Ио Меркушин - Бес. В Москву И Обратно

Я вломился в окно, вынося остатки стекла, в конце моего полета я почувствовал, как свинец достал меня, я свалился в жидкую грязь и застыл.

— Оставь ты его, — послышалось где-то далеко, — у него мозг совсем спекся… хорошо, что эта тварь не достала нас, нам надо спешить.

— Забери его ПДА…

— Да ну нафик, еще трупы обыскивать буду, давайте зачистим коридоры, и уберемся отсюда.

— Помнишь, он рассказывал, что мутанты бывают разные? Может зря мы так…

— Зря? Сво, ты понимаешь, о чем ты говоришь? Ты сам все видел! Наверняка это этот наплел ему, ну свою программу зарядил, а мы уши-то и развесили. Надо рассказать Эдду.

— Я думаю, не стоит, — отозвался Феликс. Спишем как потери.

— Идет.

Когда на этажах, занятых раньше бандитами уже гудело пламя, я осторожно поднялся на ноги, цепляясь за стену, кое-как дохромал до одного из входов в здание, перед глазами картинка сильно расплывалась, а левая рука, наливающаяся железом, говорила о том, что пуля внутри. эрго больше не действовал. Черт…

Я забрался в подсобку, забаррикадировал дверь с внутренней стороны и включил фонарь, применив к нему усилитель в виде кристалла люм. Хорошо, что с меня не сняли подсумок! Тут должна оставаться одна армейская аптечка. Первым делом я вколол себе обезболивающее и средство против столбняка. Мыслить сразу стало легче. Ранение было слепым — огнестрельный заряд остался в теле. Слепые ранения обычно причиняются пулями, имеющими небольшую кинетическую энергию, вследствие малой начальной скорости пули, неустойчивого полета пули, конструктивных особенностей, приводящих к быстрому разрушению в тканях, большого расстояния до поражаемого объекта, предварительного взаимодействия пули с преградой, поражение в теле большого массива плотных и мягких тканей, внутреннего рикошета пули, например в полости черепа. Перед извлечением огнестрельного снаряда его локализация устанавливается рентгенографически. Огнестрельный снаряд следует извлекать с осторожностью. Кажется так муштровал Сторож своих молодых сталкеров-добытчиков.

Старые куски разговоров всплывали в памяти, пока я выудил нож из подсумка. Эх, неудобно-таки орудовать одной рукой.

Я усмехнулся. Где в МГУ мне взять работающий рентгеновский аппарат? Учитывая, что половина здания скоро выгорит дотла? После пары неудачных попыток дотянуться до раны под нужным углом, я бросил это занятие. Эрго не действует, что толку оттого, что я выну пулю?

Кое-как перевязав руку, я проверил затвор автомата, для верности вытащил рожок, пересчитал патроны, снова зарядил. Простые действия позволяли отвлечься от мыслей о моем незавидном положении.

Самозатягивающийся бинт, наконец, сделал свое дело, лекарство проникло в рану и стало намного легче. Я достал флешку, которую дал мне Сыч, и вставил ее в свой ПДА. «Только этого мне сейчас не доставало… наверняка какая-нибудь гадость, вроде, философского камня в почках», — я усмехнулся, открывая файлы, и почти сразу же опустился на пол, когда прочел первые строки, и увидел фотографию смутно знакомого паренька.

«…после неудачной попытки штурма Арбатской, юношу в последний раз видели в компании трех неизвестных вооруженных людей. Говорят, он пошел с ними сам, никто его не принуждал, он хотел принести пользу людям. Штурм был успешно отбит, а все кто хотели уйти, ушли со станции. Во главе группы штурмовиков был капитан Воронин. Он не успел найти достаточно квалифицированных бойцов, а штатские в условиях полной неразберихи были почти бесполезны. Но Воронин знал, что делает, он хорошо рассчитывал количество пушечного мяса, потому скоро предпринял новую попытку штурма, которая была так же отбита. На станции уже было много федералов.

Парня видели среди защитников станции. После второго штурма он и пропал бесследно. Известно, что его прозвище было Вереск, ушел получить ПДА у военных, якобы кто-то пеленговал его в районе площади революции».

Скорее всего, именно поэтому Сыч вызвался защищать Царицыно, старался уйти подальше от центра, все время рисковал и, был занят любой работой. Он понимал, что не готов один отправиться в рискованное путешествие к Кремлю, чтобы попробовать узнать, что случилось с его сыном, боялся, что тот мог превратиться в зомби, но продолжал надеяться, что тот вопреки всему жив.

В тот же момент я понял, что станет моей целью. Я не знал, сколько мне отпущено дней, часов, минут, но я должен попытаться дойти до Кремля. Если верить данным Эдда, то там «филиал монолита», а это значит, если пробраться к нему — можно загадать желание. Сейчас я не хотел ничего для себя, потому что меня почти не осталось. Друзья были далеко, да и друзья ли они мне теперь? Змей мог быть в не меньшей опасности, чем я, но я был уверен, что ему хватит сил со всеми справиться. Как промоют мозги Лемуру можно было только догадываться.

Вот и закончилась мифология Беса-героя. Началась новая. Беса — предателя. Одно радует — я погиб. А значит надо удалить из ПДА идентификатор. Или раздобыть новый… о чем я думаю… мне бы выбраться отсюда живым.

Поразмыслив над своим незавидным положением, я решил больше не оставаться в подсобке, и убрав свою нехитрую баррикаду, высунулся в коридор. Итак, чтобы добраться до Кремля мне нужно оружие, боеприпасы, какой-никакой но запас еды и воды, потому что одного дня мне явно будет недостаточно. Еще мне нужен отдых — хотя бы восемь часов сна. Не того промежуточного состояния, когда ты готов вскочить на ноги и стрелять во все, что движется, а нормального, полноценного сна.

В коридоре было чисто, больше всего я опасался нарваться на еще одну химеру, тогда бы мне уж точно не уйти. И откуда она взялась? Вот ведь, проклятье! Не надо думать об этом. Надо думать о цели. Методично обходя кабинет за кабинетом, я выбирал для обыска не огромные аудитории, а небольшие комнатки и технические помещения. В одной из аудиторий неподвижно сидели трое зомби, пялясь на кафедру, за которой сидел полуразложившийся труп. Судя по всему, в момент формирования Зоны тот человек попал в аномалию и погиб в ней. Она же не позволила его телу быть съеденным собаками или другими хищниками.

Патронов у меня было не много, поэтому я не стал стрелять. Левая рука почти не слушалась. Что-то заставило меня опустить оружие. Я подошел к зомби, которые когда-то были людьми. Во второй раз я увидел женщину-зомби, но не почувствовал того ужаса и отвращения, что в первый раз. У меня сейчас выбор был не велик. Положить этих и остаться без патронов, и погибнуть от клыков псевдособаки или удара псевдоплоти, или попробовать действовать по философии Змея.

— Всем привет, — сказал я, — лекций сегодня не будет.

Все трое повернулись и посмотрели на меня невидящими глазами, затем медленно поднялись с мест и пошли в сторону коридора.