Тимоти Зан - Зеленые и Серые

— Пожалуй, — нахмурился Пауэлл. — Они будто даже не знали, что мы здесь.

Ференцо кивнул.

— Откуда следует, что наш друг с шумовым устройством мог действовать без их ведома.

— Сирил?

— Или Александр, или Сильвия, или любой другой, о ком мы еще не слышали. На выбор.

Пауэлл скривился.

— Кто вообще все эти люди?

— А пес их знает, но мы с ними разберемся, — пообещал Ференцо.

Он устало обошел вокруг машины и уселся за руль.

— Садись, попробуем тронуться с места.

— Ничего, я так понимаю? — спросил Роджер, когда такси отъехало от тротуара.

Кэролайн покачала головой, стараясь изо всех сил не ругать себя за то, что не пошла искать Меланту вечером. Она так же старалась не винить Роджера за то, что не пустил ее.

— Если она и была там, то сейчас нет.

— Извини, — тихо сказал он. — Наверное, надо было поискать ее вечером.

Кэролайн промолчала.

В такой ранний час движение, по нью-йоркским стандартам, было довольно свободное, и таксист домчал их до Четырнадцатой улицы почти за рекордное время. Отсюда до Джексон-сквер можно было ехать по прямой.

Однако они не поехали до конца. Памятуя о вчерашнем, Кэролайн настояла, чтобы выйти на Пятой авеню и пройти два квартала на север, прежде чем повернуть в нужном направлении. Время для визита все еще было слишком раннее, поэтому, опять по ее предложению, они зашли в кафе, чтобы позавтракать.

Трапеза проходила тихо. На что бы ни падал взгляд Кэролайн — сыр, тонко нарезанное мясо, даже темные волосы официантки, — все почему-то напоминало ей о Меланте. Роджер тоже молчал, без видимой охоты жуя бублики с кофе, но думал ли он о том же — неизвестно.

Выйдя из кафе в девятом часу, они обнаружили, что раннее солнце затянули плотные темные облака и накрапывает мелкий дождик.

— Прекрасно, — пробормотал Роджер.

Оглянувшись, он направился к лотку, где рядом с журналами и фасованными закусками на видном месте лежали складные зонты.

— Если ты ради меня, то не надо, — сказала Кэролайн, увидев, что он выбрал черный зонт и полез в карман за деньгами.

— Не только ради тебя, милая, — заверил Роджер, взяв ее за локоть, и свободной рукой раскрыл зонт. — Видишь? — Он поднял зонт над головой и притянул Кэролайн к себе. — Мгновенная безликость.

— А! — наконец поняла она. — Здорово.

— Спасибо. Будем надеяться, что дождь не перестанет.

Дом Веловски, оказался старой кирпичной постройкой прямо через дорогу напротив парка на Джексон-сквер. Найдя нужную кнопку вызова, Роджер, лишь немного поколебавшись, нажал ее.

Ответили с изумительной быстротой.

— Да?

— Мы ищем Отто Веловски, — произнес Роджер в домофон.

— Вы нашли его, — живо ответил невидимый собеседник.

Нестарый голос, подумала Кэролайн, должно быть, мужчине лёт пятьдесят пять.

— Кто вы?

— Роджер и Кэролайн Уиттиер, — ответил Роджер. — Нам сказали…

— Квартира четыреста двенадцать, — перебил голос.

Домофон запищал, и Роджер толкнул дверь. По лестнице, уходившей вправо, они поднялись на четвертый этаж. Одна из дверей сразу же открылась, и на пороге появился мужчина.

Ему оказалось совсем не пятьдесят. Он был, по меньшей мере, лет на тридцать старше, чем ожидала Кэролайн, с морщинистым лицом, худощавый и совершенно седой.

— Входите. — Он сделал жест костлявыми пальцами, и Кэролайн поняла, что он даже старше восьмидесяти.

Девяносто лет, не меньше, может быть, даже девяносто пять, но, по-видимому, старикан все еще бодр. Роджер нервно сжал ее руку, и они вошли в квартиру.

— Мы совсем без предупреждения, спасибо, что согласились поговорить, господин Веловски, — сказала Кэролайн, оглядывая комнату, пока старик запирал дверь.

Интерьер оказался вполне уютным: мебель в старинном стиле, темный ковер, со вкусом подобранные обои с рисунком из небольших абстрактных фигур. На стенах висело несколько гравюр в рамах, в дальнем углу на столе тихонько жужжал компьютер. Рядом с компьютером стояла кружка с горячим кофе.

— Надеюсь, мы не помешали?

— Нисколько, — заверил Веловски, жестом указав на диван с расшитыми кружевными подушечками. — Могу я предложить вам кофе?

— Спасибо, нет, — несколько напряженно вставил Роджер, оглядываясь. — У вас с Александром, должно быть, один художник-оформитель.

— Похожие люди — похожие привычки. — Веловски взял с компьютерного стола кружку и уселся в большое мягкое кресло возле кофейного столика, стоявшего напротив дивана. — Прошу садиться.

— Что говорил вам о нас Александр? — спросил Роджер, когда они уселись на диван.

— Ничего. Он просто сказал, что я должен рассказать вам все. — Сияющие глаза перебегали с одного на другого. — Надеюсь, вы осознаете, какую честь вам оказывают. Помимо меня вы будете первыми людьми, узнавшими всю правду.

У Кэролайн по спине пробежала дрожь. Размышляя с Роджером о том, кто такие Грины и Грей, они, в общем, пришли к выводу, что это не люди. И все же она не могла до конца принять всерьез такой вывод, инстинктивно противилась ему.

До настоящей минуты.

— Мы слушаем, — напомнил Роджер.

— Не сомневаюсь. — Веловски отхлебнул кофе и поставил кружку на стол. — Это был тысяча девятьсот двадцать восьмой год. — Он откинулся в кресле и устремил взгляд куда-то вдаль. — Суда с европейцами еженедельно прибывали на остров Эллис, где я работал на очень низкой должности по оформлению документов. В довольно теплый день двадцать восьмого июля, примерно в десять тридцать утра меня послали вниз в кладовую за новой коробкой бланков медицинских заключений. Я шел по коридору, когда увидел, что дверь одной из кладовых распахнута настежь и из нее выходит вереница темноволосых людей.

— Не ваших коллег, полагаю, — осмелился вставить Роджер.

— Гораздо хуже, — продолжал Веловски. — Эта комната была не больше, чем кладовка уборщика. Клоунский номер с машиной, может, и популярен в цирке, но из двери вышло уже десять человек, а я отлично знал, что столько народу туда не впихнуть. Мы увидели друг друга одновременно, и они обрадовались не больше, чем я. Первые двое — высокие, стройные, но очень мускулистые парни — направились ко мне как пара львов, высматривающих газель на обед. Оба встряхнули кистями рук, и вдруг у них оказались длинные, устрашающего вида ножи. Тут я понял, что попал в переплет.

— И конечно, они вас убили, — пробормотал Роджер.

— Тсс! — зашипела Кэролайн. — Дай ему рассказать.

— Да, Роджер, уж потерпите, — сказал Веловски. — Я репетировал это выступление семьдесят пять лет, и вот впервые мне позволено выйти на сцену. Разрешите же мне немного растянуть удовольствие.

— Извините, — махнул рукой Роджер.

— Спасибо. В общем, старший из них что-то сказал на иностранном языке и жестом подозвал меня к себе. Он стоял рядом с мальчиком; позже я узнал, что это его двенадцатилетний сын. На меня был направлен десяток ножей, и я решил, что лучше всего послушаться. Когда я подошел, человек протянул руку и… коснулся моего лба.