Роман Злотников - Элита элит

— Ко мне! К бою! — пролаял я, вскидывая «дегтярь» на уровень глаз.

Капитан резко затормозил и ошарашенно повел глазами вокруг. На него смотрели сотни стволов.

— Что… Что вы себе позволяете, Куницын?! Да вы понимаете…

— Так точно, — оборвал я его. — А теперь освободи моих людей.

Капитан несколько мгновений сверлил меня ненавидящим взглядом, а затем нехотя кивнул лейтенанту, как видно, командовавшему энкавэдэшниками.

— Вы за это ответите.

— Непременно, — согласился я, опуская пулемет. — Тем более что твое непосредственное начальство, капитан, уже едет сюда. Так что пошли, подождем-ка его в твоей землянке. И не будем впутывать сюда никого лишнего.

Бушманов ничего не ответил, а только развернулся и с независимым видом двинулся в сторону своей землянки. Я немного задержался.

— Головатюк, Иванюшин, — окликнул я своих ротных, уже спрыгнувших с грузовика, — время обеденное, так что организуйте-ка товарищу лейтенанту и его людям, — я кивнул в сторону настороженного косящихся на меня энкавэдэшников, — обед. И без обид мне! Люди исполняли приказ. За это награждать надо, а не кукситься. Понятно?

— Так точно! — дружно отозвались оба моих ротных.

Ну вот и славненько. А то еще под воздействием эйфории от того, как оно все повернулось, не дай бог, устроят мне тут драку с энкавэдэшниками. Пусть лучше задружатся. Мой объект воздействия — капитан Бушманов, и только он. Отвлекаться на оптимизацию всей системы госбезопасности в настоящий момент я не собирался. И статус пока не тот, и ресурсов для этого явно недостаточно. Так что всему свое время…

Первым в землянку, пригибаясь, чтобы не задеть фуражкой притолоку, вошел генерал. Окинув меня тяжелым взглядом, он молча сел за стол. Рядом с ним так же молча уселся старший дивизионный комиссар.

Майор государственной безопасности Буббиков вошел в землянку, даже не пригибаясь. Ему этого не требовалось. Низкоросл, сухощав, некоторые комплексы читаются практически влет… В то же время хитер, трусоват и подл. Да-а-а… органами мне придется заниматься всерьез. Впрочем, раз в них встречаются ребята вроде того младшего лейтенанта, возможно, все еще не так запущено…

— Товарищ майор госбезопасности, — начал капитан Бушманов, поднимаясь с табурета.

Но я не дал ему продолжить.

— А теперь признавайся, сволочь! — грозно рыкнул я, вставая из-за стола и включая голосовые связки почти на полную мощность. А ведь недаром идет слух, что, когда говорит гвардеец, вздрагивают даже буддистские монахи. — Кто тебя завербовал? Когда?

— Что?! — изумленно проблеял капитан, буквально задавленный моим ревом, который я еще подстраховал обертонами психопринуждения второго уровня.

У меня никогда не было особенных талантов к психопринуждению, но овладение этими навыками входит в обязательную программу обучения гвардейца, видимо, для того чтобы суметь установить подобное воздействие в отношении себя самого и уметь ему противостоять. Поскольку даже в методиках ведения допроса психопринуждение находится в перечне дополнительных мер, не рекомендуемых к стандартному использованию. Только в случае крайней необходимости. Ибо считается, что сведения, полученные с его помощью, не обладают достаточной достоверностью и непременно требуют проверки. А более нигде: ни в руководящих документах, ни в боевых уставах — оно не упоминается. Гвардейца слушаются, потому что он практически всегда прав, и его приказы или рекомендации в любой ситуации наиболее верны, а не потому, что он кого-то заставляет себя слушаться. Ну да в данной ситуации и с этими людьми немножко психопринуждения не помешает.

— Признавайся, кто дал тебе поручение в преддверии наступления немцев лишить корпус единственного резерва? Говори!

— Я не… — Капитан ошеломленно сглотнул.

Но я не дал ему опомниться:

— Адреса, пароли, явки? Быстро!

Капитан бросил отчаянный взгляд на майора государственной безопасности. Под таким углом он свои действия совершенно не рассматривал. Он… просто…

— И чем же вы можете оправдать свои вредительские действия, товарищ капитан? — ернически заметил я, создавая у Бушманова (да и у остальных) иллюзию того, что якобы предоставил ему возможность оправдаться. А он вроде как не воспользовался.

Капитан дрожащей рукой вытер лоб. Я смотрел на него безо всякой жалости. «Возможно, капитан, ты искренне считал, что в том, что ты делаешь, и состоит твой долг. Но в реальности ты выступал на стороне врага. Так что ты сам выбрал свою судьбу. И я бы все равно тебя задавил, но, возможно, не так. Полегче. Если бы ты, сучонок, не посмел тронуть моих людей. Тебе же было об этом сказано открытым текстом».

— Ну?

— Я просто…

— Молчать!

Капитан осекся.

— Ну?

Капитан встрепенулся.

— Я…

— Молчать! — чуть возвысив голос, снова рявкнул я.

Капитан окончательно стушевался и затих, глядя на меня затравленным взглядом. Я состроил самую угрожающую рожу и прорычал:

— Что, сказать нечего?! — после чего развернулся в сторону майора государственной безопасности, который молча наблюдал за моим представлением. — Товарищ майор! Большое спасибо, что своевременно отреагировали и пресекли предательство! — Я в два шага подскочил к майору, стиснул его руку и взволнованно ее затряс. И снова слегка подключил обертоны. — От имени личного состава батальона заверяю вас, что немцы здесь не пройдут! Можете, так и передать руководству, что благодаря вашему своевременному прибытию этот участок фронта теперь надежно перекрыт. Предательство не достигло своей цели!

Майор некоторое время ошеломленно пялился на меня, а затем перевел взгляд на совершенно раздавленного капитана. Да, система, при которой предъявления обвинения уже практически достаточно для объявления виновным — страшная вещь. Но ведь вы сами, ребята, такое с собой сотворили…

— Коломиец… — негромко произнес он, поведя подбородком в сторону капитана.

Из-за спины майора вывернулся довольно дюжий старший лейтенант и, подойдя к капитану, с каменным лицом вытащил у него из кобуры ТТ, после чего отступил на шаг и замер за его спиной.

— Что ж, товарищи, — майор легким шевелением пальцев освободил свою руку из моей и повернулся к командиру корпуса и старшему дивизионному комиссару, — значит, я могу доложить, что на вашем участке за фронт можно быть спокойным?

Комкор медленно поднялся из-за стола и, покосившись на меня, также медленно кивнул:

— Так точно, товарищ майор. Здесь немец не пройдет. Можете не сомневаться.

— Отлично, отлично, ну а с… гражданином капитаном мы разберемся.

— Товарищ майор… — сиплым голосом снова начал тот, но, наткнувшись на мой злой взгляд, почувствовал, как у него перехватило горло.