Виктор Точинов - Аутодафе

Пока агент Хантер напряженно раздумывал над некоей несообразностью в рассказе старшего лейтенанта, студент Рылеев улыбнулся – обрадованно, хоть и несколько неуверенно. Однако дядя Гриша тут же на корню пресек невинную радость студента:

– Я-то всё понимаю, но вот прокурор наш районный, Панченко… У него не забалуешь. Налицо факт насильственной смерти – тут же дело завести прикажет. И хорошо, если я его на подписку о невыезде уговорю. А то может и в СИЗО упечь. Придется несколько месяцев, пока следствие тянется, в камере кантоваться. Всем будет ясно, что дело яйца выеденного не стоит, что суд в любом разе из-под стражи освободит, но Панченке это проще. А то укатишь в Екатеринбург – и шли тебе повестки, грози насильственным приводом.

Рылеев немедленно вновь запаниковал:

– Н-нет… Я не могу здесь, даже с подпиской… У меня защита диплома в декабре… Как же… Что-то ведь можно предпринять… Адвокат… Здесь хорошего не найти… Что, если из Екатеринбурга?

Агент Хантер прокачивал ситуацию более трезво. В любом случае избавиться от меня, усадив на нары, Кружаков не стремился. Иначе не я бы пришел в РУВД, а за мной бы прикатил «луноход». И держал бы себя дядя Гриша совсем по-другому. Но можно предположить, что у старшего лейтенанта чисто меркантильный интерес. Если сейчас выяснится, что грозного Панченко можно задобрить энной суммой… Но нет, намек на подобную возможность так и не прозвучал.

– Не знаю, Серега, что и делать. Рад бы помочь, но… Мой тебе совет – уезжай. Панченко сейчас в Томске, квалификацию прокурорскую повышает. Вернется через неделю… Здесь-то что – подмахнул постановление, тебя и замели. А в Екатеринбург ему за тобой дотянуться не так просто. Другой субъект федерации. Кучу бумаг составить придется. От угрозыска в том числе… Ну а тогда уж я расстараюсь – полную благодарность изложу: задержал ты, дескать, с риском для жизни опасного преступника…

Что я мог сказать в ответ на такую почти отеческую заботу? Не рассказывать же, что Контора вытаскивает своих сотрудников из куда более пиковых ситуаций… Пришлось изобразить ожидаемую реакцию перепуганного студента – пообещать, что в два-три дня нотариально оформлю право на наследство и немедленно покину пределы юрисдикции сурового прокурора.

Напоследок я попытался получить еще одну информацию: что думает милиция о жутком украшении, появившемся ночью на фонтане школьного сада? Интерес я проявил косвенным образом:

– Не знаете, дядя Гриша, что за пальба ночью случилась? Неподалеку, где-то у школы, чуть ли не под теткиными окнами. Никак уснуть не мог на новом месте, лежал, ворочался – вдруг «бах-бах-бах»… Потом еще несколько выстрелов, погромче.

– К нам сигналов не поступало, – сказал Кружаков. – И в сводке по городу ничего не отмечено. Да и то сказать: ружья охотничьи тут у каждого второго да газовые пистолеты – выпив, пострелять в воздух любят. Плюс детки отмороженные с китайскими петардами… Один вред от этих игрушек взрывающихся. На них хоть и пишут «Для детей со стольки-то лет», но покупают-то даже первоклассники. То ли дело раньше – ничего кроме слабеньких хлопушек не продавали, да и те лишь перед Новым годом.

Я согласился, что не иначе как молодежь развлекалась. И стал прощаться – ибо дядя Гриша с преувеличенным интересом начал изучать разложенные на столе документы, демонстрируя крайнюю занятость.

– Да, Серега, поспешай, – напутствовал меня Кружаков. – Тебе до приезда Панченки быстренько всё прокрутить надо. Не откладывай, прямо сейчас к нотариусу и шагай. Адрес подсказать?

Я сказал, что знаю адрес нотариальной конторы. И незамедлительно туда пошагаю.

Старший лейтенант добавил напоследок:

– Мы вот про Пашку, дружка твоего школьного, вчера вспоминали. Так я его мать, Настасью Филимонову, сегодня встретил. Рассказал ей, что ты приехал, вырос, заматерел, не узнать совсем… Она просила передать, чтобы ты в гости непременно зашел – посидеть, поговорить, Пашку вспомнить. Сходил бы, а? Плохо ей сейчас, а вы всё-таки первые друганы когда-то были…

– Схожу, – соврал я. Вот не было печали – уж кто-кто, а мать школьного друга Сережки Рылеева имеет все шансы разоблачить самозванца. Интересно, остались в Лесогорске другие одноклассники Рылеева? Едва ли, своих ровесников на здешних улицах я почти не встречал. В основном люди за сорок да немногочисленная молодежь школьного возраста, наверняка мечтающая получить аттестат и дать деру из умирающего города. Но вот Настасья, возжелавшая вдруг меня увидеть… Проблема. Ладно, как-нибудь выкручусь.

Выходя из здания РУВД, я подумал: или Кружаков не считает нужным доводить информацию о сделанной кошмарной находке до широких слоев населения, или тот, кто первым (после меня, разумеется) ее нашел, не соизволил известить милицию… Первый вариант казался сомнительным. Даже если бы менты еще затемно убрали со скульптуры насаженную на штырь голову Синягина, наверняка утром в школьном саду работали бы эксперты-криминалисты.

Однако я, появившись там чуть свет, никого не обнаружил. И ничего. Потеки крови с шеи алебастровой пионерки были кем-то аккуратно смыты. Залитая кровью трава – там, где рухнула подстреленная мною тварь, – вырвана с корнем. Исчезли даже стреляные гильзы от моего карабина, сколько ни искал – не нашел ни одной. Равно как и гильз от «парабеллума» Синягина – если допустить, что ночью стрелял именно он.

Но всё-таки полностью следы не уничтожили.

Во-первых, осталась цепочка небольших кровавых пятен, не замеченная мною в темноте. Широкой дугой огибала школу, становилась всё менее заметной и пропадала. Кровотечение у существа прекратилось на удивление быстро. Факт сей наводил на нехорошие подозрения, но сам по себе ничего не доказывал – бывает такое и с человеком, и с животными: вокруг обильно кровоточащей, но неопасной для жизни раны мышцы напрягаются, пережимают сосуды…

Во-вторых, осталась дыра в ограде, проломленная второй тварью. Давно не крашенные бруски, составлявшие данную фортецию, снаружи выглядели подгнившими, но сердцевина дерева оказалась достаточно прочной. Версия о людях, вырядившихся в звериные шкуры, тут же приказала долго жить. Никакой человек на этакий лихой таран не способен. Ну разве что борец-сумотори в пару центнеров весом, умудрившийся разогнаться до скорости спринтера-чемпиона.

В-третьих, на расщепленном дереве ограды осталась прядка шерсти крайне интересной масти – волосы длинные, бурые, но на концах почти белые, словно поседевшие…

Всё. Улик набралось достаточно. В обязанности резидента не входит самолично выслеживать и уничтожать клыкастую нечисть, объявившуюся на его территории, – на то существуют полевые агенты. Задача резидента Хантера – вовремя протрубить тревогу. Что я и сделал – вернувшись с места происшествия, быстро отослал Шмелю рапорт с приоритетом «три стрелы».