Никон Арьин - Играя плотью, не имея плоти

— Я хочу знать, — наконец сказал Илья, — с какой скоростью идет заполнение пустого пространства. Ведь ты — граница.

— На твой век хватит, — протяжно произнес Ннон.

Сливки вскипели. Тем временем ошпаренные, нарезанные пластинами подосиновики летели навстречу раскаленной сковороде. Красно-белые дольки падали, переворачиваясь, отскакивали от блестящего металла, крутились и сталкивались в горячем пространстве, снова падали вниз. Шипение грибной плоти усиливалось. Мелкие кристаллики соли меркли.

Илья взял крепко связанный пучок петрушки и укропа, насыпал в середину кари, гвоздику, черного перца, с хрустом внедрил лаврового листа. Шипение прекратилось, сковорода остывала. Подбежала Живка с пакетиком корицы.

— Молодчина! — привычно похвалил кошку Илья. — Но пока ты искала пакет, я успел передумать. Корицу мы добавлять не будем. Извини.

Живка, щуря глаза скрылась с пакетиком в зубах — понесла на место. Илья засыпал грибы в горшок, залил сливками, добавил ароматный пучок зелени, посолил и накрыл крышкой. В этот момент что-то произошло с его памятью.

Илья понял, что будет дальше. Словно все это уже когда-то было с ним. Он уже представлял, как включит телеэкран, как там появится клип Арины Миковой, снятый на Юпитере. Затем возникнет свистящий шум. Затем Илья будет стоять в комнате и смотреть в окно. Пара ворон грузно взлетит с ветки в грязно-белесое московское небо. После произойдет нападение синей твари с клювом, растущим из груди и лиловыми лезвиями вместо кистей рук. Потом удар затылком о стену и чуть позже — Атлантический экспресс, летящий в Лиссабон, а после — научный Центр и кабинет отца…

Илью заполнило ни с чем несравнимое океаническое чувство. Ему показалось, что если сию же секунду он не предпримет какой-то очень существенный шаг, то его мозг взорвется, не выдержав всего напора растущей энергии.

Илья схватил крупный разделочный нож и, опрокинув стул, устремился в коридор, к стене перед входом в свой кабинет. Рука сама собой замахнулась и нож стал наносить на стену серию рубцов-выбоин: один, другой, третий…

Илья остановился и глубоко вздохнул. Им овладело чувство, что все-таки он успел. Перед ним на стене, на уровне лица находился свежий рисунок из средней глубины царапин: восемь-девять линий изображали человеческую руку, устремленную пятипалой ладонью вниз.

В следующий миг вся комната вокруг Ильи закружилась и потеряла четкие очертания. Все стало предельно нереальным, словно зыбкое, плохо отстроенное эмуляционное изображение в кибере.

Мелькнул салон экспресса, в окне появилось и тут же исчезло лицо отца, зеленое гелио стремительно и бесшумно скрылось за поворотом, Илья оказался в кибере, перед ним стояла блестящая фиолетовым фигура Дины, она что-то медленно говорила, а от ее головы куда-то вверх отходило извивающееся световое щупальце. Все исчезло во вспышке серебристого сияния, появилась ярко-красная комната, в которой по разные стороны зеркальной стены стояли мужчина и женщина. Комната сжалась и скрылась в воронке, напоминающей скопление квадратных узоров иссиня-черного цвета. Прозвучал ураганный свист, переходящий в оглушительный шепот. Где-то вдали Илья с трудом вывернул летящий флаер в сторону от несущейся навстречу патрульной машины. Голос диспетчера наполнил здание аэропорта невнятной массой громоздящихся друг на друга звуков. Шепот стал рваться на короткие всплески, которые по мере угасания становились словами:

— Ты сделал последний шаг.

Илья узнал голос Ннона. Образы стали течь все быстрее, они уже напоминали единый поток, проходящий ирреальной лавиной сквозь сознание Курсова.

Раздался грохот далекого ужасающего взрыва — Илье показалось, что с таким звуком разрывается само пространство.

Ннон стоял справа и теперь выглядел иначе: ярко-оранжевая сфера, по поверхности которой, изменяясь и дополняя друг друга, перетекали тысячи и тысячи образов. И каждый из этих образов был отдельным миром. И каждый такой мир нес в себе целую систему других возможных миров. Бесконечные и бесконечные коридоры.

Ннон указал рукой одного из сферических образов куда-то вперед.

— Иди, — раздался его многократно умноженный голос.

Илья сделал один шаг и оказался на берегу реки. За спиной слышался шелест лесной листвы. Где-то взвизгнул стриж. В затылок продышал теплый ветер. Впереди, по другую сторону реки не было ничего — ни изображения, ни линий, ни цвета, ни света, ни темноты.

Илья подошел к речной воде и посмотрел в темный холодный поток. Внезапно пришло ясное осознание: в этот момент где-то далеко, в одной из вероятных реальностей перестал дышать Мада. Однорукий шаман торжественно и спокойно осуществил свой ПЕРЕХОД. Строительство моста было завершено.

Илья разглядел, что река состояла из двух потоков, несущихся в противоположные стороны с одинаковой скоростью. Когда Илья шагнул в воду, он понял, что река была только входом на небольшую арену, освещенную узким лучом белого переливчатого света.

— Ннон? — позвал Илья.

— Я здесь, — на краю света и тени появился Ннон. Он выглядел как прежде — синяя пластичная фигура с бесконечностью во взгляде глаз.

— Это тот самый момент, — сказал Ннон, — когда с тобой разговаривает тот, кто играет во все это. Смотри…

Илья увидел всю арену как бы со стороны. В осещенном кругу стоял Ннон, напротив него — Илья. Что-то произошло с изображением. Теперь было то ли видно, то ли просто понятно, что оба существа на этой арене — только формы, только подобие совершенных перчаток, в которые продеты две немыслимые неощутимые руки. Из Ннона вверх и вниз шел конусообразно расширяющийся поток бело-желто-зеленого света, а сама фигура Ннона была только областью сгущения этого свечения. То же было и с Ильей. Конусы где-то в верхней и в нижней бесконечностях соединялись, образуя поле ослепительного сияния. Это поле было единственным и разумным.

Тот, кто наблюдал эту картину со стороны, уже не был Нноном или Ильей Курсовым. Он на это время совершенно осознанно стал собой, вновь ощутив два полюса, два огромных разнонаправленных потока: безмерное одиночество и безграничный интерес.

— Играя плотью, не имея плоти, — голос возникал повсюду и слышал сам себя. — Я создаю иллюзию в себе.

— В себе… — произнес Илья и открыл глаза.

— Ты на следующем круге, — сказал Ннон. — Здесь ты можешь воссоздавать все при помощи своего воображения, или своей памяти. Это как синтез-восстановление, помнишь? Ты можешь до мелочей воссоздать Землю, какой она осталась в твоей памяти, и все, что на ней происходило. Но стоит ли осуществлять повтор, после того, как ты понял, почему ты здесь? Ты можешь выстроить новое пространство.