Ларри Мэддок - Крах Золотой Богини

Он заставил себя рассмотреть ситуацию с объективностью, которая сохраняла ему жизнь в бесчисленных сражениях между Империей и ТЕРРОЙ, пока он не дезертировал, чтобы самому стать царем. Какую же ошибку совершил бог-царь? Через столетие, Кронос знал, весь континент будет разрушен землетрясениями и извержениями вулканов и все следы Манукрониса исчезнут под морскими волнами. Вот почему он выбрал это далекое время и место. Раньше, чем случится трагедия, он, конечно, сбежит в другой удаленный уголок истории Земли. В библиотеке, которую Кронос собрал, были указания на десятки таких убежищ. Некоторые, такие, как My и Лемурия, были настолько затуманены человеческой фантазией и ложными мифами, что делали их идеальными для его цели. И Манукронис, который Платон назовет Атлантидой, а Скотт Элиотт в своих трудах заселит не меньше чем семью разными расами, чтобы обосновать свой тевтонский фанатизм; и который Галанополис ошибочно найдет неподалеку от побережья Греции, не оставит никаких следов царя Кроноса и его могущественной расы.

Могущественная раса! Теперь стало ясно, во что должен вылиться его эксперимент. До этого момента он был уверен, что все они погибнут, когда затонет континент, но, как многие другие патриархи, он недооценивал собственных детей. Некоторые из них спасутся — когда, он не знал. Горстки искателей приключений в лодке будет достаточно, чтобы оставить следы по всей планете.

Бели их не остановить.

Без таких следов у ТЕРРЫ не будет причин искать его. Вся операция будет стерта, даже прежде, чем начнется. В истории путешествий во времени, насколько он помнил, не было таких ситуаций. Перестанут ли Ганнибал Форчун и компания существовать в результате его действий? По крайней мере один из агентов ТЕРРЫ исчез при загадочных обстоятельствах. Вмешательство было чрезвычайно опасным, Кронос знал это. Но столь же опасным был и Ганнибал Форчун.

Одна толпа, он видел, уже достигла храма. Это были проблемы Илни. Сестричество со своим ничтожным жидким сном могло ненадолго задержать нападающих. Да и при худшем исходе, чтобы пограбить храм как следует, тоже понадобится какое-то время. Через несколько минут другая орда достигнет гарнизона Р'кагна. Интересно, будет распутный старый дурак сражаться или сбежит? В любом случае времени мало, но все еще в его власти уничтожить врагов, просто исправив свою собственную эгоистическую ошибку.

Единственной альтернативой было оставить сейчас это удобное царство, сбежать в безбрежное время и пространство и начать где-нибудь когда-нибудь все заново. Но если он выберет это, то может быть уверен, что Ганнибал Форчун и все агенты, каких сможет только выделить Пол Таузиг, прочешут каждую темпоральную линию в галактике, чтобы найти его.

Нет. Такая угроза убьет весь смак будущих проектов. Он совершил ошибку; он исправит ее. Он может, как мгновение назад, назвать себя идиотом, но трусом — никогда.

Приняв решение, он отвернулся от окна, накинул плащ с капюшоном на плечи и достал оружие, которого не применял двадцать лет.

— Не убивайте сестер! — рычал «морской бог», и его голос грохотал по всему большому залу храма. — Будучи милосердным, я прощаю их! Они заблуждались.

Сестры, увидев ужасную голову без тела, голову самого Нодиесопа, не говоря о свирепой толпе за ним, даже и не подумали защищать богиню, хотя некоторые оглянулись, не встала ли Мать человечества со своего золотого трона, чтобы сразиться. Видя, что Йоларабас не оказывает сопротивления, они последовали ее примеру и были согнаны в угол храма, пока толпа быстро творила кровавую расправу над застигнутыми тут молящимися богатеями.

К величайшему удивлению двух человек, несших платформу с подушкой, на которой лежала голова Нодиесопа, та превратилась в гигантскую чайку и быстро полетела на верхние этажи храма. Уэбли прозондировал храм и убедился, что партнера здесь уже нет. Он первым нашел обнаженное тело мертвой Илни, а рядом — одежду танцовщицы. Не надо было ломать голову, чтобы понять, зачем партнеру понадобился этот маскарад.

Годы теснейшей связи с этим человеком помогли Уэбли сообразить, каковы планы Форчуна на ближайшее время. Опасность для Ганнибала заключалась в том, что тот все еще имел неполную информацию о противнике, поскольку симбионт оставался пока единственным, кто знал, кем был Кронос на самом деле!

Вылетев пулей из открытого окна, Уэбли отчаянно надеялся, что будет не слишком поздно.

Хотя оружие хранителей явно было лучше, отсутствие боевых тренировок сказалось, когда они вышли на улицы, чтобы встретиться с врагом, который, к несчастью, превосходил их числом. Офицеры показали себя совсем неспособными к командованию. Яростно ругая их, Р'кагн с одышкой взбирался по узкой лестнице на стену, чтобы увидеть сверху, что происходит. Даже лошади, вскормленные на царских конюшнях, показывали перед лицом толпы неподобающую пугливость.

Тем временем парни Лландро брали верх над всеми, кто попадался им на пути, и горланили старинный гимн Нодиесопу, переделанный в воодушевляющую боевую песнь, которая служила теперь для ослабления боевого духа грифоголовых. К тому времени когда бунтовщики достигли гарнизона, они убедились в своей непобедимости. Неудержимая толпа смела первый ряд прекрасно вооруженных хранителей в устрашающих шлемах, как будто их и вовсе не было. Второй ряд составляли молодые вояки, слышавшие когда-нибудь о том, что высшая слава для воина — погибнуть в битве. Они повернулись и побежали. Кавалеристы, занимавшие фланги, последовали их примеру.

Р'кагн» проклиная свои трусливые войска, отдал команду катапультам, которые были установлены перед стенами. Но бестолковые катапультисты так и не смогли отправить ни одного снаряда в цель. Те же самые восемь машин под командованием Оранаса остановили пеструю орду Катакана и переломили ход сражения, но сыну Катакана их сгнившие тетивы служить отказывались. Семь из восьми машин были негодны. Восьмая выстрелила снарядом, начиненным зажигательной смесью. Он ударился о стену изнутри, отскочил назад и взорвался перед собственной пусковой установкой, уничтожив ее обслугу.

У толпы не было таких проблем. Факел за факелом летели на укрепления, в то время как люди пробивались вперед, рубя, коля, пронзая, избивая дубинками последних солдат, припертых к стене.

Лландро, используя свою профессиональную ловкость и умение казаться незаметным, первым забрался на стену как раз в тот момент, когда Р'кагн собрался ее покинуть. Верховный судья начал спускаться, обо что-то споткнулся и покатился кубарем по ступеням. Его крик был громче, чем любой из тех, которые он когда-либо исторгал из своих жертв. Крик был оборван кинжалом Лландро, пущенным с похвальной меткостью в спину Р'кагна. Смерть судьи сопровождалась хрипами, и ухо Лландро находило их чрезвычайно приятными.