Сергей Вольнов - Приговоренные к войне

Амрина поспешно схватила повязку, с усилием выдрала ткань из подсохшей лужицы. Потом, одним уверенным движением, полоснула острыми лучами пластины по боку заплечного мешка. Вспорола. Нервно вытрясла содержимое на траву.

Разбираться в этой куче было некогда. Взгляд выхватывал лишь то, что успевал.

Несессер с принадлежностями. Блокнот. Патроны. Несколько осколочных гранат. Пистолет. Сменное бельё. И… неужели! Упаковка, в которой…

Её глаза блеснули, как у изголодавшейся волчицы.

СУХОЙ ПАЁК.

Всё! Ни секунды лишней; из несъедобного она взяла только блокнот и пистолет, рассовала их по боковым карманам комбинезона. Закинула на плечо свой пистолет-пулемёт. Упаковку с пищей прижала под мышкой и бросилась в лес.

В противоположную от приближающихся врагов сторону.

Голоса звучали уже совсем близко.

Амрина, распластавшись за стволом старой сосны, быстро пригребла прелой листвой бесценную упаковку. И, стащив с плеча враз потяжелевший пистолет-пулемёт, передёрнула затворную раму.

Глаза её напряжённо пожирали полосу кустов, темнеющую на той стороне поляны…

Хасанбек устало скользил взглядом по колышущимся спинам всадников. Степь, сколько могла, гасила удары тысяч подков, но взамен издавала непрерывный пульсирующий гул. Ржание уставших лошадей. Бряцанье доспехов. И угрюмое молчание гвардейцев, вычленяемое из общего шума острым слухом темника. Гвардия Великого Хана была измотана жарой и бесконечными переходами.

«Эль-литные войска».

Так величал Аль Эксей гвардейцев Чёрного тумена. И это, на языке его народа, означало: «лучшие из лучших». По всему выходило – много непонятных языков существовало на свете, а слов странных в них – в тысячи раз больше.

Но как ни называть, суть одна: в любой армии, если она для победы создана, а не для повального бегства и общей гибели, всегда самых лучших воинов сводят в одно подразделение. И задачи ему ставят непосильные для других. Захватить чужого полководца вместе с его ставкой, знаменем и обозом. Уберечь своего Повелителя от подобных действий врага. Выстоять в неравном бою, когда уже половина войска наладилась отступать. Принести тяжёлую победу, врезавшись в ряды неприятеля броневым ударом закованной в железо конницы. Одним словом, задачи им ставились – специальные. Вот и величал Аль Эксей этих воинов, специально назначенных для больших дел, СПЕЦНАЗОМ. Даже как-то сказал: «Хасан, а ведь ты тоже – спецназовец! Значит, у меня хорошая генетическая память». И улыбнулся, похлопав темника по нагрудным доспехам.

Хасанбек вспомнил своего анду и тут же поморщился вместо улыбки. Движение лицевых мышц вызвало боль.

Ему нездоровилось со вчерашнего вечера.

А сегодня в висках ломило так, что Хасанбек ещё с утра отказался от шлема. Приторочил его к седлу позади себя, да так и ехал простоволосым впереди второй походной колонны. Рядом с тысячником Мурадом.

Рысили молча. Подавленное состояние нойона, должно быть, передалось подчинённым. Только внимательные взгляды на своего темника. И никаких вопросов.

В ушах – шум ветерка, беззлобно трепавшего волосы гвардейцев, хвосты и гривы лошадей, бунчуки и знамена, плюмажи на шлемах. Шум в голове…

Ломота не проходила. Неугомонные думы безжалостно ворочались. Отзывались блуждающей давящей болью – то в затылке, то во лбу. О чём только не передумал темник за эти часы монотонной тряски или же полузабытья привалов.

Сегодня почему-то опять внезапно вспомнились давние слова Теб-Тенгри, главного шамана Орды, казнённого по приказу Повелителя. Уже столько лет бились они в памяти, раз за разом врываясь в сознание. И опять так некстати – ожили, зазвучали, заболели внутри.

«…Кроются в тебе, нойон, два зверя диковинных… Один зверь белого цвета. Его когти загнуты внутрь. Другой – сплошь чёрный. С глазами багровыми, как тлеющие угли. Не любят они друг друга, но мирятся до поры до времени».

Многое знал колдун зловещий, многое чуял. Многое рассказывал темнику, необъяснимым образом снискавшему его доверие. Рассказывал, что белый зверь – и есть душа воина, стремящаяся к Небу. А чёрный зверь – нутро, тяготеющее к тёмным силам и животному началу. Душа и Нутро…

С какого же мгновения обострилось это жестокое противостояние двух непримиримых начал? Не иначе, как после прохождения Облачных Врат. После того, как Чёрный тумен угодил на «небеса». До этого два зверя ещё как-то уживались внутри Хасанбека. И даже получалось поочерёдно выпускать их наружу. Если требовалась дремучая злобная сила, разящая врагов и делавшая тело неуязвимым – приструнивал Хасанбек белого зверя, чтобы не мешал. И наоборот, давал ему волю, если требовалось осмотреться и подумать.

А может, только казалось ему, что имел он власть над непримиримой парой? И Врата ни при чём?

Как бы там ни было, но именно после Облачных Врат неизмеримо вырос белый зверь. Уже не всякий раз имел на него Хасанбек управу. И всё чаще зверь чёрный поджимал хвост во внутренних стычках. К добру это иль к худу? Ведь говорил же шаман и таковы слова: «…Радуйся, пока живут эти два зверя вместе. Неспроста никто из них не может взять верх. Но как только это удастся, неважно кому – чёрному или белому – исчезнешь ты, прежний, и появится совершенно другой человек».

Каким он будет, этот новый человек?! И когда появится – уж не после смерти ли темника? А может быть, он уже появился – в лице Аль Эксея?!

Не спрашивал Хасанбек об этом своего анду. Тот же говорил и вовсе невероятные вещи. Пояснял ему что-то о Реке Времени. О том, что демоны вырыли новое русло и пустили её вспять. Оттого-то и перемешалось многое в их мире, да и во всех окрестных мирах тоже.

Ещё говорил он, что у каждого свой чёрный зверь. Невыводим он, и однажды умирает вместе с бренным телом. И чем он крупнее и злобнее – тем сильнее и яростнее воин. Однако, по-настоящему великим воином можно стать, лишь имея Большого Белого Зверя. Или же – Душу Воина.

С одним Большим Чёрным Зверем можно только сеять смерть, как среди чужих, так и своих. С одним Большим Белым – стать великим шаманом и со временем уйти на небо. С двумя равными по силе – чёрным и белым – успешно воевать, не теряя буйной головы. И только, если из двух зверей белый неизменно одерживает верх – можно достойно идти по пути нескончаемого воинского Похода. Быть Великим Воином.

Вот и вышло так, что бессмертная душа Хасанбека когда-то, в тот скорбный день, о котором не хочется думать, унеслась вниз по течению Реки Времени. И блуждала сотни лет, пока не воплотилась в теле его нынешнего анды Аль Эксея по прозвищу Пятнистая Смерть.

Бежал, бежал по стремительным водам белый зверь, не замочив лап, покуда не встретил достойное тело…