Иван Тропов - Каратель

Я замер. Вот оно. Покопавшись в голове водителя.

Она же всегда приезжала сюда на машине… Входила через ворота, как почетная гостья. Едва ли ее интересовало то, что за пансионатом… Чтобы узнать, как лучше выбраться отсюда, она будет копаться в голове мальчишки. И он честно поведет ее по пути, который считает лучшим, – потому что он с друзьями всегда ходил так.

Я бросился в лес, забирая вправо. Где-то там стволы сосен должны оборваться и словно из-под земли выглянут верхушки орешника – из провала к ручью…

– Нет! – крикнул Виктор. – Нет! Не туда!

Но я не остановился. Хромая на левую ногу, я бежал по мягкому ковру хвои между стволами, дальше.

Напрямик к ручью.

– Влево!

Вот именно. Она пошла влево.

Мальчишка поведет ее к дороге так, как он всегда ходил: сначала влево вдоль ручья, до упавшего бревна, чтобы можно было перебраться на ту сторону, а потом обратно вдоль ручья вправо, до удобной тропинки по косогору. Делая крюк. Это…

Земля под ногами скосилась, и я слетел-скатился по крутому обрыву, успев только закрыть лицо рукой. Влетел в кусты и, не останавливаясь, вломился в них, рвался дальше.

Ветки царапали руки, лупили по бокам. Пружиня, цепляли за полы плаща. Я с трудом пробился в просвет между двумя кустами – и тут земля ушла из-под ног.

Я скользнул вниз – и холод обжег меня. Ноги, живот, грудь ушли в ледяную воду. Я бы завопил, но дыхание перехватило. Все ниже плеч онемело. Я хватал ртом воздух, пытаясь вдохнуть, но вдохнуть не получалось. Течение пыталось утащить меня еще правее, оторвать ноги от земли, окунуть с головой в этот обжигающий лед…

Наконец-то удалось втянуть воздух. Я взмахнул руками, ловя равновесие. Ручей узкий, всего-то три шага, не больше. Всего три шага…

Ноги и спину ломило от холода. Я поднял руку с револьвером и шагнул вперед – и тут же провалился по шею. Течение оторвало меня от дна, потащило вправо… Я замолотил по воде рукой, пытаясь удержаться над водой, и сделал еще шаг. Пусть не совсем к другому берегу, а больше вправо, чем вперед, но хотя бы чуть-чуть забирая к берегу…

Ноги, спина, грудь растворились в этом обжигающем холоде, пропали, я их больше не чувствовал – лишь ломящая боль, заполнившая меня.

Еще шаг, чуть-чуть забирая к берегу…

Воды стало по грудь, ноги плотнее вжались в дно. Следующим шагом я выбрался к другому берегу и вцепился в орешник на той стороне… Правой рукой.

Я зашипел от боли и бухнулся обратно, в обжигающую холодом воду. Ноги опять заломило от боли, и течение пыталось развернуть меня.

Кое-как запихнув револьвер в карман, я вцепился в кусты левой рукой и пополз вперед. Комья земли выжимались из-под ног и бултыхались в воду, я то и дело соскальзывал, но цеплялся за ветки левой рукой и помогал правой, насколько мог терпеть боль в ней.

И полз вверх, цепляясь за кусты и продираясь сквозь них.

Выбравшись из обрыва, сунул руку в карман – не было ли одно из тех громких бульканий за спиной не от кома земли, а от револьвера? – но Курносый был со мной.

Налетел ветер, и меня затрясло. Во рту колко стучали зубы, револьвер чуть не вывалился из онемевших пальцев.

Я сжался, обнял себя руками, закрываясь от ветра, но, господи, как же холодно…

Вперед! Эта сука сейчас проскочит по тропинке, и тогда уже ее…

Слишком холодно. Невыносимо.

Плюнуть на все и свернуться клубочком… Идти? Раскрыть руки? Отдаться ветру? Да к черту все! К дьяволу! Ни за что!

Сесть на корточки, сжаться как можно туже. Хоть так спрятаться от ветра. Будет теплее. Хотя бы чуть-чуть…

А Старик?..

Я завыл, но заставил себя встать. Оглядеться. Стиснул зубы, чтобы не стучали, не отзывались в голове неотвязной дробью.

Я рассчитывал, что удобный подъем к дороге начинается прямо за этими кустами, но до него было еще метров сорок вправо. Я развернулся. Где-то там, среди кустов, тропинка – бежит к косогору через то место, где я стою…

Ссутулившись, чтобы порывы ветра не так обжигали холодом, я шагнул вперед…

По вискам мазнуло холодом. Несильно, очень издали. Я почувствовал, как меня быстро ощупывают – бегло, будто наткнувшись в первый раз. Надеясь понять, кто я, где, на что смотрю, что чувствую… руль? гул двигателя? вибрация машины?.. Сначала робко, не рассчитывая встретить сопротивления. Я почувствовал эхо удивления, и тут же ледяные щупальца обрели силу, ткнулись сильнее – и вдруг пропали. Пропало даже легчайшее касание, но я еще успел почувствовать ее испуг. Ее страх.

Да, сука. Никуда тебе не уйти.

По вискам потянуло холодком, на этот раз сильнее, но щупальца не пытались воткнуться в меня. Лишь ощупали со всех сторон, на этот раз обстоятельнее. Хотела убедиться, что не обозналась.

Люди запоминают по лицам, собаки по запахам, а эти суки вот так вот, по тому, что у тебя внутри головы…

Она еще не видела меня. Здесь густой орешник выступал мысом, заставляя тропинку изогнуться. Я могу пройти еще шагов десять, чтобы встретиться с ней на изгибе, вплотную, лицом к лицу, – там уж точно не промахнусь.

Холодный ветер стал плотнее. Она еще не начинала давить на меня, просто расстояние между нами уменьшалось. И она это тоже почувствовала. Касание на миг пропало.

Сосредоточилась на мальчишке, чтобы двигался быстрее? Или чтобы он принял на себя больше веса – твоего веса, сука? Ты же ранена, тварь… Истечешь же ты кровью, наконец? Потеряешь же ты сознание когда-то?! Сдохни, тварь!

Но ледяной шторм набирал силу. Она шла на меня.

Я поднял руку с Курносым и попятился.

Не уверен, что выдержу, если она окажется настолько близко. Назад. Хотя бы шагов на пять дальше от нее, когда она выйдет из-за кустов…

Один патрон, вспомнил я. В барабане один патрон.

Я сунул руку в карман. Похолодел – пусто! – а потом с облегчением втянул воздух. Это же правый карман. Там уже давно кончились. А в левом?

Одна «снежинка» была. Последняя.

Очень осторожно, чтобы эта похудевшая, но все еще с одним целым патроном среди четырех гильз «снежинка» не шлепнулась на землю, не улетела куда-то, не затерялась, я снял ее с выбрасывающего стерженька. Сунул в карман. Как знать, не понадобится ли мне и этот патрон…

А целую гроздочку патронов свинцовыми головками – в каморы. И защелкнуть барабан.

Щупальца вернулись ко мне. Полезли настойчивее. И на этот раз сами они – куда жестче… но с привкусом удивления, с отголосками раздражения, почти испуга: как же это? почему он все ближе, если мы идем быстрее?!

Она уверена, что идет быстрее меня. Но расстояние-то между нами продолжает уменьшаться. И все быстрее. Она чувствовала это, как я чувствовал ее приближение, ледяной ветер все сильнее резал виски…

Как он может так быстро нагонять?!

Щупальца попытались воткнуться в меня. Попытались выудить из меня – как идешь? почему все ближе – так быстро? как?!! – но я вытолкнул ее.