Дмитрий Панасенко - Ллойс

– Ага, руки-то опустить можно? – Недовольно сплюнув в воду, проворчал снайпер. – А то копытами грести неудобно.

– Шутник, ыть, да?! Обожди, говорю! – Из кустов снова раздался непонятный лязг. – Вот. Теперь, ыть, можно, – закивал снова показавшийся из зарослей обладатель пенсне, – теперь всё можно. Кроме, ыть, стрельбы и резких движений. Турель в «желтом» режиме, понял? Знаешь, ыть, что такое?! Объясняю для неграмотных и шутников: кто цапнет пушечку свою или ножик решит достать, или ко мне ближе, чем на три шага подойдет – Бабах и всё. Ливер по всей палубе. Мне уборка, а баянистам – корм!

– Каким еще баянистам?.. – проворчала Элеум, опуская руки.

****

– Неплохо ты устроился, только вывеску надо бы повыше повесить и краской размалевать. А то ее из-за камышей видно плохо, – прочавкала, жующая кусок источающего пар мяса, расположившаяся на легком плетеном креслице наемница. – Вкусно.

– Это да, – блеснул треснувшими стеклышками очков, высокий, болезненно толстый, буквально, вываливающийся, словно тесто из кастрюли из своего заляпанного маслом синего рабочего комбинезона мужик. – Обведя хозяйским взглядом здоровенный, метров пятнадцать в поперечнике, сваренный из железных профилей с привязанными к ним проволокой многочисленными пластиковыми бочками плот, на одном конце которого возвышалось небольшое, слегка кособокое деревянное строение, видимо, служившее хозяину жилищем, а на другом, мерно гудя и помигивая желтым огоньком светодиода, водила стволами опутанная проводами и непонятными механизмами спарка здоровенного, крупнокалиберного пулемета. Оставшееся пространство палубы занимали несколько неясного назначения приборов, заваленные разнообразным инструментом вперемешку с металлической стружкой и деталями слегка траченные временем и ржавчиной станки, а также сваленный в кучу разнообразнейший хлам. – Магазинчик, ыть, у меня, хороший. Ты кушай, ыть. Кушай. Баянист свеженький, ночью ко мне вылез.

– Баянист? – Вскинула брови, потянувшаяся за следующей порцией наемница. Это, ведь, рачье мясо.

– А это рак и есть, – насмешливо прищурился снайпер, развалившийся в кресле-близнеце того, в котором расположилась девушка. – Только мутант. Головогрудь побольше, хвост поменьше. Почему так называют, не знаю.. Знаю, что эта пакость размером с собаку вырастает…

– Больше, – покачал головой хозяин плота. – Намного больше. Вода, ыть, прибывает… Всем известно: больше воды, ыть, – больше баянист. Сейчас метра полтора, ыть, бывает, встречаются. А бывают и весом за два центнера. А кличут их так потому, что если доведется, какого-то живьем в кипяток окунуть, рулады, ыть, ну, чисто гармонь выдавать начинают.

– Этот, значит, не слишком крупный. – Прищурилась девушка, крутя в руках кусок исходящего паром мяса.

– Ну да, – хозяин плавучего дома развел ладони на расстояние около полуметра, – на крысиную тушку большого не поймаешь… таких мы пальцекусами зовем…

– Крысиную? – С подозрением уставилась на предложенное угощение девушка..

– Это, ведь, членистоногие, жрут, в основном, дерьмо и падаль, – не обращая внимания на насупившегося толстяка пояснил девушке стрелок, – их мясо даже мутанты местные только с голодухи едят, а тут где-то могильники затопленные недалеко. Какая дрянь в воде плавает никому неизвестно.

– Понятно, – хмыкнув, Ллойс подхватила с тарелки очередной истекающий соком ломоть и впилась в него зубами. – Фкуф-фно!!

– А то, ыть, мяско-то первый сорт, а заразы не бойся, баянисты, ыть, прямо в теле антидоты вырабатывают, да и смыло давно всю активную органику и неорганику с этих мест. – Довольно улыбнувшись, хозяин подхватил с тарелки последний оставшийся на стоящей посреди небольшого пластикового столика измазанной подливой широкой тарелке бледно розовый кусок, открыл больше смахивающий на жерло потухшего вулкана рот… – Лучше, ыть, вареного с укропом баяниста закуски не найти. – Огладив покрытую жиром бороду, толстяк бросил слегка смущенный взгляд на жующую девушку и снова широко разулыбался.

– Здесь и укроп есть? – Насмешливо вскинула бровь девушка.

– Ну… Растет… бывает, – Слегка смутился толстяк.

– Пью, ты, вроде, про город говорил.

– Город дальше на севере…

– Не, Крысятник уже лет пять как паводком смыло, – испуганно замотал головой толстяк. – А вы туда шли?

– Примерно… Нам туда, где рынок есть… Припасы пополнить надо. – Задумчиво протянула девушка.

– Тогда, ыть, считай, что вам повезло, – довольно оскалился толстяк. – Кстати, как вас звать-то?

– Меня Дохлой кличут. – Сыто икнув, наемница со слегка осоловелым видом откинулась на спинку кресла, провела ладонью по гребню ирокеза, а потом поочередно ткнула пальцем в сторону напарников. – Вот этот, мелкий, что на тебя, будто волк, смотрит, наш бравый командир Райк. Не смотри, что от горшка два вершка, лучшего бойца на пустошах не сыщешь. С серокожими жил, представляешь? Меньше чем за десять кило серебра даже не чихнет, потому он такой молчаливый. Я его сама иногда боюсь. А тот – любитель природы, что про баянистов мне лекцию прочел, это элита всех вольных стрелков, Слепой Пью. За километр у комара на лету крылья отстрелит, да что там крылья, фальцетом жужжать заставит..

– Пью – пират, ыть, что ли? – Перебив наемницу, скептически хмыкнул жирдяй и поправил сползшее на кончик носа пенсне.

– Почему пират? – Удивилась девушка.

– Да так. Не бери, ыть, в голову. Вспомнилось как-то… – Отмахнулся лопатообразной ладонью хозяин плота. – Это я так, ыть, с дуру ляпнул, какие сейчас пираты… А меня, как вы, наверное, уже поняли, Ыть звать.

– Ыть?

– Ыть, Ыть, – захохотал довольный произведенным эффектом толстяк, – думаю, почему Ыть, объяснять не надо?

– Не обязательно, – задумчиво почесав переносицу, Ллойс запустила было руку во внутренний карман куртки и болезненно поморщилась. – Чем торгуешь, Ыть?

– Да всем, ыть, помаленьку, – пожал плечами торговец, отчего его брюхо заколыхалось, словно под тканью комбинезона была не человеческая плоть, а огромный кусок желе. – В основном, ыть, тем, что местные приносят или сам собираю. Ни с земли, ыть, тоже товар есть.

– Пушки имеются? – Наклонилась вперед девушка. – Только нормальные.

– Конечно, ыть, – сверкнув покрытыми трещинами стеклами, солидно кивнул жирдяй, – сейчас принесу. – С трудом выпроставшись из намного более капитального, чем предложенные гостям, вырубленного, похоже, из цельного пня, покрытого затейливой резьбой кресла, торговец скрылся в пристройке.

– Ты что творишь, Дохлая, совсем берега потеряла? – Как только хозяин плота отошел на достаточно далекое расстояние, – зашипел развернувшийся к девушке наемник. – Ты же нас чуть не угробила!