Вадим Еловенко - Иверь

Состояние мое в тот момент было довольно несложно описать. Называлось оно просто: контролируемая паника. То есть я сам по себе паниковал жутко, но руки и подсознание за годы в академии и стажировки сами знали, что делать, и не нуждались в осмысленном управлении. Мой мозг вполне мог вволю ужасаться и бояться, когда организм продолжал делать дело, словно автопилот.

Что вам сказать про мои чувства к Орпеннам… Любой здравомыслящий человек на Земле понимал, что, собственно, вся война с ними – это большая человеческая глупость. Нам с ними даже делить-то нечего было. Зачем мы сунулись в их сферу, неясно было, наверное, даже Генштабу ВКС Его Величества. Одной технопланетой больше, одной меньше… не стоило оно того. Но раз мы сунулись, несмотря на предупреждения, мы и огребли по полной программе. И эта войнушка продолжалась не один десяток лет с редкими периодами затухания, когда в человеческом космосе не шлялись их матки. Или когда их планеты не бомбили наши прорвавшиеся автоматические корабли. В этой войне применялось все, что можно было придумать. Поэтому я нисколько не сомневался, что если Орпенн послал сигнал, что применит ядерное оружие, то он его применит. Мы же по ним даже без предупреждения открывали огонь и не такими игрушками.

Пропаганда на планетах земного сообщества давно уже всем мозги загадила экспериментами на людях, которые Орпенны ставят в своих чудовищных размеров кораблях. Циники, конечно, посмеивались, что, поймай мы живого Орпенна, неизвестно, сколько талантов по пыткам и прочим забавным вещам привлекли бы для изучения его. Но Орпенн никогда не сдавался. Являясь в сущности, как предполагалось на основании редкого общения, одиночкой на своем корабле, он в безвыходной ситуации просто подрывал себя. Да не просто подрывал! Взрывом могло уничтожить все ближайшие атакующие корабли или даже атмосферу находящейся рядом планеты. Наши умники говорят, что он просто снимает контроль с внутреннего реактора, но после такого взрыва проверить теорию, как понимаете, невозможно. А хотелось бы узнать, что за реактор они используют, если он так достойно взрывается.

Я еще в детстве насмотрелся фильмов про чудовища с гигантских кораблей. В те годы их изображали огромными головоногими. Уже в моей юности им стали придавать форму висящего в пространстве злобного мозга. Буквально перед полетом на Иверь высокие шишки в ученом сообществе ответственно заявляли, что Орпенн – это неорганическое существо. Ну, вы поняли… Никто ни хрена не знал, но Земля бодро с этим воевала последние сорок с лишним лет.

Я уже подбросил капсулу в верхние слои стратосферы, когда мы увидели эту громадину, еще казавшуюся такой маленькой. Я дал больше ускорения двигателям, и корпус затрясло от возникшей перегрузки. Я подходил к третьей космической, когда принялось сообщение. В боевом режиме оно автоматически распечаталось и полилось нам в наушники.

– Малый корабль, снизить скорость и предоставить возможность вас осмотреть. В противном случае вы будете уничтожены.

Потом еще раз оно же пришло. Мы знали, что Орпенны переняли у нас традицию трех предупреждений. Они сами в первых стычках могли без толку предупреждать неделями, еще только приближаясь к месту боя. Гуманисты хреновы. Мы в них зарядом, а они, его отбивая, продолжают предупреждать, и только когда действие противника наносило серьезный урон Матке или ее оружию, противник гасился без всяких предупреждений. Потом они стали предупреждать всего трижды. Как мы – когда охотились на контрабандистов, перевозивших живой товар между терраформированными планетами. Не понял с трех раз? Ну да и черт с тобой: оружейник, подать ток на установки залпового огня!

Мы снизили скорость. Не знаю, на что мы надеялись… Думаю, на бога. Игорь рукой с побелевшими костяшками пальцев начал наводить оружие. Лицо было все в поту, а губы шептали что-то неслышно… Я дотянулся до переключателя питания и выключил оружие.

Игорь ничего не сказал. Он отпустил ручку и откинулся в кресле, разминая ладонь. Мы медленно, но все-таки катились к Матке. Она была уже своих настоящих размеров. С добрую треть нашей земной Луны. Я смотрел на этот психоделический пейзаж и не мог понять, то ли мне повезло и я один из сотни тысяч живых вижу Матку вообще, то ли я настолько невезучий, что опять-таки один на сотню тысяч вижу ее так близко.

Матка выслала автоматического десантника. Если эта штука падала на землю, она преобразовывалась в мини-завод, производящий из всего попавшегося сплавы и материалы, а потом создавала из них различные самоходные устройства для убийства или уничтожения всего, что не подпадает под определение «свой».

Десантник Матки мог в одиночку, присосавшись к гигантскому кораблю, полностью перехватить управление. Все корабли с опухолью десантника Орпеннов по инструкции подлежали немедленному уничтожению огнем всей эскадры. Никто не хочет удара в тыл.

И вот теперь к нам летел десантник. Моя рука сама потянула рычаг в запретную зону. Контрольные приборы реактора начали выдавать все большие и большие числа: «…0,891… 0,892… 0,900… 0,934… 0,945…»

– Прощай! – сказал я Игорю. – Дойдет до единицы, так хоть его с собой заберем.

– Удачи в аду! Привет Вернову от правнучки главное не забыть передать, – попытался шутить Игорь.

На экране было «0,987», когда состыковавшийся с нашей капсулой десантник перехватил управление энергией. И показатели немедленно покатились вниз. Пока до 0,2 не дошли.

И десантник потащил нас к Матке.

Не знаю, сколько людей побывало внутри нее. И тем более не знаю, сколько вернулось. Нас затащили в ангар размером с весь наш Тис и бросили на его дно. Десантник отцепился, но управление не восстановилось. Я весь трясся, вспоминая страшные истории про гуманных Орпеннов, не убивающих людей, а делающих их даунами, которые вечно улыбаются и совершенно не способны выжить в мире. Но это были байки. Что на самом деле делали с людьми на Матке Орпеннов, знали только сами Орпенны да еще, наверное, контрразведчики. Но ни те ни другие не распространялись об этом.

Пришло и распаковалось следующее сообщение: «После восстановления давления выходите и следуйте за проводником».

Когда компьютер, оставшийся на вспомогательном питании, сообщил нам, что давление в норме, мы отстегнулись и, взяв излучатели, пошли в тамбур. Скафандры надели. Проверили броню. И вышли.

Проводником оказался маленький светящийся шарик, катавшийся кругами по полу и привлекающий наше внимание. Только мы подошли к нему, как он помчался в дальний конец ангара. Мы побрели, словно роботы, за ним. Подошли к огромным дверям, перед которыми снова наворачивал круги и восьмерки шарик. Ждали, пока двери откроются, минуты две, показавшиеся нам вечностью. Наконец мы пошли длинным и высоким коридором в глубь Матки. Освещение здесь отсутствовало полностью, и мы поняли, для чего светился проводник. За его манящим светом мы, не вру, прошли почти километр, пока не уперлись в другие двери. Они открывались так же долго, и мы измаялись, пока дождались хотя бы щели, чтобы просочиться внутрь. Попали в освещенный зал. И все. Дальше не было ничего. Только пол, весь в шахматную клетку, и белая стена с таким же белым потолком. Причем мы так и не разглядели, где стена переходит в потолок…