Николай Внуков - «СВЕРРЕ» ЗОВЁТ НА ПОМОЩЬ

— И обратите внимание, Владимир Сергеевич, — события на «Сверре» развивались в той же самой последовательности, что и на «Уранг Медан». Сначала погибала команда, и в последнюю очередь — радист. Удивительно, что даже радиограммы чуть ли не дублируют друг друга. «Погибли все офицеры и капитан... Возможно, в живых остался один я...» Прямо мистика! Потом эти не поддающиеся расшифровке точки и тире. В нашем случае — эти семерки и «ж»... Два случая, почти совпадающие в деталях, — это уже почти закономерность.

Какие у тебя соображения? — с любопытством спросил Сорокин.

— Соображения? Какие тут соображения... Так, несколько догадок.

— Что же ты предполагаешь?

— Видите... Причин смерти здесь может быть только две. Я рассуждал так. Человек мертв, и на его теле нет никаких следов насилия, никаких повреждений. Что с ним могло произойти? Он мог отравиться, мог умереть от кровоизлияния в мозг, от инфаркта или от какой-нибудь инфекции. Люди умирают по-разному. Но когда десятки людей погибают одинаково, когда симптомы смерти у всех одни и те же, причин для объяснения остается не так уж много. У всех одновременно, например, не могло произойти кровоизлияния в мозг или инфаркта. Инфекция тоже исключается, потому что разные организмы по-разному сопротивляются болезням. Сильные сдаются после долгой борьбы, те, что послабее, — быстро. И потом — человек может быть совсем не подвержен болезни, у него может существовать врожденный иммунитет. В конце концов, если бы на борту «Сверре» появились больные, это обязательно было бы отмечено в судовом журнале. Значит, остается всего две причины. В каком случае несколько десятков людей за пять-шесть минут могут отправиться на тот свет? По-моему, только в том, если они все одновременно получили сильное пищевое отравление или же воздух, которым они дышали, был отравлен.

Сорокин недоверчиво хмыкнул:

— Воздух! Что могло отравить воздух? Разве только груз, если у них в трюмах были какие-нибудь химикаты, как, например, на «Шарк», о котором рассказывал Диггенс.

— Воздух мог быть отравлен не только изнутри корабля, но и снаружи, — сказал радист.

— Эк ты хватил! Выходит, газовая атака? Но для чего и кто мог атаковать старый грузовик с углем?

— Может быть, он попал в зону каких-нибудь испытаний?

— Ну, брат... такие испытания в мирное время... Правдоподобнее всего, что они отравились изнутри.

— Владимир Сергеевич, да ведь в трюмах же у них ничего не было, кроме шпицбергенского угля! И это не объясняет случая с «Уранг Меданом». Ведь ясно сказано, что голландец был загружен копрой, сандалом и кофе.

— Э, знаю я капитанов этих фрахтеров! — поморщился Сорокин. — По грузовым ведомостям они принимают на борт тропическую древесину и лимоны, а контрабандой перевозят автоматы, патроны и пластическую взрывчатку. Чем ты объяснишь взрыв, утопивший судно? Конечно, у них в трюмах было кое-что кроме сандала и мякоти кокосового ореха. Год-то какой? Сорок восьмой. Голландцы в Индонезии как на пороховой бочке. И готовились к войне, конечно.

— Владимир Сергеевич, а вентиляция? Ведь при такой вентиляции, которая существует на современных судах, ни один газ не удержится во внутренних помещениях и минуты. А тем более в тропиках, где вентиляторы включают на полную мощность. Нет, вернее всего предположить, что команда отравилась извне. Сам воздух вокруг корабля был отравлен.

— А вентиляция? — в тон Бабичеву сказал Сорокин. — Ну пусть будет какая-то отравленная зона снаружи. Облако над водой размером, скажем, в сотню метров. При нормальном ходе в шесть-семь узлов судно проскочит его за несколько секунд и вентиляторы заберут такую малую часть газа, что... Или облако должно быть очень большим, или отравляющее вещество должно быть невероятной силы.

— Но все-таки ты допускаешь, что может такое случиться?

— М-м... не отрицаю. Вопрос — откуда взялся этот сильнейший газ?

— Вот это и есть настоящая загадка, — сказал радист. — Помню, в газетах сообщали, как у американцев в какой-то лаборатории произошла утечка парализующего газа и от этого погибло несколько отар овец.

— Море не лаборатория.

— Понятно. Но объяснение может быть, И Атлантика, и район Архипелага — зоны великого разлома земной коры. Здесь сотни вулканов. Один Мерапи на Яве чего только стоит! А подводных извержений в этих районах происходит несколько в год. Возможно, «Уранг Медан» проходил над таким вулканом в тот момент, когда начиналось извержение. Огромный пузырь газов взлетел из глубины океана к поверхности и охватил корабль. Вот тебе огромная зона отравления. Мощные вентиляторы всосали отравленный воздух внутрь судна и разогнали его по всем помещениям. Люди погибали от удушья, даже не понимая, что происходит. Вот почему на лицах выражение ужаса. Они были застигнуты смертью врасплох. Палубная команда и радист из своей рубки видели выделение из-под воды газа. Отсюда в радиограмме эти слова: «ниже ватерлинии...»

— Правдоподобно, но не совсем, — сказал Сорокин. — Ведь спасатели подошли к голландцу очень быстро, через пятнадцать-двадцать минут. В районе Молукк корабли ходят на видимости друг у друга. Извержение заметили бы несколько судов сразу. А в Баренце вообще нет никаких вулканических зон. За тысячу лет здесь не было зарегистрировано ни одного подводного извержения. Ни разу об этом не слышал.

— «Сверре» — особый случай, — сказал радист, — можно предположить...

Сорокин решительно посмотрел на часы.

— Вот что, Григорий, совсем ты меня запутал своими особыми случаями. Хватит плести канаты из морской пены. И без нас всяких сказок достаточно выдумано. Этак мы и до космических пришельцев договоримся. Ступай, спокойно занимайся своим делом. Эту историю объяснят и без нас. Придем в порт. Почитаем на досуге норвежские газеты. Дождемся Гришина. И все узнаем.

Норвежские газеты писали о катастрофе разное.

Крупнейшие, самые солидные и влиятельные, только сообщили о морской трагедии, не строя никаких догадок.

Зато другие девали волю фантазии. Целые выпуски были посвящены «Сверре». Пронырливые репортеры сфотографировали не только Гришина и русских матросов, которые вместе с норвежцами привели грузовик в Вардё, но даже мертвого капитана Тангена в ходовой рубке и груды шпицбергенского угля в трюмах.

«Контакты телеграфного ключа, которым радист подавал сигнал бедствия , — писал один научный обозреватель, — были намертво приварены друг к другу, в результате чего ключ оказался замкнутым накоротко и радиостанция вышла из строя. По данным метеослужбы незадолго до катастрофы в районе Медвежьего острова разразилась кратковременная, но очень сильная и необычная для этого времени года гроза, которая быстро переместилась к Нордкапу. Последствием этой грозы могла явиться шаровая молния большого потенциала. Вероятнее всего, это была не одиночная молния, а так называемая четочная, состоящая из цепочки огненных шаров, следующих друг за другом на небольшом расстоянии. Весьма возможно, что часть этой цепочки попала в море у борта корабля и радист «Сверре» видел, как вода кипит ниже ватерлинии. Известны случаи, когда подобные молнии величиной с шарик для настольного тенниса, падая в бочки с водой, в несколько секунд нагревали весь объем воды до кипения. Отмечены случаи, когда молнии поражали большое количество людей в закрытых помещениях, не оставляя на их телах ни малейшего следа».