Кирилл Кудряшов - День Гнева

— Не можешь меня пропустить? — с легким оттенком удивления в голосе переспросила Пума, на секунду обретая некое подобие связи с реальностью и увидев, сквозь расступившиеся языки пламени, с кем разговаривает. Только в этот момент она осознала, как ей жарко и, рефлекторно приложив ладонь ко лбу, с удивлением обнаружила, что облачена в форму «Когорты».

— Что вы делаете?.. — испуганно воскликнула секретарша, увидев, как Назгул перед ней снимает сначала перчатки, а затем и черную маску с головы, но тут же осеклась, поняв, что перед ней стоит миловидная двенадцатилетняя девочка, которую она не раз встречала и здесь и просто в коридорах организации. Она отчетливо помнила ее прелестные карие глаза, но не узнавала их. Эта девочка была бы Сашей Угольниковой, если бы не сверкающий в ее глазах огонек безумия. Применимо к Пуме это не было метафорой — в ее глазах действительно сверкали красные отблески…

— Не можешь меня пропустить?! — Пума, казалось, смаковала эту фразу. — А как же ты, интересно, меня остановишь?

Девушка не успела ни ответить, ни возразить, ни попросить о пощаде. Одним молниеносным прыжком Пума метнулась вперед и, приземлившись на стол, нанесла два резких удара в горло. Секретарша захрипела, прижала руки к раздробленной трахее и медленно повалилась назад, сползая по стене…

Входя в кабинет, Пума даже не оглянулась, чтобы удостовериться, умерла она, или все еще захлебывается собственной кровью, свернувшись в комок под своим столом. Мир вокруг Пумы вновь исчез, подчиняясь натиску танцующих свой жуткий танец огненных лиц.

Тень и Новоселов перевели взгляд на дверь одновременно, удивленные чьим-то появлением. И оба же, одновременно, узнали в вошедшей Пуму, не смотря на ее безумный взгляд и растрепанные волосы. Даже Новоселову не так уж часто доводилось видеть Назгулов без их неизменной маски, так что, еще неизвестно, что удивило его больше — то, что он видел ее лицо, или тот ужас и безграничная растерянность, что читались на нем.

— Пума? — спросил он, словно не доверяя своим глазам. — Почему ты здесь? Что случилось?

Он был одним из немногих в «Когорте», кто знал истинный возраст Пумы, поэтому в разговоре с ней всегда инстинктивно брал отечески-покровительственный тон.

— Помогите… — одними губами прошептала она, не видя перед собой никого и ничего, но чувствуя, что Тень где-то рядом.

— Что? — переспросил Новоселов, не расслышав ее слов. Но Тени не было нужды слышать, чтобы понимать. Он рывком вскочил со стула и сделал шаг по направлению к девочке.

«Что случилось?»

«Лица! — ответила она, — Огонь!»

В следующую секунду Тень отшатнулся от нее, заглянув, на мгновение, в ее разум. Едва почувствовав чужое присутствие в сознании Пумы, искаженные гримасой боли лица, больше напоминающие смятые огнем кожаные маски, ринулись на непрошеного гостя, вынудив его убираться восвояси. Тень встряхнул головой, отгоняя жуткое видение, и отступил еще на шаг назад.

«Фариус?» — спросил он.

«Да! Ты можешь помочь? Можешь остановить это?!»

Новоселов безмолвно наблюдал разворачивающуюся перед ним немую сцену. Вернее, это для него она была немой… Лично он встречался с Тенью всего несколько раз, да и то, большинство из них — мимолетом. И вот, теперь, ему представился шанс видеть не просто Тень, а растерянного Тень, не контролирующего ситуацию. Даже полсотни ИБС, одновременно ворвавшиеся в этом маленький кабинет, наверное, не смогли бы выбить его из колеи, а эта девочка, Саша… Что происходило с ней, что могло так напугать Тень?

«Боюсь, что нет. Они не галлюцинация, которую я мог бы заблокировать — они реальные!»

«Я знаю!»

«Но они не просто реальны — они ТВОИ! Твои, понимаешь? Реальные, не в смысле объективно существующие…»

«Понимаю… И ты ничего не можешь с ними поделать?»

«Ничего.»

Новоселов, наконец, не выдержал, устав смотреть на стоящих друг перед другом Тень и Пуму.

— Что случилось? — неопределенно спросил он, неизвестно к кому обращаясь.

— Проблема. — сухо ответил Тень. — Большая проблема.

— Что с ней? — уже уверенней спросил тот, поняв, что, по крайней мере, один из этих двоих его, все же, замечает и не списывает со счетов. Однако, тут же осекся, переведя взгляд с Тени на Пуму. Ее глаза горели…

— Помогите! — прошептала девочка, бессильно оперевшись о стену. Ничто более в ее облике не напоминало грозного Назгула — Пума вновь превратилась в перепуганную громадной черной тучей маленькую Сашу Угольникову.

— Да что с ней?! — крикнул Новоселов.

— Ей конец. — ответил Тень, отступая еще на два шага и скрестив руки на груди. — И не только ей одной…

Саша не могла больше терпеть. Не могла больше сдерживать натиск окруживших ее плотным кольцом огненных лиц, пожираемых пламенем. Она должна была вырваться из их хоровода, должна была заставить огонь отступить. «Против лома нет приема, если нет другого лома», силе нужно противопоставить другую силу, а огню — более могучий огонь. И она сделала это…

Несколько мгновений Новоселов не понимал, что происходит. В кабинете становилось все теплее и теплее, пока это тепло не перешло в страшный жар, исходящий от Пумы. На его глазах вспыхнула лакированная поверхность стола и стала плавиться задняя часть стоявшего на столе монитора, обращенная к ней. На его глазах на нем самом начала тлеть одежда и волосы, пока еще не причиняя боли — возможно, лишь потому, что боль была полностью вытеснена шоком от увиденного… А затем, за секунду до того, как шеф «Когорты», не выдержав все усиливающегося жара, закрыл глаза, которым не суждено было больше открыться, он увидел, как кабинет наполнился пылающими лицами, словно бы кружащими хоровод вокруг Пумы. Все было настолько ирреальным, что он даже собрался, было, ущипнуть себя за руку, но не успел… Он уже не видел, как Саша резко развела руки в стороны, словно отшвыривая своих мучителей в стороны, разнеся в клочья подземный комплекс «Когорты». Нет, точнее — испарив его!

В одно мгновение «Когорты» не стало. Гигантский огненный шар, вырвавшийся из под земли и озаривший округу ярким светом, поглотил и здание, и все подземные сооружения, оставив после себя лишь громадную воронку, около трехсот метров в диаметре и сотню метров в глубину, с гладкими стеклянными стенами. Жар был столь велик, что расплавил песок, обратив его в стекло. Весь город содрогнулся от легкого землетрясения, оцененного сейсмологами, впоследствии, в три — четыре балла… Разрушений могло быть больше, но порожденный Пумой огненный шар не стал разрастаться вширь, создавая, тем самым, мощные подземные толчки. Поглотив «Когорту» он вновь сжался до исходного размера — размера одной клеточки мозга маленькой девочки, стоявшей в стеклянной воронке на поверхности озера расплавленного стекла, образовавшегося на ее дне.