Андрей Ерпылев - Америка off…

Можно было, конечно, купить какой-нибудь «левый» паспорт, где-то и когда-то утерянный или украденный, и «навесить» на ничего не подозревающего растяпу кроме десятка-другого несуществующих в природе фирм-однодневок, зарегистрированных на его имя «дешевеньких» «альфа-ромео» и всяких разных джипов еще и солидную сумму, но связываться с откровенным криминалом Мерзлину претило.

Случай подвернулся, как всегда, случайно.

«Оголодавшему» в армии другу-компаньону Сереге Извекову «запоносило» «оттянуться по полной» в жарком забугорье, и Алексей посодействовал ему в получении загранпаспорта: имелись кой-какие связи в ОВИРе. Естественно, все анкеты тоже заполнил сам, по дружбе…

Нет, поначалу не было даже и мысли подставлять Извекова, но больно уж все удачно складывалось…

Серега поехал загорать в свой Египет, а Алексей начал действовать.

Сначала он тщательно «засветил» его в Интернете во всех возможных и невозможных местах, прилежно создавая образ этакого не очень чистого на руку и не особенно отягощенного интеллектом «свободного художника», дорвавшегося до халявы. В ход шли взломанные пароли платных сайтов, причем не только «порнушных», а также спамовые рассылки, обещавшие головокружительные дивиденды вложившим куда-нибудь в Нигерию исключительно по протекции некого «г-на Мобуту» или «д-ра Око-Оболе» несколько десятков тысяч «зеленых», пара компьютерных «пирамид» и даже откровенно мошеннический интернет-магазин… Причем на реальный доход от всех этих «гешефтов» Мерзлин и не надеялся, так что пара-другая тысяч явилась скорее подарком.

Когда же подготовка была закончена, пришла очередь главного. То самое, ради чего затевалась вся свистопляска, отняло от силы неделю, после чего деньги были переведены на несколько открытых опять же на имя Сергея пластиковых карт, откуда стремительно рассосались (опять же в интернет-магазины, сетевые казино и т.д., и т.п.), с не меньшим изяществом перекочевав через пару-тройку «станций» в карман самого доморощенного Копперфильда. Ловкость рук, и никакого мошенства, понимаешь!

Тысчонкой, правда, пришлось пожертвовать, положив ее на банковский счет, конечно, на имя ничего не подозревающего «компьютерного взломщика», но вдруг для розыска пропавших денег привлекут отечественные службы?

Заключительным аккордом всей операции была продажа системного блока, с которого велась вся работа, за сущие гроши (якобы из-за покупки нового, более мощного «компа») благодарному за это без памяти другу, от радости забывшему, что истинному компьютерному асу совсем не обязательно с целью повышения производительности техники заменять ее кардинально — достаточно модернизации на уровне отдельных блоков…

После «смерти» виртуального Извекова минуло больше года. Неправедно нажитые денежки частично «крутились», принося неплохой «навар» в Москве (куда Алексей и сам подумывал перебраться) в руках маминого брата дяди Яши, частично превращались в различные блага цивилизации. Сам комбинатор начал уже забывать, не видя явных проблем у подставленного им друга, о всех опасениях, связанных с удачно провернутой операцией, как грянуло…

Это чертово приглашение, полученное Сергеем из Италии, заставило Мерзлина изрядно поволноваться, и был даже момент (и не один), когда он хотел во всем признаться другу. А что? Денег с лихвой хватило бы и на двоих (особенно, если не зацикливаться на сумме, «обнародовав», скажем, процентов двадцать, а то и менее…). Спрятать парня до того времени, как все уляжется. Скажем, в Москве, под крылышком того же дяди Яши, по принципу «иголки в стоге сена»… Но Алексей так и не решился. И не одни лишь финансовые резоны взяли верх…

Билась в мозгу слабенькая надежда, что все волнения не стоят и выеденного яйца, чемпионат — не липовый, и Серега, повидав Италию, вернется вскоре домой, с пустыми карманами, но довольный… Зачем же терять друга (в первую очередь), поспешно саморазоблачившись перед ним? После оглушительного выигрыша Извекова надежда совсем скорчилась, но открыться ему теперь значило подставить себя по полной программе…

Неразрешимая нравственно-финансово-шкурная дилемма (теперь уж, наверное, трилемма какая-нибудь) довела Мерзлина до закономерного финала: он запил.

Два дня, запершись в своем тайном «гнездышке» на северо-западе (не таскать же случайных девчонок домой, прямо под огонь тяжелой артиллерии в лице родителей?), сказавшись всем отъехавшим по делам в «столицы», совершенно один, изредка выбираясь на волю лишь для того, чтобы пополнить запасы съестного и горячительного, Алексей «квасил»… Нет, он не жрал стаканами гнусную водяру — его «самобичевание по-русски» носило более утонченный характер: шампанское под фрукты и икру сменял мартини под паштеты и салаты, который, в свою очередь, отступал перед коньяком с лимоном, и лишь потом пришла пора водки, но, опять же, самой приличной…

То ли водочка, извечный русский прояснитель совести, хотя и в импортной упаковке, то ли иные материи сыграли свою роль, но под занавес «злодей» дозрел до того, что каждые пятнадцать-двадцать минут хватал мобильник, вновь и вновь набирая хорошо знакомый номер. Заранее обливаясь сладкими покаянными слезами, он жаждал выкрикнуть в мембрану роковые слова, но… Равнодушный женский голос ледяным тоном неизбежно сообщал ему, что «абонент недоступен или временно находится вне зоны досягаемости…» Означать это могло только одно, но, пропустив пару рюмок, Алексей снова и снова шарил по столу в поисках скользкой коробочки…

Курт Вайцхогель лихо тормознул свой мощный сверкающий «БМВ» у знакомого отделения «Дрезденер Банка», привычным движением ботинка откинул никелированную подножку и, ласково шлепнув по обширному заду, обтянутому черной кожей, подружку, так и не покинувшую заднего сиденья, направился к уличному банкомату, на ходу вынимая из нагрудного кармана кредитку.

Погодите морщить носы, господа: Вайцхогель вовсе не относился к сорту байкерского сообщества, предпочитающего немытые патлы элегантной прическе, вонючую комнатку в трущобах приличной квартире на Александер-плац, а социальное пособие — неплохому жалованью в серьезной фирме. Первого с лихвой хватало в жизни Курта и до знаменитого «разрушения стены» [25], когда будущее в «красной» Германии казалось беспросветно серым, вожделенный Запад — недосягаемым, а восемнадцать лет, прожитые на белом свете, — бесконечным марафоном… «Порошок», добытый неведомыми путями, тогда был (или мнился?) единственным просветом, суматошная толкотня дискотеки под рев луженой глотки Тилля Линдеманна, еще не помышлявшего о «Раммштайне», — верхом наслаждения, а «стальной конь», не нынешний, конечно, а попроще — Пегасом…