Федор Березин - Покушение на Еву

Александр снова начал обходный маневр, единственный смысл которого был, наверное, досадить зверю. Его передвижение было очень медленно, так как любое препятствие на пути, будь то дерево, куст или просто неровность рельефа, могло таить за собой две живые сабли, управляемые целеустремленным, опытным мозгом. Усилия были вскоре вознаграждены рычанием, от которого кровь на мгновение остановилась в венах. Саблезубый давал знать, чтобы его не тревожили, и явно не был в настоящий момент расположен драться с кем бы то ни было. Но, видимо, он еще никогда не сталкивался с самоубийцами и, рыкнув еще раз, прекратил напрасное сотрясение воздуха. Тройка внезапно стартовавших в небо стервятников предупредила Александра, что тигр начал двигаться. Он неслышно взвел тетиву и присел. Однако это не улучшило его положения, дальность обзора стала нулевой, а для саблезубого это не имело значения, он наводился не только зрением, но и нюхом. Александр понял, что совершает смертельную ошибку. Он начал быстро отодвигаться вправо и назад, теперь боясь встать. Давление крови поднялось до такой степени, что он ничего не слышал, кроме ее ударов в висках. Однако громкое сердитое рычание внезапно полностью подавило этот звук – убийца был совсем рядом. Дальше терпеть неизвестность было нельзя: Александр с силой натянул лук еще более и вскочил. Все, что он успел заметить, – это сильное раскачивание кустарника. Затем, внезапно, испачканная кровью морда саблезубого появилась в четырех метрах от него. Он пустил стрелу, она прошла выше правого уха смилодона, которым тот даже не повел, и растворилась в расфокусированной дали. Александр сделал быстрый шаг назад, не глядя, просто стремясь отодвинуться дальше от этой морды. Время начало уплотняться, сводя в комок разнообразные события, причины, следствия и последствия. В то же мгновение Александр вскинул руки, желая овладеть закрепленным на спине тяжелым копьем, но подсознательно просто закрывая лицо, когда его нога, не нащупав опоры, сорвалась вниз. Одновременно с этим древний тигр сделал прыжок. Александр проваливался по склону оврага, падая ногами вниз, когда нижние края обоих копий уперлись в препятствие – выступающий корень. Поскольку Александр не отпустил метательного и не смог освободить его от сбруи, оно встало почти вертикально, при этом его ноги, не ощущая дна, продолжали скользить в неизведанное, и пики оказались гораздо выше головы. Экстравагантное крепление натянулось до предела, тормозя падение, и в этот момент сверху обрушился смилодон. В конечной стадии полета он успел отвести морду в сторону от препятствия, и поэтому оба наконечника не попали в нее, но они вошли в его туловище ниже: один в шею, а другой – толстый – в брюхо. Амуниция лопнула, и Александр скатился на песок в чем мать родила, точнее, родила не его, а то тело, которое он теперь занимал. Он был абсолютно невредим, лишен оружия и уже ничего не понимал в происходящем. Первым его порывом было пуститься наутек, поскольку рядом, кувыркнувшись через голову, грохнулся в протекающий ручей рычащий зверюга.

Затем он подобрал неаккуратно сделанный колчан и лук. Саблезубый пытался бежать, но его задержали копья. Тигр умудрился сломать оба, но от копья Толстяка было не так-то просто избавиться, солидный его кусок так и торчал снизу. А когда смилодон наконец почти осилил эту задачу, Александр с небольшой дистанции всадил в его бок пятнадцать стрел – весь наличный арсенал, причем только три из них отскочили от шкуры. Затем саблезубый, с трудом взобравшись на склон обрыва, все-таки скрылся. Вот теперь Александра затрясло от нервной перегрузки.

В этом мире у него было мало шансов прослыть великим оратором. Несмотря на все его уговоры, они все равно не поверили ему, и никто с ним не пошел. Он снова был один, и снова перед ним лежали неведомые опасности этой бескрайней дикой земли. Можно было предположить, что все и так обойдется – плюнуть на возможное возобновление набегов, но оставалась пусть малая, но все-таки вероятность, что саблезубый поправится. А поскольку он все же получил солидные повреждения, вероятность нападения на человека увеличивалась – трудно найти более медлительного и одновременно мясистого обитателя местности.

Однако Александр не решился осуществить поход в тот же день, слишком многое выпало сегодня на его долю. Он желал отоспаться, здесь было все же намного удобнее, чем на дереве.

Он проснулся еще до восхода и стал собираться в путь. Он выпросил у Балды копье, тот отдал с неохотой, но спорить не стал: вообще после того памятного выяснения отношений с Прямоходящим его стали немного побаиваться. Еще он прихватил лук, хотя стрел почти не было. Он еще раз попытался уговорить Бедуина – лучшего следопыта племени, но это снова оказалось напрасной тратой красноречия. Не верил тот, что одинокий сумасшедший мог прикончить злобного духа, насланного на племя неведомыми силами. В логике ему отказать было нельзя. Да и, кроме всего, относились теперь к Александру как к ожившему покойнику, он ведь вернулся в становище, просуществовав ночь в одиночку, это было невероятно еще до прихода саблезубого.

Александр без приключений добрался до ручья. Взбираясь на склон, в направлении вчерашнего отступления чудовища, он с трудом подавил порыв прекратить это рискованное предприятие. Но путь убедиться в исчезновении опасности для племени был только один – найти труп смилодона или довершить вчерашнее, доблестно начатое предприятие, добив раненого тигра.

Кровавого следа не было. Александр начал продвигаться вперед зигзагами, огибая особо густой кустарник. Он двигался с крайней осторожностью, буквально ощущая кожей каждый вновь преодоленный миллиметр. Он чувствовал мух, в поисках аэродрома садящихся ему на плечи и голову. Иногда они решали дозаправиться и втыкали в его грубую кожу рот-присоску, но все это происходило словно где-то далеко, все его внимание было там, впереди, слева и справа в пяти-шести метрах перед собой: это было расстояние прямой видимости в кустах, по воле случая имеющих немного листьев у стволов и гущу в верхних ветвях. Быстро взлетевшее от горизонта солнце било ему в затылок чуть справа, видимо, принимая его за часть окружающей растительности, обожающей фотосинтез, но, несмотря на все старания светила, он не зеленел и не останавливался, а плохо продуманный смертельный трюк длился и длился, не имея зрителей. Этот кошмар или сумасшествие продолжалось несколько часов, и единственное, что двигало Александром в это время, было чутье, то, чему древние люди доверяли гораздо больше, чем рассудку. Затем впереди он явно различил негромкое урчание, кто-то выражал большое неудовольствие его появлением. Александр замер и некоторое время вглядывался в густую листву. Окраска саблезубого еще не достигла того совершенства смеси хаоса и изящества, поставившего его далеких потомков на грань вымирания из-за отстрела на шубы, но тем не менее Александр с большим трудом различил его. Смилодон стоял совершенно неподвижно, боком к наблюдателю, голова его была скрыта деревом. Теперь, найдя то, что искал, Александр растерялся. Предположение о том, что это и есть раненый хищник, было оправданным, но кто мог поручиться наверняка? Человек, в своем большинстве, слабо различает аналогичных животных друг от друга, разве что это его собственная домашняя собака, и здесь был похожий случай. Неясно было даже, что страшнее: наличие нового врага или волшебное излечение старого знакомого? Если он после получения стольких ранений менее суток назад бродит по окрестностям, надежды осилить врага являлись утопией.