Дмитрий Белозерцев - Мифы из будущего

– Веду дневник.

– Компромат на себя строчишь, значит?

– И на тебя тоже.

– Ладно, ладно. Я это припомню тебе. Вот найдём зонд, фиг ты у меня что получишь. Дырку от нолика. Вот.

– Я всегда знал, что щедрый человек.

– Может, ещё сегодня нырнём?

– Я устал. На сегодня хватит. Жить всё-таки мне больше хочется, чем найти этот зонд.

– Ладно.

Дело было к вечеру. Солнце светило уже с запада и готовилось перейти на ночную сторону горизонта. Серый, поднявшись из порта на высоту, гулял на берегу среди руин поселения. Острова, закрывавшие бухту от ветров и волн с моря, здесь не мешали обзору, а дома были отданы на растерзание ветру. С севера, с моря небо темнело и на его фоне Серый, разглядел движущуюся белую точку и мигом скатился в порт.

– Атас! У нас гости! Заводи мотор!

Умиротворённая атмосфера была разрушена внезапным взрывом активности. Василий не стал спрашивать, что собственно случилось, без лишних слов, бросившись к мотору. Серый отвязывал мотобот от арматуры облицовки дока. Погудев трансформатором, электродвигатель запустился. Серый, встав за руль, направил мотобот вглубь одной из мелких бухточек гавани и, маневрируя среди торчавших из воды и сваленных в кучу корпусов сухогрузов, буксиров, танкеров, подводных лодок, траулеров и секций плавпирсов, спрятал мотобот среди этой кучи остовов. Благодаря тому, что борта мотобота были облезлые и некрашеные, он затерялся под бортом, вытащенного на половину на берег, грузопассажирского судна тысячи в полторы водоизмещением, нависавшего над скорлупкой мотобота.

– А теперь скажи какие гости? – спросил Василий.

– Сейчас увидим.

Пока они прятались, точка на горизонте стремительно увеличилась и выросла в четырёхкрылый аппарат. Короткий и полный фюзеляж. Расположенные друг над другом крылья. Верхние чайкой. Нижние – обратная чайка и служили поплавками, на которые приводнился у входа в бухту, низко летевший над волнами, аппарат. Войдя в гавань порта аппарат встал к стенке дока, где только что стоял «Всех порву». Из него на крылья вылез экипаж аппарата и пришвартовал его к стенке дока.

– Серый, а чего мы тут шхеримся от них? Думаешь по нашу душу?

– Нас ни кто не должен здесь видеть. По нашу душу они или нет.

Прибывшие тем временем продолжали заниматься своими делами вокруг своего транспортно средства. С моря набежала облачность. Похолодало.

– Какой прогноз погоды на сегодня спросил? – Серый.

– Не знаю.

– Ты, что выключил радиостанцию.

– Ты сам её выключил. Никто не должен знать, что мы здесь.

Погода совсем испортилась, и начался шторм. Дождь из-за сильного ветра шёл почти параллельно земле. Острова потерялись из виду. Но бухта была надёжным укрытием от непогоды на море. Мотобот с Василием и Серым на борту поднимался и опускался на доходившей до его укрытия волне и скрёбся при этом об борт прикрывавшего его корпуса судна. Но этого не было слышно далее двух метров из-за шума ветра, дождя и прибоя. Все поисковые работы пришлось отложить. Серый на всякий случай достал охотничий карабин.

Утром погода улучшилась. Шторм утих. Только солнце пока не показалось из-за низкой облачности, но всё говорило, что к середине дня и она пройдёт и очистит небо. К полудню четырёхкрылый аппарат отчалил, вышел из бухты и после разбега продолжил свой путь над водой.

– Чартер, наверно, какой-нибудь. Укрывался от шторма здесь, – прокомментировал Василий.

Вечером снова светило солнце, заливая золотом бухту и окружавшую её землю. Кладоискатели благодаря непогоде получили вынужденную, но полезную для них передышку в своих погружениях под воду.

В конце концов, Серый с Василием обшарили всю бухту и прилегающие к ней воды, но пропавшего межзвёздного зонда так и не нашли. Натаскали из глубин много различных экспонатов, которые рассчитывали продать или пристроить в свой музей, который они решили открыть для привлечения публики в свой магазин.

– Хорошо здесь, – сказал Василий, когда, закончив поиски, мотобот «Всех порву» направлялся к выходу из бухты, наверное, навсегда покидая её уют. Ветер играл с его тёмными волосами, а след мотобота постепенно исчезал на воде.

Бухта снова опустела. Вернувшись в состояние безлюдного кладбища кораблей. Так там они и лежат в ожидании своего воскрешения.

Если я хоть что-нибудь понимал в фортах, то эта потерна вела из горжевой казармы в кофр, фланкирующий напольный ров. Я стоял перед черным проёмом в стене. Луч фонаря освещал узкий проход и ступени ведущие вниз. Над головой было несколько метров железобетона и земли, над которыми гуляли ветры.

Старый форт, постройки последних лет Российской Империи покоился на высоте, которая венчала поросший травой хребет. С этой вершины просматривались и естественно простреливались обе долины по сторонам хребта, сходившиеся в единую низину прямо перед фронтом форта. Эта низина была густо заросшая кривым лесом, сквозь который лежала дорога, ровесница форта, которая вела к пляжу. Именно на этот пляж и смотрели когда-то пушки форта, прикрывая десанто-опасный участок побережья.

Но форт так ни разу и не воевал. Наверно это было самым лучшим исполнением его роли. Ни один враг не покусился на охраняемые фортом земли. Боялся. Но за лихие годы Гражданской войны на форте были и белые, и красные, и интервенты, и местные партизаны всех мастей и окрасов, от бандитского до возвышенно-романтического. Никому из них форт не был нужен. Но каждая сторона считала своим долгом занять его. Затем пришла Советская власть и на форте на долгие семьдесят лет снова обосновались военные, отгородившись от цивильного мира забором с колючей проволокой. А сейчас форт пустовал. Военные его оставили. Предварительно вывезя или законсервировав оборудование. Потом сюда наведались чёрные сборщики металла и вырезали, выломали все металлические части подчистую. В лом пошла и проводка советских времён и ажурные, чугунные перила царских. Осталась только арматура внутри железобетонных стен. До неё не добраться. Теперь же, когда я, движимый любопытством, добрался до старого форта, в его казематах царила апокалиптическая безнадёжность и запустение. Грязь и мусор оставшиеся после военных, следы исчезнувших металлоконструкций, оббитые стены с радостными надписями о демобилизации, полуразвалившаяся будка КПП у въезда, перед горжевым рвом. Последние годы форт военные использовали как склад. Об этом говорило, то что никаких следов того, что в нём проживали я не обнаружил. Обломки стеллажей и ящиков заполняли все помещения в которые я ни заходил – и казармы, и укрытия для противоштурмовых пушек, и полукапониры, и прочие помещения в массиве форта. Этими же обломками был усыпан и внутренний двор форта со следами грузовика. А проход в потерну, перед которой я сейчас стоял был заложен и снова обнаружился, когда металлосборщики выламывали оборудование. Кладка в один кирпич была проломлена, а косяки бронедвери, закрывавшей вход в потерну вырезаны автогеном.