Андрей Ерпылев - Америка off…

Учитывая то обстоятельство, что держать верное направление на территории, представляющей собой сплошную полосу препятствий, не смог бы и мастер, не говоря о трех дилетантах, «Банни Брэдли» двигалась по такому невообразимо сложному маршруту, описать который не смог бы ни один математик.

— Хорошо еще, что все проселки здесь нарезал, похоже, один и тот же геометр, — ворчал Сергей, выруливая на очередную дорогу, прорезающую степь или одичавшее поле — кукурузное, картофельное или пшеничное — вычерченной по линейке линией. — А то бы заплутали, как дважды два…

Одна беда, что нарезались неизвестным геометром (землемером или как его там) дороги строго с севера на юг и с востока на запад, а путешественникам нужно было несколько в иную сторону…

Увы, уже через пару-тройку километров (Извеков начинал уже мерить расстояния в милях, чему немало способствовали карты и показания спидометра) приходилось сворачивать и порой в кукурузных джунглях, из которых не было видно не то что горизонта, но и неба, объезжать очередное препятствие, оказывающееся не по гусеницам даже БМП. Вывернутый горизонт немало способствовал возвращению на курс, но выбрать какой-нибудь ориентир и держать курс на него удавалось не всегда: очень уж однообразны ландшафты «кукурузного штата». Порой, чертыхаясь себе под нос, приходилось выворачивать на девяносто градусов, подчиняясь окрику «штурманов» из башни, так как наконец «очухавшийся» от бесформенности удельсаант указывал совсем не то направление, которое еще минуту назад казалось истинно верным.

Кошмарное плутание в зарослях, еще недавно бывших культурными насаждениями, подошло к концу, когда после очередного слепого участка «Банни», облепленная размочаленными стеблями, выбралась на широкую полосу асфальта, почти не поврежденного, разве что слегка порубленного гусеницами более тяжелых, чем она, машин. Указатель на Уортхингтон, штат Миннесота, лежащий почти точно на маршруте, намеченном Сергеем и Мэгги еще в начале пути во Флориде, тоже оказался весьма кстати…

— Вперед! — провозгласил в наушниках веселый голос Салли. — В Миннесоту!..

Сергей с рычанием перевернулся на живот и, не чувствуя боли в пальцах, и без того разбитых и покрытых коростой крови и грязи, снова и снова с размаху ударял кулаком по равнодушной американской земле. Он рыдал, ничуть не стесняясь этого, рыдал без слез, давным-давно иссякших…

Все было кончено. Кончено раз и навсегда, причем именно в тот момент, когда казалось, что все опасности уже позади и осталось лишь чуть-чуть до успешного завершения всей эпопеи.

Метрах в двадцати от Извекова еще дымилась неузнаваемая от обгоревшей на бортах краски бронемашина с сорванной взрывом башней, некогда бывшая веселой «Банни Брэдли». Но не о ней печалился водитель, а о том, что было совсем рядом, рукой подать…

У корней одинокого деревца возвышались два одинаковых холмика, увенчанные кособокими крестами, неумело сколоченными из каких-то подобранных неподалеку неструганых досок. Под ними, в неглубоких могилах, вырытых голыми руками и обломками тех же деревяшек, лежали два самых дорогих Сергею на этом свете существа, вернее то, что от них осталось после огненного погребения в пылающем адским костром чреве броневика.

Еще раз всхлипнув от нестерпимой боли в груди, Сергей поднялся и сел, уронив на колени тупо ноющие ладони. Кажется, левая кисть была серьезно повреждена, потому что совсем не действовали три пальца из пяти, но выяснять, так ли это, тем более возиться с обработкой раны и перевязкой не было никаких сил, ни физических, ни моральных.

Сергей жил здесь, если это можно назвать жизнью, не менее пяти суток по местному времени, почти совпадавшему с привычным засферным. Он ничего не ел, но чувствовал жары, только иногда отлучался к журчащему неподалеку водяному потоку (не то ручью, не то просто оросительной канаве), чтобы, окунув в него лицо, утолить изматывающую жажду и хотя бы чуть-чуть остудить обожженное до пузырей (давно уже полопавшихся и запекшихся струпьями) лицо.

Возвращаясь к могилам, он брезгливо огибал сваленные как попало смердящие и облепленные жирными мухами трупы врагов, мимолетно и тупо думая, что нужно бы убрать от воды разлагающуюся на жаре мертвечину, и тут же забывая об этом, ибо любые земные мысли вытеснялись единственным и могучим в этом одиночестве Горем…

Откуда они появились, эти разноплеменные люди, частью одетые в военную форму, частью — в гражданку? Откуда выбрались? Какая-то банда мародеров, обильно вооруженная трофеями из разграбленного военного склада? Местный отряд самообороны, принявший «Банни Брэдли» за авангард чьего-то наступления? Партизаны?.. Вряд ли кто-нибудь объяснил бы Сергею, кто именно и зачем расстрелял из засады практически в упор никого не трогающую бронемашину…

Зажмурившись, Извеков снова и снова, как на бесстрастном телеэкране, видел перед собой все происшедшее в тот роковой день, снова и снова переживал все это…

«Брэдли» наматывала на гусеницы милю за милей, оставив далеко позади границу Айовы и Миннесоты, наверстывая упущенное на бесплодном петлянии в кукурузном лабиринте время. Сергей держал руки на штурвале, улыбаясь про себя исполняемой позади на два голоса «Катюше», которой с грехом пополам научил спутниц, когда из густого кустарника, обильно разросшегося вдоль дороги, навстречу машине вылетел огненный шар…

Грохота взрыва он уже не услышал, лишь содрогнулась всем многотонным телом «Банни»…

— Ускоряйтесь! — проорал он что было мочи в микрофон переговорного устройства, нажимая на нужную кнопку «мухомора» и откидывая внезапно ставший тугим и неподатливым люк…

Обезглавленная бронемашина была покрыта, казалось, веселой красно-оранжевой порослью, едва колышущейся в замедленном времени, а из круглой дыры на месте исчезнувшей башни пузырем выплывал сизый дым…

Сергей не сразу понял, что, кроме него, возле горящей БМП никого нет, а когда, расталкивая ставший плотным киселем замедленный воздух, приблизился…

Гулко из глубин сознания неповоротливой рыбиной всплыла строчка секретного руководства: «В момент удара кумулятивного снаряда о броню развивается температура…»

Какие-то мысли появились в клубящейся пустоте, образовавшейся в голове парня вслед за страшными печатными словами, только тогда, когда в зарослях неторопливо распустились огненные цветы выстрелов и пространство между ними и бронемашиной наполнилось неповоротливыми шмелями пуль…

Еще никогда в жизни Сергей не был обуян таким желанием убивать… Убивать голыми руками даже не ради мести, а просто потому, что существа, сотворившие такое с двумя ни в чем не повинными девушками, не достойны права жить даже полными, не годными ни на что инвалидами…