Вячеслав Густов - Охотник

– На Томск пошли!

Все помрачнели. Если рванёт Северск, мало не покажется всем. Не сговариваясь, прибавили шаг. От мертвецов, вроде, оторвались, но ядерный взрыв лучше пересидеть в специально оборудованном убежище. Витёк споткнулся.

– Что за?

Грязное, перемазанное тосолом бревно, лежащее поперёк дороги, пошевелилось. Сверкнул металл. Медленно киборг повернул голову. Одного фотоэлемента не было, челюсть страшно перекошена. Так же замедленно, опёрся на остаток правой руки, пытаясь сесть.

– Ах ты, железяка недобитая!

Витя навёл РПК.

– Аста ла виста, бэйби!

Всё забываю спросить, что эта ритуальная, применяющаяся при отстреле терминаторов фраза означает. Хотя - действует - и ладно.

Пули 7.62 без труда пробили тонкую височную часть черепа железного человека.

– Вишь, Петрович, не всех поймали!

Толя улыбается.

– По сторонам смотрите!

Не люблю, когда меня называют Петровичем.

«Цыгане», меж тем, используют ситуацию по-своему. Пара минут, и, вместо худо-бедно организованной колонны - табор. Кто-то разводит костёр, кто-то побежал в лес. Да откуда вас таких набрали?

К нашей группе бочком-бочком подходит немолодой сельчанин.

– Братушки! Дело есть. К Оазису бы сгонять.

Настораживаюсь.

– Что за Оазис?

Оказывается, выбросило тут в феврале кусок тропиков. Дивной красоты природа. И, что интересно, существует как бы сам по себе - вокруг сугробы, метели, а шаг ступи - весна, и плюс тридцать тепла. Сначала народ побаивался ходить, а потом кто-то из заплутавших разглядел ночью сияние. Артефактов собрал больше пяти кило.

Выпотрошили тот оазис тогда подчистую. Однако, с тех пор артефакты там нет-нет, да появятся. Один, а то и два в неделю - это уж местные подсчитали.

Переглядываемся. Кто с трассы сходит, тот дома не ночует, конечно. Но всё же…

– Веди, Сусанин.

Дорожка отыскалась быстро, причём довольно натоптанная. Без помех прошли двести-триста метров, и подошли к «железке». И тут я заметил её.

– Катька! Ты чего тут делаешь?

Смотрю в лицо, потом перевожу взгляд ниже. Краснею.

– Ты чего…без одежды?

Рядом с головой свистит пуля. Оборачиваюсь, перевожу взгляд обратно - никакой Катьки уже нет.

– Вон, за тем деревом!

Автоматная очередь - Ребята что-то расстреливают в лесу. Подбегает Толя:

– Ты как?

Без сил опускаюсь на землю и теряю сознание. Снова вижу Катю, о чём-то хочу спросить. Не успеваю.

– Живой он!

– Бледный какой…

Это Сусанин.

– Петруха, идти сможешь?

Встаю. Без посторонней помощи. Окружающий мир слегка размыт и кружится.

– Я в порядке. Пошли.

Стыдно перед ребятами. В простейшую ловушку попал.

– Эээ… Заманиха была?

Сусанин пытается блеснуть знаниями. Улыбаемся.

– Да нет. Это посерьёзней штука. Суккуб.

– Суккуб?

Мужик бледнеет. Кажется, он уже не рад, что пошёл за хабаром. Жадность, впрочем, довольно скоро перевешивает.

На ходу потихоньку прихожу в себя. Лес кажется безлюдным и безопасным. Снег уже сошёл, и, кое-где, сквозь заросли жёской прошлогодней травы, словно маленькие бело-синие звёзды, пробиваются первые подснежники.

– Ёк!

Сусанин резко останавливается.

– Ничего себе!

Да, такого я ещё не видел. Роскошные цветы, чудные, не нашего вида деревья - всё покрыто льдом.

– Это кккак?

Почему-то начинаю заикаться. Сусанин скребёт пятернёй затылок. Похоже, у него пропал дар речи.

Всё искрит в набирающем силу весеннем солнышке, и не тает. Да, дело ясное.

– Ходу, ребята!

– Погодите!

Сусанин бухается на колени.

– Дайте хоть пошукать трошки! Уж дошли ведь! Может, артефакт какой найдём, командиру вашему подлечиться. Я пошукаю, а вы здесь постойте!

Отходим на пару шагов, оглядываемся.

– Ну, пошукай.

– Я быстро!

Обмотал голову грязной тряпкой, в два прыжка преодолел заграждение из ледяных цветов, и, захрустел-затопал по замерзшей траве. Пару раз остановился, наклонился, что-то ощупывая, немного погодя развернулся, и, согнувшись пополам, резво побежал обратно.

Добежал, резким движением сорвал обледеневшую тряпку - и упал, заходясь в хрипе.

– Да, мужики. Минус семьдесят там точно есть. А то и все сто - выразил общее мнение умный Анатолий.

С уважением посмотрел на мужика, перевёл взор на тряпку - двумя театрально-удивлёнными изгибами виднелись примёрзшие брови. Мужик слепо пошарил по лицу, отдышавшись, буркнул:

– Брови ерунда, отрастут. Лёгкие чуть не поморозил.

Руки его, между тем, уже наливались нездоровой краснотой. Бережно развернул полу куртки, достал небольшой продолговатый предмет, похожий на веретено, обожженное космическим морозом лицо расплылось в довольной улыбке:

– Вот он, айболитушка-то!!! Через пять минут как новенький буду. И вас, ребятушки подлечу.

И правда, встал бодрый, уверенный, и с новыми бровями. Даже какой-то помолодевший. Усмехнулся:

– Артефактов там, как опят по осени. Не глядя брал, хорошо - айболитка попался. А это вот вам за помощь.

Предмет, размером и формой напоминающий большую гайку, по внутренней резьбе - ровно-золотисте сияние. К дозиметру, в носовой платок, и, бережно - в карман.

– Спасибо, отец.

– На здоровье. Айболитов-то здесь уж два раза находили, а вот такую диву - ни-ни. Первого у служивых на цистерну бензину поменяли, второй в селе оставили, в общую собственность. Богатое село было… На, старшой полечись.

На вес лечебник оказался неожиданно тяжелым.

– А чего с селом случилось-то?

– Да медведи повадились ходить. Не наши мишки, а здоровые такие, чёрные. Наши их вудами называли. Так лесной нам сразу сказал - ноги в руки, ребяты, если жизнь дорога. Лесники-то, они дело знают…

Артефакт оказался неожиданно мощным - всю муть из башки моментально выдуло. Ребята, подержав по минуте, тоже повеселели. Мужик бережно завернул трофей всё в ту же скомканную тряпицу, сунул за пазуху.

– Ну что, пошли с Богом обратно?

– Тихо!

Все замерли. Не почудилось - от железки доносился нарастающий гул.

– Влипли! Отступать некуда. Стойте-ка, да это ж паровоз!

И верно, скоро характерное «чух-чух-чух» не узнать было нельзя. Толя постоял, что-то прикидывая.

– В Тяжин идёт. Айда, хлопцы?

Эшелон неожиданно оказался пустым. Быстро договорились с машинистом, подождали пёструю толпу «цыган», и, с ветерком двинулись в путь.

– Чего порожняки гоняем?

Машинист, щурясь от весеннего ветра - лобовых стёкол здесь, судя по всему, не было уже давно - кивнул на кучу тряпья в углу.

– Бригаду егерей забирали. Присмотритесь, осторожно только.

– Ничего себе… Оборотень?

– Ага. Один остался в живых. До последнего держался. Отвезу в Тяжин, может, вылечат.

– Не вырвется?

– Не должон. Цепями связали, куда ещё?