Грэм Макнилл - Фулгрим

По окружности зала , аудиенций Фулгрима располагались ряды мраморных скамей, возвышаюшихся от центра к стенам. Этого было достаточно, чтобы усадить две тысячи мужчин, хотя это была лишь четверть от числа присутствующих на военном совете. Кресло примарха из полированного черного мрамора стояло прямо в центре столба звездного света. Именно отсюда лорд Фулгрим выслушивал доклады своих воинов. И хотя примарх еще не украсил эту конструкцию сразу по прибытию, пустое кресло внушало уважение.

Юлий видел офицеров, собранных со всех военных подразделений 28-й экспедиции сидящих на мраморных скамьях. Он подошел, что бы занять свое место на скамье самой близкой к полу, кивая офицерам, которых он знал в лицо ,замечая осторожные взгляды бросаемые на его развевающеюся красную мантию. Те, кто прослужил с Детьми Императора хоть какое-то время, знали, что облачение в красную мантию, говорило о том, что воин готовится выступить на поле битвы.

Юлий проигнорировал эти взгляды и перед тем, как сесть передал свой меч и шлем слугам. Он прошелся взглядом по кругу палаты, замечая серебряных и алых офицеров Имперской Армии, заполнявщих нижние ярусы Гелиополиса. Их близость к полу свидетельствовала об их высоких званиях.

Лорд Командер Файл сидел в окружении слуг и помощников. Он был строгим человеком с изуродованым лицом, аугметизированным стальной пластиной, закрывющей левую часть его лица. Юлий никогда не общался с ним, но знал о его, как искусного генерала, и безжалостного неумолимого солдата.

На средних ярусах,позади офицеров находились адепты Механикумов, которые выглядели стесненными в ярком свете Гелиополиса. Их закрытые одежды скрывали большую часть аугметики, и Юлий не мог вспомнить, видел ли он кого-либо из них без закрытых балахонов. Юлий покачал головой над глупой завесой секретов и ритуалов, которой они себя окружали.

Рядом с Механикумами сидели летописцы.Это были серьезные мужчины и женщины в бежевых костюмах, которые небрежно записывали что-то в потрепанные блокноты и пиктеры,а так же делали на бумаге наброски угольными карандашами. Величайшие художники, поэты и писатели Империума отправились с экспедиционными флотами, что бы в тысячах своих документов запечатлеть монументальные события Великого Крестового Похода, встречая везде различную степень гостеприимства.

Немногие из легионов ценили их усилия, но Фулгрим объявил, что их присутствие являеться великим благом и предоставил им беспрецедентный доступ к своим самым сокровенным и охраняемым церемониям.

Cкользнув взглядом по галерее, Ликаон сплюнул.

”- Летописцы. Какой смысл в их присутствии на военном совете? Смотрите, один из них даже принес мольберт!”

Юлий улыбнулся и сказал:

”- Возможно, он хочет запечатлеть великолепие Гелиополиса для будущих поколений, мой друг.

- Расс был прав по поводу этого. Мы воины, а не предметы для портретов или поэзии.

- Преследование совершенства простирается вне военных дисциплин, Ликаон. Оно включает в себя изобразительное искусство, литературные работы и музыку. Совсем недавно я удостоился привилегии услышать концерт Беки Кински и мое сердце воспарило от столь сладкой музыки.

- Вы снова читали поэзию, не так ли? – спросил Ликаон, качая головой.

- Когда выпадает шанс, я копаюсь в одной из Имперских песен Игнация Каркази. – признался Юлий. – Когда-нибудь тебе тоже стоит попробовать. Это было бы не плохо для тебя. У самого Фулгрима в палатах есть скульптура, работы Остиана Делафора, и, как говорит Эйдолон, у изголовья его кровати висит пейзаж Кемоса, нарисованный Келандом Роджетом.

- Не может быть! Эйдолон?

- Ну, он так сказал, - кивнул Юлий.

- Кто бы мог подумать? – задумался Ликаон, - Так или иначе, я все же буду придерживаться достижения совершенства через войну, поскольку мы созданы для нее.

- Твоя потеря. – сказал Юлий, в то время, как верхние ряды Гелиополя заполнялись писцами, нотариусами и слугами, состоявщими на службе наиболее близко к центру власти.

- Высокая явка, -отметил Ликаон.

- Будет говорить примарх и это всегда вызывает толпы почитателей.

Словно упоминание его имени было ключевым сигналом для него, Врата Феникса распахнулись, и примарх 3-го Легиона вошел в Гелиополь. По бокам его сопровождали лорды командиры. Все собравшиеся воины, адепты и писцы немедленно упали на колени и склонили головы в изумлении от великолепия совершенного воина стоящего перед ними. Юлий склонился вместе с ними, и его недовольство мгновенно исчезло в порыве волнений при виде своего любимого примарха. Вал нарастающих аплодисментов и криков – Фениксоподобный! – заполнили Гелиополь, рев приветствующих аплодисментов успокоился лишь, когда Фулгрим поднял руки, что бы успокоить своих последователей.

Примарх носил длинную ниспадающую мантию бледно-сливового цвета, на его бедре виднелся темный железный эфес меча, Огненного клинка, сам клинок был вложен в ножны из мерцающей темно-фиолетовой кожи. На груди были ярко вспыхивающие крылья орла, вышитые золотыми нитями. Небольшие лазурные ляписы не давали спадать волосам на лицо. Позади примарха шли двое величайших воинов легиона- Лорды Командиры Эйдолон и Веспасиан. Оба воины были одеты в простую белую тогу, ничем не неукрашенную, за исключением маленького орда на правой стороне их груди. Их строгая выправка вдохновляла Юлия, ведущего себя немного более сдержанней в их присутствии. Эйдолон выглядел невпечатленным от собравшихся здесь воинов. Оба командующих были вооружены, Веспасиан мечем, вложенным в ножны, а Эйдолон тяжелым молотом переброшенным через плече. Юлий мог чувствовать напряжение повисшее в воздухе. Экспедиция ждала его слов.

- Друзья мои, - начал Фулгрим, садясь перед собравшимися воинами. Его бледная кожа поблескивала в ниспадающем свете. – мое сердце радуется, видя что вы все здесь собрались. Прошло слишком много времени с начала войны, но каковы теперь шансы это исправить.

Юлий знал к чему это шло, он чувствовал некоторую дисгармонию, окружающую его и увидел, как обычно ироничный Ликаон улыбнулся при звуках речи примарха.

- Мы вращаемся на орбите мира жуткого вида, называющего себя Лаер, -продолжил Фулгрим. Его голос потерял резкий Хтонийский акцент, который он приобрел за время, пока Дети Императора сражались вместе с Лунными Волками Воителя. Культурный акцент Старой Терры приправленный в каждом слове, и Юлий находил себя обманутым интонацией и тембром слов примарха. – И какой это мир! Тот, что почтенные представители механикумов называют имеющим несоизмеримую ценность для крестового похода возлюбленного всеми Императора.

- Возлюбленного всеми. – повторил зал.