Виктор Точинов - Аутодафе

Глубоко воткнутый в стол нож бросался в глаза сразу. Хлебный нож, которым пытался зарезать меня Васька-Колыма. Лезвие пришпилило к столешнице визитную карточку господина Жеброва. Из трех наличествовавших на ней телефонов один – местный, лесогорский, – был подчеркнут красной ручкой. Той же ручкой на карточке была изображена картинка из трех иероглифов: стилизованный чемоданчик (так их рисуют на вокзальных указателях, направляющих к камерам хранения); две черточки, надо понимать, математический знак «равно»; женская фигурка, тоже донельзя стилизованная – треугольничек, над ним кружочек, снизу две ножки-палочки…

Экс-чекист в одностороннем порядке изменил правила игры. И весьма кардинально. Иначе пририсовал бы ко второй части своего уравнения плюсик, число с энным количеством нулей и значок, изображающий доллар…

Генка и доктор не отсыпались после бессонной ночи. Не утерпели – зарылись в архив Синягина.

– Я тут раскопал кое-что интересное, – приветствовал меня Скалли, показав мне пачечку машинописных листков, газетную вырезку и аудиокассету. Если свести эти три источника, можно понять, откуда…

– После, не до того, – перебил я, торопливо подсоединяя к персику антенну. До ухода спутника из зоны приема оставалось меньше десяти минут.

– Что случилось? – хором спросили Генка и Скалли.

– Эльза похищена. Жебровым. Взамен требует архив, – ответил я отрывисто, манипулируя клавишами со всей возможной быстротой.

На экране появилось изображение виртуального телефона. Надеюсь, ошарашенные новостью коллеги не успели заметить набираемый длинный номер. Едва ли начальник безпеки – личность загадочная и нам неизвестная даже по псевдониму – обрадуется, если канал прямого доступа к нему широко распространится среди персонала Трех Китов и среди младших агентов.

Да-да, именно так. В иных ситуациях и мушкетеру короля не грех обратиться за помощью к гвардейцам кардинала.

– Куда… – начал было Генка, но я остановил его резким жестом, – в наушниках зазвучал голос. Густой, уверенный – похоже, действительно Сам, а не кто-то из референтов.

– Слушаю.

– Резидент Хантер, Лесогорская резидентура, Уральско-Сибирский филиал, – торопливо представился я. – Мне необходимо поговорить с начальником СВБ.

Повисла пауза. Я с тоской ожидал, что сейчас голос холодно посоветует обращаться по инстанции, через начальника филиала. Оставалась слабая надежда, что Шмель не просто так сунул мне этот номер, что шеф безпеки имеет хоть какую-то информацию о странных делах, происходящих в Лесогорске…

– Начальник СВБ – я, – проинформировал голос. У-ф-ф…

– Как мне к вам обращаться? – поинтересовался я. Этакий пост должен занимать командор, никак не меньше.

– Можешь звать меня Юзефом.

– Пригласи, – скомандовал обер-инквизитор в селектор. По должности ему полагалось знать всё и про всех, но зачем Семаго-младший третий раз за последние дни добивается личной встречи с ним, Юзеф не имел понятия. Начальник Трех Китов прекрасно понимает, из какой масштабной передряги только что – с трудом и потерями – выбралась Новая Инквизиция. В любом случае третий раз подряд отказывать в приеме не стоит.

Что же такое неординарное могло стрястись в области фундаментальной науки? На всевозможные прикладные мелочи Илья Модестович разменивается редко и с неохотой… Долго гадать не пришлось. Вошедший в кабинет глава инквизиторской «Академии наук» произнес всего два слова:

– Проект «Кукушонок».

Юзеф молча ждал продолжения, но Семаго-младший повел себя странно. Уселся в кресло, положил на край стола толстую кожаную папку и отнюдь не торопился поделиться новостями.

– Что случилось? – поинтересовался обер-инквизитор. – Мне уж казалось, что ключик к этой заводной игрушке никто и никогда не отыщет…

Он порылся в своей бездонной памяти, коротко приказал в селектор:

– Архив, дело «Омега-75-бис», мне на экран.

Приказание выполнили почти мгновенно. Юзеф пробежался пальцами по клавиатуре, вводя личный код доступа, – нечитаемая мешанина цифр и букв превратилась в связный текст. В ходе дальнейшего разговора обер-инквизитор время от времени поглядывал на дисплей.

– Так что всё-таки стряслось?

– Активация. Пока неясно, спонтанная или кем-то инициированная. Подозрения, что процесс начался, у нашего куратора возникли несколько дней назад. Окончательное подтверждение я получил вчера вечером.

– Ну что же, не он первый, не он последний… – равнодушно сказал Юзеф, манипулируя «мышью». – Или получим еще одного особого агента, или…

Он осекся. Несколько секунд вглядывался в экран, словно не в силах поверить в увиденное.

– И ты заметил, – удовлетворенно констатировал Семаго. – Как тебе такое место его службы? Информация обо всех кадровых перемещениях проходит через аппарат твоей канцелярии, если не ошибаюсь?

– За всеми не уследишь… – буркнул обер-инквизитор. Повернулся – всем телом, вместе с креслом – к Илье Модестовичу. Уставился своим знаменитым давящим взглядом. Мрачно сказал:

– А теперь выкладывай всё. Я же вижу, что пришел ты не только и не просто с этим…

Семаго побарабанил пальцами по своей толстой папке. И выложил:

– Я получил информацию – по линии Трех Китов, как ни странно, – что на самом верху у тебя, в Оперативном управлении, сидит изменник. Как вы любите выражаться, «крыса». И связь его с проектом «Кукушонок» несомненна.

– Кто?

Илья Модестович кивнул на экран:

– Посмотри, кем подписан самый первый документ в деле… И вспомни, кто из полевых агентов на месте курировал операцию «Амга» в семьдесят девятом.

– И всё-таки ты сказал не всё… – задумчиво протянул обер-инквизитор. – Что-то оставил за душой. Я не понимаю, в чем дело, Илья.

Семаго-младшему трудно было вести разговор с Юзефом в задуманном ключе. Но он попытался.

– Я долго, несколько лет, работал по официально закрытой Капитулом теме. Не делай суровое лицо – на общественных началах, не разбазаривая вверенных сил и средств…

– Закрытых тем много… По какой именно? – спросил обер-инквизитор, хотя и сам догадывался, по какой.

Семаго вновь кивнул на экран:

– По исследованиям, проводимым в лаборатории Андропова.

– Хм… Не ты ли в своё время на Капитуле утверждал, что надо быть Кювье, чтобы по уцелевшим остаткам восстановить полную картину? И пенял оперативникам на их топорную работу?

– Я и сейчас не отказываюсь от тех слов. Сработали они топорно. Пытаться восстановить методы и результаты действительно было почти нереально. Решение Капитула оказалось правильным.