Николай Чадович - Особый отдел

– Мне-то откуда знать? Вы власть, вам и карты в руки… Из архива, о котором идёт речь, никаких записей выносить не позволялось. Шмонали строже, чем на фабрике Гознака. Поэтому фамилии приходилось заучивать наизусть. Список она держала в руках всего раза три. Ясно, что копия получилась далеко не полной. Мне её потом показывал Рудик. Список делился на группы, по три-четыре фамилии в каждой. Это следовало понимать так, что страховки ради идентичные яйцеклетки внедрялись сразу нескольким женщинам, как правило, проживавшим в разных городах. Впоследствии, наверное, намечалась селекция… Вот так и появились на свет божий ничего друг о друге не ведающие братья-близнецы. Причём не только двойни, но, как недавно выяснилось, и тройни. Правда, с годами жизнь сильно проредила их… Две фамилии, стоявшие рядом, почему-то сразу запали мне в память. Суконко из Ростова и Селезень из Ставрополья. Забавно, не правда ли?

– Не вижу ничего забавного, – фыркнул Кондаков. – Вот если Селезень и Утка, тогда совсем другое дело. Или Суконко с Бархоткой… А как вы познакомились с Бураком?

– Сначала Ядвига Станиславовна познакомилась с моей мамашей. Мы были, наверное, единственными последышами проекта «Гидра», с которыми она решилась пойти на прямой контакт. Впрочем, в отличие от нас с Рудиком, дружба у женщин не заладилась. Моя мать упорно отказывалась верить в то, что родила не от мужа.

– А братишку Рудика она найти не пыталась?

– Пыталась. Только он к тому времени поступил в такое учебное заведение, что от знакомств пришлось воздержаться.

– Как я догадываюсь, все это дети проекта «Гидра», – Людочка окинула взором зал, где продолжалось обильное, но чопорное застолье, – так сказать, спелые плоды безумной идеи…

– Да, – не без гордости подтвердил Башилов. – Я сам создал это братство. Вернее, созвал его… Впрочем, тут далеко не все. Некоторые даже разговаривать со мной не пожелали. Сочли за опасного шизофреника.

– А почему они такие кислые? – Людочка капризно надула губки.

– Повода веселиться нет… Кроме того, я предупредил, что вы из органов.

– И как давно за вами открыта охота? – поинтересовался Цимбаларь.

– Первая известная мне жертва появилась лет десять назад. Один тип, мать которого значилась в списке, стал лидером партии, обещавшей всем обездоленным молочные реки и кисельные берега. Популярность его в те времена была поистине фантастической. Вы, конечно, понимаете, о ком идет речь. Уж и не знаю, зачем я стал искать его двойника. Наверное, смеха ради… Но успел только на похороны. Беднягу везли на погост в закрытом гробу. Мне сказали, что он убит каким-то зверским способом… Спустя несколько лет в гору резко пошёл генерал Селезень. Я предупредил Суконко, но словам он не поверил, а покинуть Москву мне не позволяли обстоятельства – валялся в больнице.

– Когда президентом стал Митин, вы за Бурака уже не волновались?

– А что ему могло грозить на другом конце света? Все прежние проблемы канули в небытие. По крайней мере, мне так казалось…

– И всё же Бурак вернулся в Россию… Неужели он надеялся тихой сапой занять президентское кресло?

– Рудик, конечно, был склонен к авантюрам, но не до такой же степени… Назад его позвала какая-то другая причина. – Вспомнив погибшего друга, Башилов помрачнел.

– Скажите пожалуйста, – Людочка понизила голос и даже рот прикрыла ладошкой, – а нельзя ли узнать: кто здесь кто? Так хочется взглянуть на двойников великих людей!

– Не на двойников, а на копии, – поправил её Башилов. – А самим опознать слабо? Вы же как-никак профессионал. Должны людей насквозь видеть. Даже в гриме.

– Пыталась, да не получается, – призналась Людочка. – Вот вы, например, кажетесь мне капитаном Врунгелем. Или Пьером Безуховым.

Башилова её слова несколько смутили. Стареющий ловелас придерживался о себе лучшего мнения. Тем не менее он произнёс в ответ:

– Благодарю за комплимент, но всё это литературные герои. А у них потомства быть не может. Ни кровного, ни генетического… Здесь же собрались реальные люди, портреты которых украшают все школьные учебники.

– Я в школе плохо училась. Ничего не помню… Научите меня узнавать ваших приятелей! – Людочка прильнула к Башилову плечиком.

Тот, зардевшись от удовольствия, стал охотно объяснять:

– Раньше в основном приходилось полагаться на интуицию. И молодой Ленин, и молодой Суворов выглядели совсем не так, как это было принято изображать на картинках. Но со временем сходство становится более чем очевидным. Дают о себе знать старческие изъяны, некогда канонизированные придворными фотографами и живописцами. Лысины, двойные подбородки, родимые пятна, сутулость. Тут уж ничего не поделаешь… Знаете, чьей генетической копией является бравый генерал Селезень, а заодно и простой обыватель Суконко?

– Не знаем, но сгораем от любопытства!

– Эмира Тимура. Железного Хромца. Если не верите, можете взглянуть на скульптурную реконструкцию, сделанную профессором Герасимовым по уцелевшим черепным костям.

– Насчёт Селезня я согласен, – сказал Цимбаларь. – Типичный Бич Божий. Но зато Суконко – милейший человек. Мы с ним целый день вместе провели. Такой миляга! Хоть к ране прикладывай.

– Значит, так у него сложилась жизнь. Не раскрылись организаторские способности. Врожденная жестокость не закрепилась в характере. Харизма не проявилась. Но это скорее хорошо, чем плохо… – Привстав, Башилов позвал кого-то: – Виктор Иванович, будь так добр, подойди сюда. С тобой девушка хочет познакомиться.

К их столику, вытирая салфеткой губы, приблизился оплывший, нелепо одетый мужчина с повадками колхозного бухгалтера. Его застиранная сорочка хранила следы всех фирменных блюд «Зодиака» и в некотором смысле была даже более информативной, чем ресторанное меню.

– Брагин Виктор Иванович, – по всем правилам этикета представил его Башилов. – Прошу любить и жаловать. Является генетической копией казачьего атамана Ермака Тимофеевича… Ума не приложу, зачем он понадобился Сталину. Наверное, планировалась десантная операция в джунгли Южной Америки. Опознан по типичной примете Ермака, указанной в строгановской летописи, – сросшимся пальцам левой руки. Виктор Иванович, покажи.

Брагин с улыбочкой выставил вперёд левую длань, мизинец и безымянный палец которой составляли единое целое. Как-то не верилось, что эта рука когда-то держала за горло всю Сибирь.

– Но ведь Ермак утонул в Иртыше! – воскликнула Людочка. – Про это даже песни сложены… Неужели опять обман?

– Чистая правда, – солидно молвил Брагин. – Утонул. Камнем ко дну пошёл. Но инородцы труп выловили и с почестями захоронили. А в вечной мерзлоте что с ним станется? Четыре века пролежал как живой.