Алексей Бобл - Пуля-Квант

Я еще несколько раз сглотнул, задрал голову и уви­дел, что военсталы о чем-то спорят. Фонари они погаси­ли, на лицах играли оранжевые сполохи. Наверное, ра­бочий городок разбомбили, и это зарево от пожарища.

В голове стоял противный комариный писк на одной ноте. Накатила тошнота, я скривился, дотронулся паль­цами до уха — что-то влажное и теплое… Поднес ла­донь к лицу, но света не хватало, перед глазами стали расплываться круги. Лизнул палец — металлический привкус… Кровь.

Все вокруг казалось нереальным, звенящий ночной мир покачивался на темных волнах, я будто в сон по­пал. Меня толкнули в плечо, я повернул голову — это Пригоршня, у виска мутное пятнышко света. Я прищу­рился, моргнул и понял, что за ухом у него фонарик раз­мером с карандаш. Сталкер попытался заговорить со мной. Я помотал головой и хотел показать на уши, мол, не слышу ничего, но опять затошнило. В голове возник образ голубого шара, он разросся, во все стороны уда­рили лучи, стирая краски, заливая пространство бело-голубым светом, затем вспышка — и темнота…

— …смотри. — Григорович вогнал штекер в разъем удлинителя и отпустил провод. — Мощность нужно уве­личивать плавно. Запомни — плав-но. — Он выжида­юще воззрился на меня.

Я кивнул:

— Понял, плавно.

— Покажи, как будешь делать.

Я двумя пальцами ухватил рычажок на пульте, дру­гой рукой коснулся клавиатуры, надавил кнопки в нуж­ной последовательности. На мониторе походного ноут­бука развернулась диаграмма. На всякий случай взгля­нув на Григоровича — он ждал, — я сдвинул рычажок от себя.

Аналоговые шкалы дернулись, два столбика скакну­ли резко вверх, в оранжевую зону. Григорович быстро скомандовал:

— Стоп! Смотри, как нужно.

Я уступил ему место у пульта. Стенд управления ус­тановкой был смонтирован в той самой четырнадцатой лаборатории, которую спешно эвакуировали из лагеря. Здесь мы остались вдвоем, весь персонал убыл на по­грузку к площадке приземления, находившейся на дру­гом берегу озера. В надувном модуле висела морозная дымка, вокруг ламп расплывались радужные пятна. Иногда от дуновения ветерка полукруглые своды из се­ребристой ткани колыхались и шелестели. Я часто шмыгал и утирал замерзший кончик носа.

Григорович снял меховые рукавицы, сунул их в широ­кие карманы ватника, подышал на пальцы. Потом про­делал необходимые манипуляции с клавиатурой, поста­вил ребро ладони на пульт и тыльной стороной двинул рычажок вперед — шкалы начали медленно расти. По­бежала цепочка цифр — сменялись показатели. Григо­рович одновременно фиксировал результаты, давил на кнопки, пальцы левой руки порхали по клавиатуре. Вир­туальная предпусковая подготовка прошла успешно, спустя две минуты программа сообщила, что все пока­затели в норме, можно проводить запуск установки.

— Теперь понял? Давай еще раз, потренируйся.

Он отошел, я шагнул на освободившееся место и со­средоточился. На этот раз я все сделал так же, как Гри­горович: ладонь на ребро, рычажок плавно вперед… Получилось. Ровно росли столбики на экране, появил­ся даже какой-то азарт, я улыбнулся. Слегка замеш­кался с вводом необходимых данных — но наконец и это удалось, хотя и не так легко, как у руководителя проекта. Когда процесс завершился, я поднял взгляд на Григоровича.

— Хорошо. В общем, ты молодец, дело свое знаешь. Узел, заменяющий ГСК, помог смонтировать, ничего не напутал. А то ведь могли прислать какого-нибудь про­пойцу… — Он снял очки, подышал на стекла, протер их о подкладку ватника и, нацепив на нос, продолжил: —

Я поначалу думал, что на заводе вообще не найдут нор­мального слесаря КИПиА и будем своими силами обхо­диться. Когда тебя прислали, увидел, что молодой, воз­никла мысль: все, конец программе, военные с потро­хами сожрут. Ан нет… — Григорович широко улыбнулся и хлопнул меня по плечу. — Есть еще молодежь, есть еще те, кому не только компьютерные игры да дискоте­ки подавай. Девушка есть? — неожиданно спросил он и, не дожидаясь ответа, пошел вдоль стенда, осматри­вая приборы. Остановился, недовольно закусил ни­жнюю губу, постучал согнутым пальцем по пластиково­му окошку какого-то индикатора.

— Да… Надя, — запоздало сказал я. — Поженить­ся, когда вернусь, хотим.

— Поздравляю… Семья — хорошее дело… — Гри­горович развернулся и пошел назад. — А к наукам ты тяготеешь? Или тебя больше деньги интересуют? — Умел руководитель сектора скакать с одной темы на другую.

— А и то, и другое не помешает.

— Верно… — Григорович остановился, покачал го­ловой, глядя на монитор, и о чем-то задумался.

Я меньше суток в лагере, однако успел узнать про руководителя порядочно: чуть за тридцать, а уже изве­стен не только на родине, но и за рубежом; десять лет назад начал научную карьеру и создал отдельную груп­пу из молодых ученых. Вообще, всегда предпочитал ра­ботать больше с молодежью. Когда образовалась Зона, Григорович отложил на время успешные проекты и от­правился в экспедицию на Янтарь. Возглавил блок «В» в научном лагере. И вот теперь я трудился под началом этого человека. Я пока не знал до конца своей миссии, наверное, вот-вот руководитель сектора поведает мне, зачем нужна установка. Устройство, которое называли то ГСК, то зарядник, на Янтарь еще не доставили, и Гри­горович собрал его подобие из подручных материалов. Сейчас мы как раз моделировали его пуск, обкатывая показатели на компьютерах.

Все тесты пройдены успешно, остался пробный за­пуск на малой мощности. Скоро получим от штаба ОК подтверждение и команду «старт».

В последние часы Григорович часто погружался в раздумья, иногда клял генералов и бурчал под нос фра­зу: «Не туда, не сюда. Сами не знают — куда и когда».

Он не жаловал военных, но не тех, что охраняли ла­герь. Услышав некоторые разговоры, я понял, что к нему военсталы относятся с симпатией, как и он к ним. Руко­водитель проекта не любил военных в высоких чинах, ино­гда во время работы ворчал, вспоминая фамилии началь­ников: задачу поставить они могут, и затем палок в коле­са напихать им на раз вместо помощи, дай только волю. Причем Объединенное командование (сокращенно ОК) группировкой войск, разбросанных вдоль Периметра, по­стоянно меняет планы, и часто под давлением извне. Я от­метил для себя еще одну важную деталь: есть какие-то силы, влияющие на все, происходящее вокруг Зоны. Да и в самой Зоне таилось много неведомого, пугающего и од­новременно манящего. Хотелось разобраться во всей этой круговерти — наверное, я заразился энтузиазмом, с ко­торым Григорович делал работу и говорил о ней. А ведь я всего-то сутки в лагерелХм… Бывает же такое, как все на заводе удачно сложилось. Потапов, слесарь по кон­трольно-измерительным приборам и автоматике (КИПиА), слег с неожиданным приступом аппендицита, а Хромко, его напарник, был в отпуске. К тому же я как помощник инженера участвовал в процессе сборки ГСК, неплохо знал узлы и агрегаты и мог спокойно осуществить мон­таж и наладку, снять необходимые показатели. Военный заказ для владельцев завода — в первую очередь хоро­шие деньги, деваться директору было некуда, и, быстро оформив бумаги, меня отправили в Зону. Правда, полу­чился не очень приятный разговор с Надей. Мы уже пла­нировали дату свадьбы, когда она узнала о моем отъезде и сильно расстроилась, просила никуда не ехать, но ее удалось убедить, что такой шанс выпадает раз в жизни и его нужно использовать. Пришлось взять с нее слово ни­кому не рассказывать о том, что я еду в лагерь на Янтарь, в Зону отчуждения. Она долго причитала, но в конце кон­цов сдалась. Я наплел про хорошо охраняемый военными сталкерами лагерь, про Зону, полностью контролируемую Объединенными миротворческими силами. Конечно, при­врал, но она успокоилась и попросила, как только будет возможность, сразу ей позвонить или послать весточку че­рез Интернет. Тем более командировка всего-то на пару недель. На том и порешили.