Николай Полунин - Цербер

Двух секунд удивления было достаточно, чтобы пятка перекувыркнувшегося Павла встретилась с виском четвертого охранника.

Салон был захвачен меньше, чем в четверть минуты, а пилоты так и не оглянулись. Михаил бросил короткий взгляд на Зиновия. Тот не шевелился на носилках и, кажется, еще больше посинел. Вот уж это совсем ни к чему.

Двигатель ровно гудел, говорить было невозможно. Павел подмигнул съежившемуся Гоше, показал кулак. Вдвоем с Михаилом они встали по сторонам кабины, замерли на мгновение, потом ворвались. От удара по макушке черного шлема у Михаила заныла кисть. Павел резко крутнул голову первого на сто восемьдесят и довернул еще, словно стараясь оторвать совсем. Машину качнуло, но он уже сидел в кресле за штурвалом.

Вытаскивая тела, Михаил порадовался, что не видит за шлемом оставшееся от головы командира. Второй просто был в глубокой отключке, но дышал ровно.

«Что с Батей? Никогда он таким не был, и обходился, когда можно, без крови и даже особого насилия. Только если уж совсем безвыходно… Но ведь сейчас было не так. А тем более настолько грязно…»

— Братка, за руль!

По качанию, передавшемуся рукам через штурвал, Михаил понял, что открыт наружный люк. И даже понял, зачем. Нетрудно было догадаться. Он не мог бросить управление. «Алуэтт» по-прежнему шел впереди, указывая неверный курс.

— Зачем? — крикнул Михаил, когда Батя, вернувшись, сел в кресло рядом. Не отвечая, он перещелкнул рычажком связи, протянул Михаилу гарнитуру.

— Что случилось? У вас трудности? — скрипнул наушник.

— Мы поворачиваем, — не желая вдаваться в подробности, лаконично сообщил Михаил. — Если хотите, следуйте за нами. — И отрубил связь. Бросил наушник, прошел в салон.

Конечно, кроме Зиновия на носилках и совершенно белого Гоши, там уже никого не было. Гоша до сих пор с ужасом смотрел на хвостовой люк. Вертолет заложил крутой вираж.

Показывая на носилки, Гоша что-то пытался сказать, неслышное, Михаил отмахнулся. Не до Гоши ему. От мысли об учиненной только что Батей расправе все же мутило.

Нащупал пульс на горле Зиновия Самуэлевича, поднял веко жестом давешнего доктора.

— Что все-таки с Зиновием? — прокричал он Бате, возвращаясь в кабину.

Павел пожал огромным плечом. Борозды шрамов еще четче проступили на его лице. Черный взгляд горел сумасшедшинкой, заставившей Михаила вздрогнуть. Пересилив себя, он взялся за клавиатуру, включил экран.

— Смотри, вот наше место. А потом сюда. Изменив масштаб карты, показал куда.

— Это дача. Мы там были, помнишь? Прикинь, сколько туда, горючки хватит?

— Должно. По дороге бы не посадили.

Павел еще снизил высоту, увеличил скорость. Теперь верхушки деревьев быстрее проскакивали под брюхом машины.

— Долго нам так не просвистеть. Все равно на локаторах мы видны.

— Пока разберутся…

— Этот быстро разбирается, ты его еще не знаешь, Батя.

— Смотри, он опять тебя хочет.

Лампочка требовательно мигала на панели над головой. Но прежде, чем Павел, протянув руку, успел включить тумблер, экранчик компьютера с плывущей картой погас сам собою.

— Черт! Что за…

— Пусти, Батя, я знаю. — Михаил сам включил связь, на этот раз — громкую, чтобы слышали все. — Андрей, не пробуй нас тормозить. Тебе же хуже будет.

— Имеете на борту заряд, — каркнул репродуктор, — следуйте за мной или будете уничтожены. Даю минуту. Павел оскалился.

— Дай я ему скажу!..

— Погоди! Их еще видно? Зависни. Повернись так, чтоб я их видел через дверь, понял?

— Зачем…

— …! Стоп, я сказал!

«Восьмой» вздыбился, как конь, которому удилами рвут губу. Привставшего Михаила буквально вышвырнуло из кабины в салон. Из глаз полетели искры.

— Гошка, сюда!

Поток воздуха ворвался внутрь, когда, откинув оба стопора, Михаил ударом ноги распахнул дверцу. Вертолет довершал круг, гася скорость. Винт ревел, до земли было метров двести — край леса и речка какая-то прямо внизу.

— Видишь их? Делай! Делай, а то взорвемся! Догоняющий белый «Алуэтт» издалека на фоне неба казался черным. Одинокая стрекочущая черточка.

— Там же живое, я не могу!

— Дурак! Как тех на дороге делал, ну?!

— Сорок секунд! — В салоне этих динамиков было штук пять. — Последнее предупреждение!

Звук двигателя изменился, кашлянул и вдруг совсем умолк. Только свистел воздух, рассекаемый лопастями. Без стабилизирующего винта их стало понемногу разворачивать, раскручивать, уводя вбок.

«Эта штука вся набита дистанционкой. Небось пожадничает гробить-то ее. Да и мы все-таки не пальцем деланы…»

— Давай же, черт!

В небе появился посторонний предмет. Громадная береза с листвой и вывороченным комом земли на корнях. Мгновение она висела в воздухе, а потом ухнула, все убыстряясь, вниз, в речку, подняв столб воды и грязи, как авиабомба, и улеглась поперек. Звук удара был слышен даже сквозь свист винта.

— Идиот! Не здесь — там!

Гоша уже не обращал на него внимания. Отдельно стоявшую заметную березу он вырвал просто на пробу. В следующее мгновение перед нагнавшим «Алуэттом», который начал обходить обреченный «восьмой», завис целый кусок леса. Стена деревьев, вырванных из почвы, как пучок травы, однако «пучочек» был величиной с многоподъездный дом.

Они падали вниз, пролетая десяток метров, и вновь моментально оказывались на той же высоте. Гоша вступил в поединок с силой земного притяжения. Стволы и ветви перепутывались, как спички, пересыпаемые из ладони в ладонь. Гигантский ком деревьев прыгал в воздухе, словно шарик от пинг-понга.

Михаил не видел, врезался ли белый вертолет в препятствие, потому что «восьмой» вдруг перекосило, и их с Гошей кинуло — по счастью, внутрь. Мимо пролетели носилки с почему-то так и не выпавшим из них Зиновием. Потом машина выправилась, потеряв еще высоты, но это был не обещанный взрыв. Происходило что-то иное. Их уже раскрутило вовсю.

«Падаем. Камнем падаем. Все, конец. Надо к Бате, что он?..»

Цепляясь за что только можно, он прополз к порогу кабины. Крик позади заставил обернуться.

Гоша с блаженной улыбкой взмахивал руками, будто собираясь вспорхнуть к потолку.

— Лечу! — орал он. — Лечу, кувыркаюсь! Треугольники!..

В кабине тоже было мало утешительного. Павел, как тогда в тоннеле, быстро-быстро перебирал большими руками, раздвигал несуществующий занавес, продираясь в свои влекущие пространства. Задел, не обратив ни малейшего внимания, мертвый штурвал. «Восьмой» начал заваливаться набок. Из-под приборной доски потянуло дымом.

«Вот теперь на самом деле все. Откуда же дым?»

Подтянувшись, Михаил бросил себя в правое кресло и прямо перед собой увидел вершины деревьев. Ударила, отлетела лопасть несущего винта. Страшный треск. Боль в спине и копчике. А потом