Андрей Максимушкин - Риона

Приборный экран горел ровным красным цветом: «Поврежден двигатель, уничтожены приводы горизонтальных рулей». Ни чего страшного, можно маневрировать двигателями, пока они тянут. А пятнадцать минут они еще продержатся на аварийном режиме. Голова кружилась, за бортом самолета расстилалась спасительная облачная мгла. Вот в глаза ударил солнечный луч, машина вырвалась в верхние слои атмосферы, перед глазами плыли круги. Тревожный сигнал компа и новая порция стимуляторов вернули Виктора в сознание.

В ушах тихо звучала волшебная манящая музыка. Стихла аритмичная, болезненная дрожь поврежденного двигателя. Вокруг машины тянулись искрящиеся на солнце облачные острова и замки. Виктор посмотрел вправо, параллельно истребителю летел ангел. Мозг воспринял появление крылатого посланца с арфой в руках и огненным мечом на поясе как должное. Божественная музыка стала громче, она проникала в каждую клетку тела, наполняла сознание неземным восторгом. Казалось, стоит ей стихнуть, и мир рухнет в пучину адской печали. Прямо по курсу «Сокола» возник хрустальный дворец. В отличие от облаков, на которых стоял небесный замок, он выглядел реалистично, сверкающие искрящиеся холодным огнем стены притягивали взгляд. Огромные врата были раскрыты. Острый глаз летчика различил даже длиннобородого лысого привратника с огромной связкой ключей на поясе. Еще раз, оглядевшись по сторонам, Виктор на этот раз увидел целых троих ангелов почетным эскортом сопровождавших самолет. А впереди перед носом машины расстилалась переливающаяся на солнце палитра радуги. Вдруг звенящую волшебную музыку прервал пронзительный писк компа, и Виктор очнулся.

За стеклом раскинулась звездная бездна. Тысячи, миллионы звезд. Самолет упрямо шел навстречу крупной, растущей на глазах звезде. Виктор тряхнул головой, прогоняя наваждение, но звезда не исчезла, а только превратилась в покрытую провалами порталов тушу авианосца. Щупальца спасательного робота схватили самолет и втянули в темный провал ангарного портала. Чьи-то руки сорвали фонарь кабины и осторожно подхватили потерявшего сознание от потери крови летчика. Больше он уже ни чего не помнил. В сознание Виктор пришел, только через двое суток в медицинском блоке авианосца «Кожедуб».

Мелодичный сигнал внутренней связи зазвучал прямо в голове. Всеслав тут же переключился на закрытый канал.

— Всеслав Бравлинович, — раздался тревожный голос Генералова, — зайдите к нам. Наш приятель дал о себе знать.

— Спасибо, Бравлин, иду, — Всеслав откинул в сторону крышку кокона, разрывая контакт с кораблем, и выбрался наружу. Голова кружилась. Как ни как больше четырех часов почти полной неподвижности в коконе управления. И как только космофлотцы целую вахту выдерживают? Окинув взглядом на прощанье, тесное помещение рубки, Всеслав нырнул в люк транспортной системы.

— Шеф, смотри! — поприветствовал Всеслава Бравлин Владимирович, не отрываясь от монитора, — сейчас передатчики крейсера работают в режиме ближней связи, в пределах половины парсека, но один сигнал был нацелен на предельную дальность. Я его перехватил и просканировал. Это шифровка.

— Отложим подробности. Кто это?

— Команда на передатчик поступила от Вашего кокона, я чуть было не пропустил этот сигнал, но мой «следопыт» (так Бравлин Владимирович называл, запущенный им в мозг «Муромца» пакет вирусов) выдал тревогу. Это наш штурман. Только он.

— Бравлин, ты уверен? — с расстановкой произнес Всеслав, — проверь еще раз.

— Нечего проверять! Это он. «Следопыт» однозначно говорит, что передачу вел штурман.

— Хорошо, очень хорошо. Передача не прошла?

— Нет, я перехватил управление и сымитировал работу передатчика. Ливанов ни чего не понял.

— Ну, ребята, мы хорошо поработали, — Всеслав повернулся к стоявшему в стороне Стасу Левашову, — будем брать. Оружие с собой? Вместо ответа Стас демонстративно похлопал себя по боковому карману.

— Бравлин Владимирович, разреши, — Сибирцев потеснил программиста у комп-модуля и вызвал командира корабля.

— Вадим Станиславович, прошу Вас, под любым предлогом отошлите штурмана в офицерский отсек. Да, я не шучу. Под мою личную ответственность. Спасибо Вадим Станиславович.

— Ну, все, — в руке Сибирцева, словно по мановению волшебной палочки, возник крупнокалиберный «Довод», — берем в коридоре. Сценарий жесткий.

Глеб Ливанов неторопливо шел по коридору. Приказ Явлинова: «Проверить каюты пассажиров», вызвал досаду и легкую неприязнь к Сибирцевской банде: «Возись с ними, как с маленькими детьми! Не крейсер, а штабной бордель!». Глеб только что отправил подробный отчет о бое своим друзьям. В воображении уже рисовались пухлые пачки банкнот. За эту шифровку наниматели выложат не меньше 100 тысяч долларов. К пенсии на его счетах накопится весьма приличная сумма, можно будет купить островок на Гавайях, пару яхт и спокойно наслаждаться жизнью. Вот и каюты пассажиров, Глеб решил начать с дальней. Неожиданно прямо перед носом открылась дверь в апартаменты Всеслава Бравлиновича, и на пороге вырос сам Сибирцев.

— Привет, Глеб Владиславович, заходи, дело есть.

Ливанов отступил назад и почувствовал, как в спину уперся ствол пистолета.

— Не рыпайся, урод, — прошептал над самым ухом неприятный гнусавый голос, — яйца оторву.

Ни чего другого не оставалось, как воспользоваться приглашением Сибирцева, картинно помахивавшего перед носом Глеба короткоствольным «Доводом».

— Сразу все расскажешь? Или помочь? — заботливо поинтересовался Всеслав, когда штурман опустился на услужливо подставленный стул. Стас Левашов, тот самый, кто держался в коридоре за спиной Ливанова, быстро обыскав арестованного, расположился у двери. Второй СГБшник, с абсолютно лысой, как бильярдный шар, головой стоял за спиной Глеба, надавив тому на плечи. Всеслав Сибирцев демонстративно убрал в кобуру пистолет и вместо него достал шоковый разрядник. Было ясно, что эта троица просто так не отступится.

— Давай, колись, рассказывай, все что знаешь, — повторил свое предложение Сибирцев.

— О чем Вы, Всеслав Бравлинович!? — удивленно ответил Глеб. В том, что это провал сомнений уже не было, но можно было попытаться выторговать себе свободу или, по крайней мере, льготные условия заключения.

— Ты прекрасно понимаешь, — холодно ответил Сибирцев, его серо-голубые глаза смотрели на Ливанова, как на козявку, букашку, недостойную даже честной пули, — мне интересны: шифры, время сеансов связи, каким образом ты получаешь указания от своего руководства. Словом все о твоей шпионской деятельности.

— Я Вас не понимаю.

— Не понимаешь!? — Всеслав схватил Глеба за грудки и с силой тряхнул. — Слушай, приятель. Я не могу ни чего доказать на суде, но мне это не нужно. Я могу увезти тебя вниз и там пристрелить как собаку. Труп спишу на боевые потери.