Дэйв Дункан - Струны

В серых, широко расставленных глазах — панический ужас. Мальчишка яростно затряс головой, рыжие космы взметнулись в воздух.

Пока зал хохотал, Элия протиснулась к другому дивану. Едва она успела привести себя в порядок, уложить сбившиеся волосы на место, как толпа расступилась, давая Генеральному Секретарю возможность сесть — на том же самом диване. А где же еще? Такие вещи делаются совсем просто.

Взмах сухой, жилистой руки не позволил Элии встать; в пронзительных глазах старика поблескивал интерес — но ни малейшего удивления.

Он знал!

— Принцесса Элия! — Хейстингз склонился над ее рукой. — Наконец-то! Вы даже прекраснее, чем я ожидал. А где же ваш бородатый брат?

Разговорчики на публику, все он прекрасно знает. Он знал о ее приезде и знал, почему она приехала. Уж ему ли не знать. Плести величайший в истории заговор так, чтобы о нем не узнал Уиллоби Хейстингз, — такое не под силу даже Матушке Хаббард.

Генеральный Секретарь пересел поближе к Элии. Элию больше интересовал его внук, но тут вышла осечка. Не найдя свободного места, Седрик непринужденно устроился на полу у ног деда, этакое тебе двухметровое дитятко. Не замечая присутствия Элии, он скрестил зеленые мосластые ходули и выпучился на Пандору Экклес.

Вот вам, пожалуйста, впал в транс!

Ну и пусть его. Сам факт близости Седрика успокоил головную боль, исчезло и неприятное ощущение, что чего-то не хватает. К тому же Элия и сама не знала, о чем говорить с этим мальчишкой, а уж он-то и тем более.

— Я и не знал, сэр, что у вас есть внук, — заметил Квентин.

Хейстингз взглянул на него поверх бокала, обвел глазами остальную компанию:

— Так никто ничего не записывает? Всемирная система средств массовой информации кисло подтвердила, что да, никто ничего не записывает; филины скромно отвернулись, некоторые из них даже сняли головные повязки с камерами.

— Ну так вот… — Хейстингз сделал драматическую паузу, глубоко вздохнул и продолжил:

— А я что, должен был вам докладывать?

Полный восторг всех — за исключением Квентина. Однако старейшина (??) мировой журналистики быстро оправился, воздел седые кустистые брови и внимательно осмотрел мальчика.

— А сколько тебе лет, Седрик?

Тот с трудом отцепил взгляд от Пандоры:

— Девятнадцать, сэр.

Ровесник — искренне удивилась Элия. Она считала, что этот мальчик значительно младше, просто такой уж вымахал длинный.

— И ты — сын Джона Хейстингза Хаббарда?

— Да, сэр.

И само собой, внук старушки Агнес! Это вполне объясняло интерес к нему журналистов — хотя и не объясняло предчувствия и тревоги Элии. В парне было что-то такое.., но, конечно же, не в физическом смысле. Незрелый ребенок, нескладный и, скорее всего, не слишком умный. Абсолютно не ее тип. Откуда же эта только ей видимая аура?

Остальные телевизионные акулы не вмешивались в проводимое Квентином интервью, однако пристально следили за реакцией Генерального Секретаря.

После нескольких секунд молчания Седрик снова вперил обожающий взор в Пандору — и тут же, словно по сигналу, Квентин задал очередной вопрос:

— Твои родители погибли при несчастном случае. Лопнула струна, так, кажется?

— Да, сэр.

— “Дуб”. Мир с кодовым названием “Дуб”.

— И вы это помните?

— Нет, — качнул головой Квентин. — На тебя есть досье.

То самое, о чем Норт предупреждала Джетро; по Седрику успели собрать материалы. 5СВС располагает великолепной библиотекой, а у Квентина, конечно же, есть заушник.

— И они шли с ночевкой?

Стандартная техника перекрестного допроса, но мальчишка, разве же он это поймет? Вопросы сыпались один за другим, и каждый раз Седрик отвечал: “Да, сэр!»

— Короче говоря, они, группа из шести человек, ночевали в мире второго класса с кодовым названием “Дуб”, и следующее окно не появилось. И все, конец, возобновить контакт не удалось.

У Седрика, похоже, шевельнулись какие-то подозрения:

— Мне так рассказывали, сэр.

Поздно, милый, поздно. Квентин уже готов захлопнуть ловушку.

— Но что же делал в мире второго класса сельскохозяйственный рабочий?

— Сельско.., мой отец был разведчиком!

— Нет, — сочувственно покачал головой Квентин. — В досье не может быть ошибок.

— Дедушка! — взмолился Седрик.

Ты бы головой-то крутил поосторожнее, съехидничала про себя Элия. А то вот бы мы сейчас картину увидели — цыпленок, сам себе свернувший шею.

Хейстингз задумчиво играл пустым бокалом.

— Джон был стажером, учился на разведчика. — Он слегка усмехнулся и взглянул на Квентина. — Эта молодежь ничего не помнит и не знает, но ты-то, Питер, должен бы. Трансмензор только-только появился на свет. И Институт — тоже. Тогда еще не было целой армии профессиональных разведчиков. Первый захват планеты осуществлен в двадцать втором году, к двадцать шестому мы еще не наловчились прыгать с планеты на планету, как с кочки на кочку, — не мы, конечно же, а подручные Агнес.

Он снова обвел группу глазами. Седрик согласно кивал, то же делали и двое-трое журналистов, остальные застыли в напряженном ожидании.

— Раз за разом мы находили эти маленькие уютные мирки — и каждый из них казался нам второй Землей. Вы, торопыги, объявляли о них в экстренных выпусках. Вот ты, Питер, когда ты в последний раз упоминал в передаче о каком-нибудь мире второго класса?

Господи, они ж не слушают его, они ему внимают, как пророку. Специалист высочайшего класса!

— Поэтому и занимались этой работой люди, которых сейчас бы не подпустили к ней и на пушечный выстрел. Мой сын был профессиональным ковбоем, участвовал в родео — ни одной неломаной кости во всем теле. Равно как и в черепе. А там были сплошные прерии, на этом Дубе, и какие-то животные, смахивавшие на лошадей. — Он помолчал. — И везде, буквально во всем — смертельная концентрация сурьмы. Но это мы выяснили потом, когда струна уже лопнула. Анализы задержались.

— Но ты, Седрик, ты же ничего этого не помнишь?

Молодец, Квентин! Рви добычу полегче, которая под силу.

— Нет, сэр. Я был тогда младенцем.

— Младенцем, говоришь? Несчастный случай произошел в двадцать шестом году. Двадцать четыре года назад.

Кое-кто из слушателей удивился, но в большинстве своем они этого ждали. И снова голова Седрика повернулась к Хейстингзу, который только что принял от официанта полный бокал.

— Да, Питер, так оно, пожалуй, и есть. — Он задумчиво посмотрел на искрящуюся жидкость, сделал небольшой глоток. — Это случилось как раз во время второй африканской заварушки — ну да, в двадцать шестом.

— Но как же, дедушка…

— Сейчас не время читать лекции про птичек и бабочек, — оборвал внука Хейстингз. — Спроси у своей бабушки — она лучше подкована в технических вопросах.