Геннадий Прашкевич - Царь-Ужас

Париж…

Нежный Париж…

Маленькая сладкая сука Жанна…

Летом 1911 года Семен попал в Париж.

Город встретил его неуверенным дождем, потом выглянуло солнце. В кармане лежало почти четыреста франков, неплохие деньги, если вдуматься. Но вдумываться он не хотел. Он волновался. Он в Париже. Жанна не переспала в Японии со всем американским пароходом, значит, верна ему. Правда, в тихом теплом Париже, чуть смоченном каплями дождя, как и во всех других городах, чувствовалось что-то рвотное, а люди не походили на художников. Или типичные буржуа, или типичные клошары – все самое плохое, что Семен слышал о Франции, вдруг предстало перед ним. Даже надпись на уличных писсуарах «Лучший шоколад Менье» не показалась ему остроумной.

Он волновался.

Узнав, что улочка Коланкур находится на Монмартре, Семен воспользовался узкоколейным паровым трамвайчиком. Возле базилики Сакре-Кёр, белый купол которой величественно возвышался над городом, Семена выгнали из вагона, потому что он притворился, что у него нет денег. В конечном счете ему повезло, – рядом не оказалось ни одного фараона. Очень довольный, по кривым плохо вымощенным улочкам, вьющимся по склонам самого высокого парижского холма, он отправился искать улицу Коланкур.

По улочке Норвен он поднялся на площадь дю Тертр.

Тут была тьма мелких магазинчиков и кафе, но Семен не хотел тратить франки попусту. Он хотел найти Жанну, набить морду и выбросить из мастерской этого Дэдо или этого Пабло, а уж потом повести ее в одно из маленьких кафе, прячущихся под красивыми красными в белую полоску козырьками.

«У друга Эмиля»…

«У прекрасной Габриель»…

«У Марии, хорошей хозяйки»…

Все же в кафе «Проворный кролик» (приземистый покосившийся домишко с зелеными ставнями, окруженный грубой нормандской оградой) Семен зашел. Там он разговорился с папашей Фреде – нескладным, заросшим сивым волосом стариком в широченных брюках, в свитере и в рабочих сабо. Он был типичным представителем района, который все тут называли маки – городом шалашей. Обед (вместе с вином) у папаши Фреде обошелся Семену в один франк и двадцать пять сантимов. Это еще больше улучшило его настроение.

– Ищу человека по имени Дэдо, – сказал он старику. – Слыхал о таком, браток? Он художник.

– Как может быть художником человек, который постоянно сидит в кафе и пьет абсент? – Папаше Фреде явно не понравились слова Семена, он подозрительно на него посмотрел. – Еще бы мне его не знать! Этот господин Дэдо должен мне сто франков. Слышите, моряк? Он кормился у меня, а потом удрал. Вы его друг? Вы пришли вернуть мне деньги?

– Никогда не видел этого человека, – моментально отрекся от Дэдо Семен, и это было чистой правдой. Такую чистую правду даже небольшое вранье не могло замутить. – Но мне он тоже должен. Он мне много должен. Теперь я хочу найти его. Если поможете, он, возможно, вернет и ваш долг.

Взглянув на мощные плечи Семена, папаша Фреде усмехнулся:

– У вас, моряк, может получиться. Этот господин Дэдо, которого вы ищете, давно перебрался на Монпарнас. Они все туда сбежали с Монмартра, пьяницы и развратники.

– Похоже, вы не любите художников?

– Я похож на педика? – возмутился папаша Фреде, но цель, так благородно поставленная Семеном, его явно привлекла. – Отделайте его, моряк, хорошенько отделайте, он заслужил это. Напомните ему о долгах папаше Фреде. Если он вернет мне долг, моряк, вы можете целых две недели подряд получать у меня аперитив бесплатно.

Семен кивнул.

Весь день ушел на поиски.

Улочки и площади ему надоели. Они, наверное, были красивыми, но нельзя сразу так много красивого.

Дешевые веселые бистро…

Неровно вымощенные мостовые…

Тяжелые битюги, запряженные в длинные фуры…

Бродячие фокусники, шарманщики… Желто-коричневые ассенизационные бочки… Ноги у Семена болели, но он чувствовал, что цель близка, потому что добрался наконец до перекрестка бульваров Монпарнас и Распай. Здесь тоже оказалось множество маленьких магазинчиков и кафе, в которых пахло потом и винным перегаром, зато кофе и рогалик стоили всего пять сантимов. Все равно Семен проходил мимо. Что-то подсказывало ему, что в такие случайные места человек, ждущий славы (может, уже дождавшийся) не пойдет. Скорее он заглянет в одно из четырех заведений, украшавших собой указанный перекресток, – «Кафе дю Дом», кафе «Куполь», «Ротонда» и «Клозери де Лила».

Подумав, Семен выбрал «Ротонду».

Может, потому, что вывеска ее была украшена рекламой «Перно»: зеленая бутылка и две рюмки на черном фоне. Если бы Семен был художником, он рисовал бы только такие картины.

Комната с деревянной стойкой, за ней еще одна, заставленная столиками. Дым от трубок и сигарет застил воздух, свободных мест не было, но Семен понял, что сделал правильный выбор. Только отсюда он увидел, что темно-красные бархатные драпировки «Кафе дю Дом» предполагали гораздо более наполненный, чем у него, кошелек. А в «Ротонде» царили рабочие спецовки и вязаные фуфайки с потертыми рукавами. За рюмочкой «Перно», такой же зеленой, как на рекламе, расположился за угловым столиком мрачный человек в коричневой куртке, похоже, надетой прямо на голое тело. Рядом сидела негритянка, одобрительно глянувшая на широкие плечи Семена.

Семен подошел к стойке.

Рыхлый господин с почтенной сединой и аккуратным пробором (владелец кафе мсье Либион) поставил перед Семеном стаканчик с аперитивом, но Семен отрицательно покачал головой.

– Хотите вина?

Семен молча кивнул.

Он не собирался вступать в расспросы сразу, это распаляет людей.

Он собирался отдохнуть и присмотреться к людям, тем более что посетители «Ротонды» выглядели все же подозрительно, особенно бледный черноволосый человек, перед которым лежало несколько листков писчей бумаги, испачканных кофейными пятнами. Свободных мест в шумном кафе не было, но бледный человек занимал весь столик, никто к нему не подсаживался. Волосы у него были даже не черные, а густо синеватые, как у американского индейца, а вельветовая куртка расстегнута. Из кармана куртки торчала книга, но как раз она меньше всего интересовала Семена.

Подумав, он подошел и решительно сел напротив черноволосого.

Взглянув на широкие плечи Семена, черноволосый решил не возражать. Потом улыбнулся и бросил перед Семеном пачку фотографий. Приторговывает порнографией, решил Семен, но отодвигать фото не стал, развернул перед собой веером.

Каменные скульптуры.

Их, наверное, расплавили.

Под действием адского огня скульптуры вытянулись и деформировались.

Очень длинные головы, Семен не видел таких даже в Африке. Пустые глаза без ресниц и без зрачков, ужасно длинные носы и длинные шеи. В принципе, тоже порнография, подумал Семен.