Геннадий Прашкевич - Царь-Ужас

Смеющийся усатый моряк-победитель восхитил негритянку.

Дождавшись, когда мясник, ругаясь, ушел, она встала и пересела за его столик, куда скоро подтянулся и черноволосый.

– Я спал с негритянкой в Африке, – весело признался Семен.

– Почему ты не привез черную подружку в Париж? – заинтересовалась негритянка.

– Она была такая черная, что ночью я ее терял. Не мог найти даже на ощупь.

– Смотри, Либион, как у меня получилось! – крикнул хозяину черноволосый, быстро набросав что-то на листке бумаги, видимо постоянно лежавшей на его столике. – Смотри, я нарисовал эту черную женщину.

– Это проститутка. – Мсье Либион, не торопясь, подошел к столику. Наверное, он считался здесь знатоком и покровительствовал художникам. – Это всего лишь проститутка. Почему она получилась такой кривой?

– Потому что стоит две бутылки вина.

– За проститутку, даже за черную, я не дам и бутылку.

– Этот рисунок стоит больше какой-то одной бутылки вина, – обиделся черноволосый и встал.

– Куда ты? – настороженно спросил мсье Либион.

– Вон к той американской даме. Я покажу ей рисунок. Она богатая американка, у нее много денег, она должна понимать в этом толк.

– Если ты разденешься, тебя выбросят, – предупредил мсье Либион.

Черноволосый отмахнулся. Он неторопливо направился к застывшей от ужаса и восторга американке, но дойти не успел. Как только его ловкая руку скользнула к брючным пуговицам, мсье Либион подмигнул, и вышибала, дюжий серьезный молодец в красной феске, выкинул черноволосого все в тот же мусорный бак, стоявший за дверью.

И сам незамедлительно полетел туда же.

– Уходите, моряк, – озабоченно подсказал мсье Либион. – Не то я позову фараонов.

«Прямо Египет какой-то», – удивился Семен.

Они ушли, но останавливаться на достигнутом черноволосый не захотел, хотя ангел-хранитель окончательно отступился от него. Из кафе «Дю Дом» черноволосого выкинул мускулистый кельнер Андре (за что сам был незамедлительно выброшен из заведения). Потом они потеряли негритянку, а с ней пятьдесят франков. Семен дал купюру (мельче у него не нашлось) негритянке на вино, и она тут же потерялась.

– Это Париж. Даже негритянку найти в Париже нелегко, – с некоторой завистью покачал головой черноволосый. – Ты сказал ей, что прийти нужно в «Улей»? Ты сказал ей, что «Улей» находится на улице Данциг?

– Откуда мне знать такое, браток?

– Ладно, не жалей, – смирился черноволосый, когда они остановились перед странным домом, похожим не то на огромный запущенный сарай, не то на огромную уродливую пагоду. – Вот «Улей».

Было тихо, цвели цветы, только со стороны бойни Божирар несло мерзким запахом крови и доносилось приглушенное мычание обреченного скота. Вдали чадили трубы унылой фабрики, будто броненосец поднимал пары. Улица Данциг, плохо вымощенная, грязная никуда не вела. Ну, может, только в близкую осень. Сорняки ядовито зеленели, потому что их постоянно у густо посыпали каким-то порошком от крыс.

– Мадам Сегондэ, – окликнул черноволосый консьержку. – Не одолжите мне семь су? – Как ни странно, денег у него не осталось.

– Лучше я отолью вам похлебки, – мудро ответила консьержка. – Я сварила себе похлебку из картофеля и бобов. Божьи детки, пчелки мои, – заботливо запричитала она. – Вы не всегда приносите мед, а если и приносите, то все равно горький. Но есть надо каждому.

В глубине темного коридора, испуганно почему-то оглянувшись, черноволосый поставил миску с похлебкой перед небольшой серой ослицей, прогуливающейся в коридоре.

– Это художница?

Черноволосый не ответил.

Семен повернулся и сразу понял, почему черноволосый промолчал.

Три плечистых подвыпивших человека, даже не сняв рабочих фартуков, ломились в запертую дверь. На черноволосого и на Семена они не обращали никакого внимания.

– Я сам видел, там баба! – возбужденно выкрикивал один, с толстой веселой мордой. – Франсуа сказал, что тут часто бегают бабы. Они бегают к этим мазилам. Эта была совсем тихая, как мышь, я таких люблю. Франсуа прав, согласитесь, он прав. У него отняли негритянку, пусть нашей станет хотя бы мышь. Зачем пачкунам бабы?

– Это твои приятели? – спросил Семен.

Черноволосый печально покачал головой.

– К кому они ломятся?

– Ко мне.

– А почему ты не скинешь штаны, браток, и не покажешь им то, чего они заслуживают?

Черноволосый печально пожал плечами.

Уже третий раз за день Семен пустил в ход кулаки.

– Я могу одним средним пальцем поднимать сто восемьдесят килограммов, – весело сообщил он восхищенной консьержке, выкинув из «Улья» последнего мясника.

– Это настоящая слава, – понимающе ответила консьержка. – Входите. Вам у нас понравится, моряк. Мясники часто приходят бить наших пчелок, у вас еще не раз будет возможность развлечься. Дэдо! – закричала она черноволосому, заставив сердце Семена радостно вздрогнуть. – Откуда приехал твой друг?

– Из Японии, – сообщил Семен.

– Из самой Японии? – удивился черноволосый. – Это далеко. Я думал, что ты румын.

– Учти, если ты тот Дэдо, которого я ищу, то я приехал бить именно тебя.

– За что? – быстро и с большим любопытством спросила консьержка. – Дэдо, вот тебе семь сантимов, я хочу услышать, почему бить тебя приезжают даже из Японии.

– Где Жанна?

Дэдо, не оборачиваясь, кивнул.

Какая-то мегера с распущенными волосами и в од. ной ночной рубашке (правда, в чулках) приотворила дверь, в которую несколько минут назад ломились мясники (они здорово ошиблись насчет тихой мыши), и заорала:

– Ты пьян, Дэдо? Ты опять пьян? Ты скормил похлебку ослице? Твои гориллы поломали дверь?

– Они хотели тебя изнасиловать.

– Зачем же ты остановил их? Разве ты спишь со мной?

– Это Жанна? – тихо спросил Семен.

– Ну да, моряк.

Мегера перевела жадный взгляд на Семена и подмигнула ему.

Конечно, она его не узнала. Но она увидела пакет с вином и закусками и профессионально подмигнула неизвестному моряку. Несомненно, это была улыбка Жанны, хотя жизнь здорово потрепала маленькую сладкую суку. Втащив мужчин в комнату, она одним махом опустошила половину бутылки и закричала:

– О-ла-ла! Теперь танцевать!

Сбросив с плеч застиранную ночную рубашку, поддерживая ее руками, голая до пояса, пьяная, она трясла наполовину пустыми грудями и, прихрамывая, шла по кругу. Счастливый Дэдо, громко смеясь, швырнул на пол недопитую бутылку и пошел вокруг Жанны. Бутылка попала на каменную голову, валявшуюся в углу, и разбилась. Грязно выругавшись, мегера (по имени Жанна) упала на пол и начала слизывать вино с камня, сплевывая на пол мелкие осколки стекла. Семену показалось, что одна нога у нее деревянная.

Потом Жанна поднялась.