. И она не могла понять линию поведения диггеров – они почти всегда избегали боя. Вере запомнился один случай. Они шли по переходу где-то в районе Дражни. Впереди шла Зоя. Она быстро набросила на светляк накидку, чтоб его не было видно в темноте. Вера уже знала, что это значит, и прислушалась. По переходу, в двух-трех изгибах от них, навстречу кто-то шел. По едва слышным шагам босых ног Вера определила: идущих четверо, и это не диггеры. Трое шли размеренно, четвертый – семенил ногами. Диггеры бесшумно отступили назад и скрылись в ближайшем ответвлении перехода, вжавшись в стену. Вера знала: диггеры будут защищаться только в том случае, если неизвестные зайдут в ответвление, где они стояли. Но четверо с факелом прошли мимо. За полсекунды, пока они проходили мимо ответвления, Вера рассмотрела диких диггеров: доходяжные, волосатые, грязные, с дубинами в руках. Трое мужчин вели связанную женщину, такую же худую и грязную. Скорее всего – провинившуюся соплеменницу. В племенах диких, скатившихся до полуживотного состояния, женщины приравнивались к домашним животным, предназначенным для работы, секса и воспроизводства племени.

Дикие прошли дальше. Когда они удалились шагов на сто, между ними что-то произошло. Послышались примитивные злобные слова одного из диких:

– Ди, ба! Би, ба!

Вера, уже знавшая нехитрую лексику диких, насчитывавшую пару сотен слов, перевела для себя: «Иди, баба! А то бить будем!». Женщина закричала:

– Отпустите меня, пожалуйста! Ну не надо! Возьмите меня, а потом отпустите! У меня – дети маленькие!