Алексей Волков - Городской охотник

– Для бога все чада его! Даже заблудшие! Даже потерявшие облик человеческий! Но тебе должно было запереться в дальний монастырь подальше от людей. И там постом и молитвами искупить сей грех!

– Да какой на мне грех-то? Я что, людей жру, кровь девственниц пью?

– Грех твой в том, что ты отринул заповеди Спасителя, дав в своей душе прибежище языческой ереси, тем самым презрев заповеди Господа нашего.

Подошедшего Алексея отец Леонид, стоящий к нему спиной, не видел. А вот волк уже бросил на него умоляющий взгляд.

Алексей кашлянул. Священник обернулся, глаза его лихорадочно блестели.

– Явился! Еще один язычник... – пробурчал монах, как-то сразу успокаиваясь.

– Да какая тебе разница, Леня? Ты меня сколько пытался в свою веру перекрестить? Теперь за Олега взялся. – Алексей хохотнул. – Так он, вроде бы, уже крещеный. Так ведь?

Волколак утвердительно мотнул головой.

– Тьфу на вас, поганцы! – яростно сплюнул под ноги священник. – Только и надежды, что сами от своих заблуждений отречетесь. Как с вами прикажете быть?

– Оставить нас в покое. И не пытаться силой вернуть нас туда, откуда мы ушли по своему рассуждению. Ведь Бог, как его не назови, дал нам свободу выбирать. Я выбрал сам. Олега выбрали. Я свой выбор менять не намерен. А он, – Алексей кивнул головой в сторону зверя, вывалившего язык из красной пасти, – он, сдается мне, должен искупить что-то, вероятно, свои былые беззаконные деяния, прежде, чем ему дадут возможность вновь выбирать. Сколько раз я тебе говорил, борода, перестань ты меня в свою веру обращать. От меня отступился, а тут новые уши нашел? Прекрати, Леонид. Не время сейчас. Два дня назад, почти на этом же месте, я с Ольгой так же начинал дело. Чуть сам не погиб. – Алексей вздохнул. – А она сгинула. Любая свара наша на руку тому, кто в этом проклятом доме сидит. Потом будем выяснять разногласия. А сейчас давайте делать то, зачем мы сюда с утра пораньше приперлись. Все, работаем. Олег, ты со мной в дом. Ты, батюшка, прикрывай нас тут.

– Я уж не подведу. Да поможет нам Господь.

– Перун нам подмога.

Священник неодобрительно покосился на Алексея и кисло скривился. Ну никак не мог он признать, что высшая сила едина для всех, независимо от того, как ее называют.

Алексей тем временем двинулся к двери. Волколак встал и, как хорошо вышколенная собака, затрусил у его правой ноги. Вот только ростом собака была с молодого бычка.

Подойдя к двери, Алексей приложил к ней ладони. Закрыл глаза и вслушался в собственные ощущения. Руки обожгло холодом. Дом, как живое существо, казалось, дышал, пульсировал. В нем ощущалось биение недоброй силы, готовой уничтожить все на своем пути. Все, что жило и двигалось. В чем текла горячая кровь. Только до поры до времени эту силу сдерживали наговоры и простенькие, но эффективные руны, нанесенные на окна и двери.

Дом, как созревший нарыв, пульсировал переполняющей его слепой злобой.

„Будем оперировать“, – подумал Алексей отнимая руки от двери.

– Я сейчас распечатаю двери, и мы войдем, – сказал он, обращаясь к Олегу, нетерпеливо переминавшемуся с лапы на лапу рядом с Алексеем. Под его весом ступеньки жалобно поскрипывали.

– Входим, и ты прикрываешь мне спину. Как настоящие напарники в фильме. Справишься?

– Когда я тебя подводил? – густым басом ответил волк.

– Слушай, я хотел спросить, – повернулся к зверю Алексей. – Почему ты мне сразу не сказал? Может, все по-другому повернулось бы? – с грустью в голосе проговорил он.

– Тебе сразу не сказал... не был в тебе уверен.

– Понятно. Сашку в храме оставили?

– Поп его собирался у мощей оставить. Наверно, так и сделал.

Алексей растер ладони, встряхнул, и пальцы его замелькали в замысловатом танце. Губы зашевелились, проговаривая слова наговора, распечатывающего двери. Ладони засветились рубиновым светом, как будто кто-то поднес к ним мощный фонарик. Стали видны кости, кровеносные сосуды. Алексей поднял руки к груди ладонями перед собой и потянул нечто, видимое лишь ему одному, на себя. На лбу выступили бисеринки пота.

По ладоням к кончикам пальцев побежали яркие всполохи, концентрируясь на пальцах. На лбу у Фатеева вздулась жила. Лоб и виски обильно вспотели. Алексей никак не мог преодолеть сопротивление.

Он резко выдохнул и выбросил руки перед собой, отталкивая что-то от себя.

В то же мгновение вспыхнула запирающая дверь руна. Вспыхнула ярким янтарным светом, и дверь, как от сильного удара, рухнула внутрь дома. Яркий свет озарил огромный холл.

– Громче не мог? – недовольно проворчал волколак.

– А зачем. И так знают, что мы явились по их души.

Внутри было сумрачно и грязно. Как в любом доме, долгие годы стоявшем заколоченным и необитаемым. Из щелей в ставнях лился утренний свет, тонкими клинками разгоняя мрак. Тот неохотно отступал, но тут же снова сгущался там, куда не попадали лучи Солнца.

– Ну что, пошли? – спросил Алексей у волка.

Тот молча кивнул в ответ.

Неожиданно трудно оказалось сделать первый шаг в затхлый полумрак, где притаились множество неупокоеных душ. Внутри была смерть. Смерть в чистом виде. Движимые безумной злобой, направленной на все живое, души невинно убиенных под водительством их убийцы вмиг должны были расправиться со всяким, кто осмелится ступить на их территорию.

Пыль взвилась невесомыми облачками, когда подошва тяжелого ботинка опустилась на скрипучий рассохшийся пол. Следом по сухому дереву зацокали когти вошедшего вслед за Алексеем волка.

Воздух в помещении, как и ожидал Алексей, был затхлым, с легким привкусом плесени. Пыль клубилась в солнечных лучах, проникающих сквозь щели в ставнях.

Со стен свисали куски обоев, посеревших и выгоревших. Во времена, когда здесь еще жили люди, обои, вероятно, были роскошными, как и вся обстановка в доме. Но мебель и ковры были заботливо вывезены, и внутри дом был абсолютно пустым. Глазу не за что зацепиться. На стенах кое-где можно было заметить прямоугольник более темный, чем вся остальная стена. „Ага, тут висели картины“, – догадался Алексей.

За спиной чихнул волк. Пыль, поднимавшаяся клубами из-под башмаков идущего впереди Алексея, раздражала его чувствительный нос. Тем не менее, повинуясь древнему инстинкту, он пытался обнюхивать каждый сантиметр пола.

– Извини. Я постараюсь меньше пылить, – проговорил Алексей, не поворачиваясь.

– Да ладно, – услышал он в ответ.

Алексей вышел на середину холла и остановился. Он чувствовал, как вокруг сгущается воздух, наполненный копившейся годами злобой и сейчас готовой выплеснуться на него и Олега.

Охотник осмотрелся, пытаясь разобраться, куда идти. Где сосредоточено то, с чем следует покончить раз и навсегда. С чего начинать?