Джерри Пурнелл - Легион Фалькенберга

Он оставил обед недоеденным, не думая о том, сколько стоят остатки его бифштекса, или о том, что Хэпвуд кому-нибудь их продаст, и направился в библиотеку. Сел за массивный стол из древесины какого-то восточного фруктового дерева и выпил бренди.

По обеим сторонам от стола стены были покрыты книжными полками, безупречными, очищенными от пыли свидетельствами жизни империй прошлого. Уже несколько лет он не читал ни одной из них. Теперь все его чтение ограничивается отчетами в ярко-красных переплетах. В отчетах содержатся живые рассказы о живых людях, но иногда вечерами Гранту казалось, что его страна так же мертва, как эти погибшие империи.

Грант любил свою страну, но ненавидел ее жителей, ненавидел всех: Каринса и всю новую породу, одурманенных обитателей островов Благотворительности, самодовольных налогоплательщиков, мертвой хваткой державшихся за свои привилегии. «Что же тогда я люблю?» — спрашивал он себя. Только нашу историю, величие Соединенных Штатов в прошлом, а это можно найти в старинных домах и в старых книгах, и этого нет в отчетах службы.

Где патриоты? Теперь все стали патриотами, глупцами, идущими за своими предводителями в ничто. У них нет ничего, даже славы.

И тут вошла Шарон. Привлекательная девушка, гораздо красивей матери, но ей не хватает материнской уверенности и выдержки. Она привела с собой высокого молодого человека двадцати с небольшим лет.

Пока они подходили, Грант разглядывал юношу. Приятный мальчик. Длинные волосы, аккуратно подстриженные, консервативные для наших времен усики. Рубашка голубая с фиолетовым оттенком, красный шарф… немного кричащий, но даже Джон Младший ходит в кричащей одежде, когда сбрасывает мундир СВ.

Мальчик подходил неуверенно, почти робко, и Грант гадал, что это: страх перед ним и его положением в правительстве или естественная неуверенность молодого человека, который должен встретиться с отцом своей невесты. Крошечный бриллиант на руке Шарон вспыхнул от огня камина желтым, и она как-то неестественно протянула руку.

— Папа, я… я тебе о нем рассказывала, это Аллан. Он только что сделал мне предложение!

Она вся светится, заметил Грант, и говорит уверенно, не ожидая, что он может возразить. Грант думал: не единственный ли во всей стране человек Шарон, кто его не боится? За исключением Джона Младшего, которому нечего бояться. Джон вне пределов досягаемости телефона службы Гранта. Флот СВ заботится о своих людях.

По крайней мере юноша попросил ее руки. Мог и просто переселиться к ней. А может, уже переселился?

Грант встал и протянул руку.

— Здравствуйте, Аллан.

Рукопожатие у Торри крепкое, но он избегает взгляда Гранта.

— Значит, вы хотите жениться на моей дочери? — Грант многозначительно посмотрел на ее левую руку. — Кажется, она отнеслась к этой мысли одобрительно.

— Да, сэр. Сэр, она хотела подождать и спросить вас, но я настоял. Это моя вина, сэр. — И на этот раз Торри почти вызывающе поднял голову.

— Да. — Грант снова сел. — Что ж, Шарон, раз уж ты сегодня вечером оказалась дома, поговори с Хэпвудом о Князе Бисмарке. Мне кажется, его неправильно кормят.

— Прямо сейчас? — спросила она, недовольно поджимая губы. — Папа, это совсем по-викториански! Ты высылаешь меня из комнаты, чтобы поговорить с моим женихом!

— Да, ну и что? — Грант больше ничего не сказал, и Шарон наконец повернулась к двери.

Потом сказала:

— Не позволяй ему тебя запугать, Аллан. Он опасен не больше, чем… голова лося на стене, охотничий трофей! — И вышла, прежде чем ей смогли ответить.

Они сидели в неловком молчании. Грант вышел из-за стола и сел у огня поближе к Торри. Выпивка, предложение сигареты — обычные любезности. Он все это проделал; наконец Хэпвуд принес закуску и закрыл за собой дверь.

— Ну, хорошо, Аллан, — начал Грант. — Будем банальны и покончим с этим. Как вы собираетесь содержать ее?

На этот раз Торри посмотрел прямо на него. Грант был уверен, что в глазах молодого человека светилась легкая насмешка.

— Я ожидаю хорошего назначения в Министерстве минеральных ресурсов. У меня хорошее инженерное образование.

— Министерство ресурсов? — Грант на несколько секунд задумался. Ответ его удивил: он не думал, что парень — из искателей должности.

— Полагаю, это можно устроить.

Торри улыбнулся. Улыбка у него заразительная и понравилась Гранту.

— Сэр, это уже устроено. Я не просил вас о работе.

— Да? — Грант пожал плечами. — Не слышал.

— Помощник секретаря министра. У меня магистерский диплом по экологии.

— Интересно, но мне казалось, я должен знать о предстоящем назначении.

— Пока это не официально, сэр. И не будет, пока мистер Бертрам не избран президентом. В данный момент я в его аппарате. — Он по-прежнему улыбается, и улыбка дружеская, не враждебная. Мальчику кажется, что политика — это игра. Он хочет победить, но всего лишь в игре.

«И он видел подлинные данные опросов», — подумал Грант.

— А что вы делаете у мистера Бертрама? Аллан пожал плечами.

— Пишу речи, приношу почту, работаю на ксероксе — вы ведь сами участвовали в кампаниях. Я парень, выполняющий работу, за которую никто не хочет браться.

Грант рассмеялся.

— Я начинал мальчишкой, первым пролезающим на место кражи, но вскоре выкупил свой вклад в дела партии. И больше от меня этого не требовали. Не думаю, чтобы вас ждало то же самое.

— Нет, сэр. Мой отец налогоплательщик, хотя сейчас так трудно выплачивать налоги…

— Да.

По крайней мере парень не из семьи граждан. Подробности он узнает от Экридж завтра, а пока важнее познакомиться с мальчиком поближе.

Это оказалось нелегко. Аллан был откровенен, держался спокойно и (с удовольствием заметил Грант) отказался от третьей порции выпивки, но говорить с ним было почти не о чем. Торри не представлял себе реалий политики. Он был одним из детей-крестоносцев Бертрама и собирался спасти Соединенные Штаты от людей вроде Гранта, хотя был слишком вежлив, чтобы прямо сказать об этом.

«Когда-то я тоже был так молод, — подумал Грант. — Хотел спасти мир, но тогда все было иначе. В моей молодости никто не хотел развала Совладения. Мы были счастливы оттого, что окончилась Вторая холодная война. Куда делось то огромное чувство облегчения, которое мы испытали, когда не нужно стало бояться атомной войны? В моей молодости мы только об этом и думали, нам казалось, что мы последнее поколение. А теперь вечный мир они считают чем-то само собой разумеющимся. Неужели мир — такая ничтожная вещь?»

— Столько нужно сделать, — говорил Торри. — Проект Байя, термальное заражение моря Кортеса. Они убивают там всю экологию, только чтобы создать поместья для налогоплательщиков. Я знаю, это не ваш департамент, сэр, и вы, вероятно, даже не подозреваете, что там делается. Но Липском слишком долго был президентом! Коррупция, частные интересы. Пора вернуться к настоящей двухпартийной системе, а не к выяснению отношений между двумя крыльями Объединенной партии. Пора что-то менять, и мистер Бертрам самый подходящий человек для этого. Я это знаю.