Владимир Добряков - Час совы

— Нет, — Лена мотает головой, — Во-первых, им и в голову не пришло брать у меня отпечатки. А во-вторых, на саквояжах они обнаружили только отпечатки продавцов. В магазине я работала вот в этих перчатках.

Лена вынимает из кармана комбинезона свои, некогда голубые, а теперь буро-синие перчатки.

— Когда проверили содержимое саквояжей, и выяснилось, что ничего не пропало, хозяин тут же выплатил мне вознаграждение в пять тысяч франков. Я посчитала, что достигла цели, но, увы, этих денег хватало на билет только до границы. Сам понимаешь, время послевоенное: разруха, инфляция, дикая дороговизна. К тому же возникла ещё одна проблема: у меня не было никаких документов.

— А не проще ли было бы самой продать хотя бы часть драгоценностей?

— И тут же попасться на этом! Ждать, пока всё утихнет, я не могла. Уехать куда-нибудь подальше, тоже. Это был единственный вариант.

— А если бы старьевщик заявил о взломе своей лавки, и полиция сопоставила бы факты?

— А с чего бы он стал заявлять? Я же не ограбила его, а купила у него вещи, правда, без его ведома.

Я с восхищением смотрю на подругу. Гениальная женщина! Я бы всё так тонко продумать не смог. А Лена продолжает:

— Я призадумалась. Повторять трюк с ограблением магазина нельзя, меня быстро привлекут, как сообщницу. Я уже начала подумывать об ограблении банка и стала присматривать объект для операции, когда на глаза мне попалось объявление. «Мадам Бенуа приглашает молодых, не старше 25 и не моложе 18 лет, женщин привлекательной внешности с хорошей фигурой для работы в варьете. Труппа поедет в Екатеринбург, где через две недели открывается международный съезд золотопромышленников. Знание русского языка, вокальные и балетные способности необязательны». Последняя фраза меня насторожила. Я навела справки и выяснила, что мадам Бенуа вовсе не антрепренер варьете, а бандерша. Она формирует публичный дом и действительно хочет ехать с ним в Екатеринбург, рассчитывая порастрясти кошельки золотопромышленников. Я приоделась по последней моде. Выглядело это несколько шокирующе. Представь: светло-бежевое атласное платье в обтяжку, без рукавов и намного выше колен. Такого же цвета сапожки-ботфорты, чуть ли не до середины бедра и на высоченной шпильке. Плюс ко всему, золотистые велюровые перчатки выше локтя. В парикмахерской я привела в порядок свою прическу и в таком виде заявилась к мадам Бенуа. При виде моих форм мадам чуть в обморок не хлопнулась. Придя в себя, она устроила мне собеседование, чтобы выяснить, насколько я гожусь для работы на съезде. Я не стала разыгрывать из себя святошу и поведала мадам такое, что она тут же стала отпаивать себя коньяком, впрочем, она не забыла налить и мне рюмочку. Мои познания в сексуальной сфере шокировали даже эту, видавшую всякие виды, бандершу.

— Представляю, что ты ей наговорила! — хохочу я.

— Да ничего особенного, — невинно отвечает Лена и продолжает рассказ.

— Мадемуазель Елена, — заявила бандерша, придя в норму, — Вы будете самым ярким бриллиантом в коллекции моего предприятия. Если вы возьмётесь обучить всему, что знаете в нашем деле, моих девушек, я выплачу вам пятнадцать, нет двадцать процентов прибыли. Договорились?

— Я согласна, — ответила я.

— Приступайте к работе немедленно. Девушки будут приходить сюда каждый день, и вы будете работать с ними с двенадцати до девятнадцати часов. Жить можете здесь, на всём готовом. Если вам понадобятся деньги на какие-нибудь расходы, касса предприятия к вашим услугам. По вечерам будут приходить клиенты. Предоставляю вам право проверять, как девушки усваивают ваши уроки. Для этого я устроила систему скрытого наблюдения за номерами, я покажу её вам. Понятно, что вам самим нет необходимости подрабатывать вместе с ними. Вы созданы не для местной клиентуры. Выпьем за успех нашего предприятия!

— Целую неделю, — рассказывает дальше Лена, — я добросовестно исполняла обязанности наставницы и тренера в заведении мадам Бенуа. Девушки, в большинстве своём, оказались способными ученицами. Еще неделю заняла дорога до Екатеринбурга. Оказавшись там, я, разумеется, не стала способствовать процветанию нашего бизнеса. В тот же день я совершила поездку в Верхний Уфалей, где и исчезла в одной из пещер. Боюсь, мадам Бенуа до сих пор оплакивает моё исчезновение.

— Ну, Ленка! Ты у меня — гений! — не удерживаюсь я от похвалы.

— Скажешь, тоже, гений! — улыбается Лена, — Никакой я не гений, просто, нормальный хроноагент. И потом, с кем поведёшься, того и наберёшься. Не ты ли всегда говорил: нет безвыходных положений, есть безвыходные люди. Да то ли ещё было! Это ещё ситуация была, можно сказать, тривиальная.

— Ну, хватит, — предлагаю я, — Рассказывать о своих приключениях друг другу мы можем очень долго. На что другое, а на это у нас времени будет с избытком. Пойдём-ка лучше попаримся. Банька готова. Ты не против?

— Ой! Ты даже об этом позаботился! — радуется Лена.

— Плохим бы я был мужем, если бы не знал, о чем ты сейчас, после всех этих злоключений, мечтаешь. Пойдём.

Отвожу Лену в баню, а сам возвращаюсь в дом. Подхожу к Синтезатору и творю для Лены голубой бархатистый халат с серебряными ящерицами и белым поясом. Подумав, добавляю белые гольфы. Спустившись в подвал, наливаю из бочонка ведёрко пива и со всем этим добром направляюсь в баню.

В предбаннике я оставляю халат и гольфы рядом с мелтановым комбинезоном и тапочками. Раздеваюсь сам и, набрав ковш пива, вхожу в баню. Лена уже нежится, разлёгшись на полоке. Выплёскиваю на каменку полковша пива. Горячий пар, насыщенный запахом хлеба и хмеля, мгновенно заполняет баню. Беру в руки берёзовый веник и, подойдя к подруге, командую:

— Расслабься!

Лена с готовностью распластывается, и я начинаю работать веником. Паримся мы долго и самозабвенно. То обливаемся ледяной водой, то поддаём пару: водой или пивом. Наконец, Лена бессильно распластывается на полоке и бормочет:

— Всё. Я, кажется, уже вся испарилась. Облако без штанов.

Обливаемся тёплой водой и выходим в предбанник. При виде роскошного халата Лена взвизгивает от радости и целует меня в щеку. А я набираю ковш пива и присаживаюсь на скамейку. Сделав два глотка, передаю пиво подруге. Мы пьём пиво и медленно сохнем. Обсохнув, Лена одевается, а я, прихватив её мелтановый комбинезон и свой камуфляж, иду в дом в одних ботиках. Там я надеваю халат и домашние тапочки.

Лена критически меня оглядывает:

— И всегда-то так. Для меня старается, а себе ничего толком не может сделать.

— Так, Леночка, со стороны-то оно всегда виднее.

Лена вздыхает и подходит к Синтезатору:

— Объясни, как с ним надо работать.

Выслушав мои инструкции, она тут же творит мне синий атласный халат и белые тапочки на мягкой подмётке.