Николай Чадович - Особый отдел и пепел ковчега

Подъехав к проходной, «Скорая помощь» особым образом просигналила – три гудка коротких и столько же длинных, что согласно международному коду морских сигналов означало: «Имею на борту скоропортящийся груз».

Автоматические ворота дрогнули, но приоткрылись только чуть-чуть, выпустив наружу охранника, с которым, судя по свирепой роже, не то что кашу, даже компот нельзя было сварить.

– Как съездили? – осведомился он, с врождённой подозрительностью приглядываясь к санитару и водителю.

– Нормально, – при молчаливом попустительстве водителя соврал санитар.

– Порожняком идёте?

– Да есть тут один клиент…

– Открывай. – Охранник постучал по кабине резиновой дубинкой.

– Только осторожней, он буйный, – предупредил санитар.

– Да и я не подарок. – Держа наготове дубинку, охранник заглянул внутрь салона, где на носилках лежал человек, тщательно спелёнутый смирительной рубашкой.

– Ишь как его прихватило, – посочувствовал охранник. – Не иначе белая горячка… А где бумаги?

– Какие такие бумаги! – с полуоборота завёлся санитар. – Мы его еле заломали. Умаялись, как суслики. Сейчас сдадим в приёмный покой и сразу обратно.

– Без бумаг не положено, – отрезал охранник.

– Что же нам с ним делать?

– Да хоть домой везите.

– Там его жена и тёща в истерике бьются. Представляешь, какой для них подарочек будет? Нет, мы его лучше на вашей проходной оставим. Согласен?

– Ладно, заезжайте, – кривясь, как от изжоги, уступил охранник. – Но чтобы в последний раз! Иначе докладную главному напишу…

Завернув за угол ближайшего лечебного корпуса, «Скорая помощь» остановилась, и санитар в два приё– ма освободил Цимбаларя от смирительной рубашки.

– Капитальная вещь, – разминая затёкшие члены, сказал тот. – Куда там нашим наручникам! Как говорится, ни вздохнуть, ни пёрнуть… Зачем ты узлы так туго затянул?

– А если бы охранник проверил! Нет, я все дела привык без халтуры делать.

– Молодец! В органах такие люди нужны. Вот мой телефон. – Цимбаларь что-то черканул на сигаретной пачке. – Брякни на неделе. Постараемся твои проблемы решить.

– Спасибо… Назад выйти сможешь? – поинтересовался санитар. – Здесь это посложнее, чем войти.

– Как-нибудь справлюсь. Не первый год замужем… А тебе я могу дать один совет. Если собираешься у нас служить, то с панибратством завязывай. Впредь обращайся ко мне по званию – «товарищ майор».

– Слушаюсь! – Санитар сразу подобрался, словно в строю, и даже кепку свою поправил.

– Так-то лучше… Посоветуй, как мне получить свидание с вашим пациентом?

– Это смотря какой пациент – буйный или тихий.

– Скорее всего тихий.

– Тогда вам, товарищ майор, нужно вон в тот двухэтажный корпус. – Толстым, корявым пальцем он указал нужное направление.

Морги, тюрьмы, пересылки, спецприёмники и психбольницы были для Цимбаларя привычным полем деятельности, и с их персоналом он умел общаться накоротке. К сожалению, дефицит времени не позволял запастись каким-нибудь грозным предписанием из самого Минздрава, и приходилось обходиться минимальными средствами.

Впрочем, пожилая медсестра, исполнявшая обязанности администратора, отнеслась к нему весьма предупредительно и ни про какие документы даже не заикнулась. По-видимому, здесь полагали, что любой человек, оказавшийся на территории лечебницы, уже прошёл процедуру проверки.

Выслушав просьбу Цимбаларя, где вранья было на рубль, а правды на копейку, она сказала:

– Сейчас Сопеев спустится. Извините, но по медицинским показаниям покидать лечебный корпус ему не рекомендовано. Для свиданий с родственниками и друзьями у нас имеется специальное помещение… Двух часов вам будет достаточно?

– Вполне, – ответил Цимбаларь, обрадованный столь удачным развитием событий.

– Только учтите, какие-либо передачи категорически запрещены, – предупредила медсестра. – Это касается как вещей, так и продуктов питания.

– Я в курсе. – Цимбаларь с готовностью продемонстрировал пустые руки.

– С лечащим врачом хотите побеседовать?

– Попозже… Скажите, а Анатолий Григорьевич адекватен?

– Более или менее. Но на всякий случай приготовьтесь к тому, что он вас не узнает или примет за кого-то другого.

– И как мне в этом случае вести себя?

– Сдержанно… И не пытайтесь возражать, даже если он назовёт вас Наполеоном.

Просторная двухсветная комната скорее напоминала игровой зал детского сада, ненадолго покинутый воспитанниками, чем место свиданий с психами.

Вдоль стен был расставлены диваны, заваленные книгами, альбомами для рисования и раскрасками, а на ковролиновом полу валялись разноцветные пластмассовые кубики и мягкие игрушки.

В дальнем углу беседовали две странно одетые старушки, и невозможно было понять, кто из них пациентка, а кто посетительница. Возле выключенного телевизора сидел наголо обритый горбун и раскачивался в такт какой-то мелодии, доступной только его собственному слуху.

Дожидаясь Анатолия Сопеева, заглазно уже получившего оперативную кличку «байстрюк», Цимбаларь дал волю своей любознательности и вскоре убедился, что диваны крепко-накрепко прикручены к полу, в окнах вставлены пуленепробиваемые стекла, под потолком установлены две телекамеры слежения, а лысый горбун зачарованно всматривается в своё собственное отражение на экране телевизора, ну почти как полковник Горемыкин.

Ожидание между тем затягивалось. Цимбаларь уже начал опасаться, что его мошеннический трюк раскрыт и администрация лечебницы готовит какие-то ответные меры, но тут санитар ввёл в комнату человека, одетого сугубо по-домашнему: спортивные брюки, фланелевая рубашка навыпуск и тапочки.

Цимбаларь, судивший о внешности Востроухова только по устным свидетельствам Кондакова, невольно подивился сходству отца и сына. Правда, Анатолию Григорьевичу, кроме молодецких усов, не хватало ещё маршальского лоска и военной выправки. Он сильно сутулился, при ходьбе шаркал ногами и своим отрешённым видом напоминал популярнейшего героя фантастических комиксов – Безумного профессора.

Сделав своё дело, санитар ушел, и Сопеев покорно остался стоять посреди комнаты. Цимбаларь поспешил к нему и, взяв за локоток, усадил на ближайший диван, а сам устроился рядом.

Он ещё и рта не успел раскрыть, чтобы представиться, как душевнобольной деревянным голосом произнёс загадочную фразу:

– Вы опять хотите послать меня к северным оленям?

– Упаси боже! – воскликнул слегка ошарашенный Цимбаларь. – Какие могут быть олени! Меня интересует один человек, безусловно, хорошо знакомый вам. Имеется в виду маршал Востроухов.

– Здоровье у него хорошее, – апатичным тоном сообщил Сопеев.