Виктор Рябинин - Проблеск во мгле

Уже начинало темнеть, когда мы вошли в Припять. Дорога к городу была усеяна аномалиями, приходилось идти очень медленно и осторожно, контролируя каждый шаг. Большая часть ловушек в сумерках не видна невооружённым глазом, вся надежда оставалась на детекторы и болты. Наверное, со стороны выглядело забавно то, как мы движемся зигзагами по ровной и прямой дороге. К счастью, на улицах города аномалий заметно поубавилось. Передвигаться сразу стало намного легче. Однако мы пришли в город не ради прогулок. Нам необходимо найти здесь убежище на ночь: чёрт его знает, какие опасности могут подстерегать нас ночью так близко к центру Зоны. Дома заслоняли остатки солнечного света, сумевшего пробиться сквозь завесу облаков. В Припяти темнота наступит немного раньше, чем в окрестностях. Поэтому мы, не теряя времени, направились к центру города. Там располагаются высотные здания, а, как мне кажется, чем выше мы поднимемся, тем лучше и безопасней. С высокого этажа можно издалека увидеть опасность, мутанты вряд ли поселятся в тех в квартирах.

Ориентироваться в городе было удивительно легко, даже не глядя на карту, ведь он был тщательно спланирован от начала и до конца. История его строительства недолгая: город создавался вместе со станцией в семидесятых годах прошлого века. Строительство было провозглашено Всесоюзной ударной стройкой. На призыв партии на строительство города прибыли посланники комсомола из всех уголков СССР. Город должен был стать демонстрацией величия всесоюзного строительства и прогрессивности мысли советских архитекторов. Кроме жилых кварталов, в нём были построены Дом культуры, Дом книги, кинотеатр, гостиница, четыре библиотеки, комплекс медицинских учреждений, общеобразовательные школы, профтехучилище. Однако город не представлял собой сплошной камень и асфальт. Творческий подход архитекторов и строителей города позволил сохранить каждое дерево, каждый куст и гармонично вписать их в городской ландшафт. Не удивительно, что в городе Припять было много красивых уголков для отдыха. Сейчас от всего этого остались лишь следы, всё пришло в запустение и негодность без присмотра людей. А они покинули город ещё после первой катастрофы. И никто больше не прогуливается по парку или набережной, не садится на лавочку или качели во дворе, за парту в школе или кресло в кинотеатре. Город стал совершенно пустым, совершенно безжизненным. А сейчас, осенью, это было особенно хорошо заметно: облетевшие деревья сочетались с опустевшими домами, дополняя унылую картину. И как на некоторых ветках болтались последние листочки, так на некоторых балконах ещё сушились старые простыни, напоминая о том, что в этих домах когда-то была жизнь. Вся созданная человеком красота была им же и уничтожена.

Продвигались мы молча и максимально осторожно: так посоветовал Артур. На вопрос Олега «почему?» ничего не ответил. Впрочем, он прав: здесь может подстерегать любая опасность и лучше не терять бдительности. Пройдя несколько кварталов по улице, мы свернули во дворы. Здесь ещё сохранились узенькие мощёные тропинки, ведущие мимо детских площадок и некогда зелёных насаждений. Со стен домов осыпались плитки, в былое время создававшие орнамент либо рисунок. С каруселей облупилась краска, вследствие чего они полностью проржавели. Проходя мимо, Олег толкнул одну из них. Та с чудовищным скрипом сделала пол-оборота и замерла.

Очередной двор выглядел намного более ухоженным, чем остальные. По непонятной причине работали фонари, освещавшие его своим тусклым светом. Асфальт был не таким выщербленным, лавочки стояли абсолютно целые. В домах я не видела ни одного выбитого окна, в некоторых из них даже горел свет, на подоконниках стояли горшки с цветами. Деревья имели вполне здоровый вид, бордюры были густо смазаны побелкой. Такое впечатление, что здесь до сих пор живут люди. Я и не знала, что в Зоне существуют подобные места.

— Идём скорее, — поторопил Артур.

Олег испуганно смотрел вверх. Я проследила за его взглядом и увидела, что в нескольких окнах мелькают чьи-то тени. Слышались голоса и смех, где-то заиграла музыка. Было слышно шипение, характерное для телевизора, работающего с помехами.

— Не стойте, уходим, — тихим голосом звал Артур и тянул нас за одежду.

Мы быстро пересекли этот необычный двор и пробежали под аркой в следующий. После этого я оглянулась и увидела, что место, где мы только что побывали, ни чем не отличается от всех остальных. Разбитый асфальт, ржавые качели, выбитые окна. Фонари уже не светили, один из них вообще лежал поперёк дорожки.

— Временная аномалия, — догадался Олег. — Похоже, мы видели то, что происходило здесь много лет назад.

— Это не опасно? — забеспокоилась я.

Мне доводилось слышать об аномальных полях, в которых искажается время. Правда, они могли уберечь от старения машину или небольшой сарай, но не целый двор. И не показывали людям картины прошлого. Но здесь, так близко к Центру, возможно всё. Может, это вообще иллюзия? Но всё выглядело таким реальным. А могли те люди в окнах видеть нас? Если и могли, то посчитали бы нас плодом воображения. Так что и мне лучше поступить таким же образом.

Мы прошли ещё через несколько дворов, и выбрались на улицу Лазарева. По пути нам не попалось ничего из ряда вон выходящего. Теперь мы почти в самом центре города. На одной из трёх крупных улиц, пересекающихся в середине Припяти. Во всех направлениях были видны высокие блочные здания советского образца. Совсем рядом стояли две шестнадцатиэтажки: как раз то, что нужно. Мы вошли в ближайшую из них. В подъезде было темно и сыро. Некоторые перила оказались спиленными, стены разрисованы и расписаны из баллончика. Потолок местами опален и утыкан спичками. Обыкновенный подъезд заброшенного дома. Но не более того.

— До какого этажа поднимемся? — поинтересовался Олег.

— До какого сможем, желательно до верхнего, — ответил Артур.

— Может уже на крышу? — Олегу явно не хотелось брести по ступенькам шестнадцать этажей с рюкзаком на спине. Мне, честно говоря, тоже. Но делать нечего, придется идти.

— Можешь и на крышу, если хочется.

Мы пошли. Восхождение заняло около получаса: Олег проверял каждую ступеньку, прежде чем стать на неё. Да и пару остановок тоже сделать пришлось, чтобы передохнуть. Казалось, эти проклятые ступеньки никогда не кончатся. А тут ещё из мусоропровода тянуло гнилым и вонючим воздухом. Зато, какое было облегчение, когда на стене очередной лестничной площадки мы увидели цифру шестнадцать.

— Пора выбирать квартирку, — говорю я.

— У нас целых четыре варианта, выбор будет тяжёлым, — Олег был рад окончанию подъёма и даже пытался шутить.