Сергей Демченко - Ангел

Первый молчал. Он даже не пытался спорить или начать что-то мне внушать. А меня трясло от внезапно нахлынувшего негодования:

— Скажи же мне, Маакуа, — тот, кто лицезрел Его самого в сиянии и великолепии, — это ли Любовь? Это ли проявление привязанности и заботы? Мы, столько веков подыхающие от нищеты, голода и болезней, столько тысячелетий страдающих от несправедливости и жестокости, теперь ещё и вынуждены растянуть свою нежную шкуру, чтобы прикрыть её безразмерную дыру, в которую нагло и напористо лезут те, что не в пример сильнее и древнее нас? Мы, что едва научились выговаривать имена созвездий, которые, в свою очередь, способны уничтожать те, кто и возложил на нас сие непосильное бремя? Что из того, что здесь есть я, есть ты, а где-то у чёрта на Куличках — твои непревзойдённые в драке соплеменники, которым ничего не стоит превратить даже тонхов в удобрения для наших полей? Раз это ничего не решает. Куда ни кинь — всюду нас опережают на шаг, на два, на сто! Что вообще происходит? Такое ощущение, что Земля — это заколдованное, проклятое место. Место крушения всех надежд. Что для её обитателей, в течение всей их жизни. О чём бы они ни просили в своих мольбах Небо. Что для тех, кто в Силе своей не знал ранее поражений. Эдакая клоака несбыточной мечты, наказание ещё при жизни… Только не вздумай говорить мне глупых фраз о том, что кого любят, того и секут больше всех! В своей земной юдоли мы и сами наговорили друг другу подобного, в утешение, предостаточно. Почему не сработал твой ритуал? Ты можешь объяснить мне хотя бы это? Лично я, после твоих слов, уже сомневаюсь, — а есть ли вообще способ решить все эти дурацкие проблемы, выиграть хотя бы одну партию в этой жестокой игре!

Первый был явно подавлен моей вспышкой. Я понимал его. В своём святотатстве я зашёл достаточно далеко, и будь его воля, он набросился бы на меня с мечом. Складывалось впечатление, что ему никак не удаётся собраться с мыслями. Я терпеливо ждал. Снова пошедший снег усердно покрывал усеянное трупами пространство площади. Высунувшие из убежища носы люди уже копошились в отдалении, разглядывая тела поверженных Сильных и несмело заглядывая внутрь модулей. Отчего-то никто не спешил подойти к нам, видимо, слыша гневную интонацию моей речи. Наконец, анаггеал словно проснулся:

— В твоих речах звучит истинный Человек. Впрочем, иного мне и не следовало ожидать. Именно человека и выбирал Он из числа всех. Именно поэтому на твоём месте не мог быть я. И потому мои силы Им же и были ограничены. Потому как только вы сами должны доказывать свою состоятельность. Да, вы слабы, Высокий. Но разве ты не понял, что уже тем, что Им в помощь твоим бывшим соплеменникам придан ты, вам оказана огромная поддержка? Можно сказать, во многом непозволительная, не свойственная вашим природным возможностям. Противоестественная. То, что вы называете волшебством, чудом, и на которое многие из вас всю жизнь только и уповают. Разве не есть оно в тебе? Уже этим Его помощь противоречит реалиям вашего мира. Помощь, дающая в руки человечества оружие, намного превосходящее все ваши собственные способности…

Я поперхнулся удивлённо:

— Погоди, погоди… Если ты заметил, я не в состоянии перебить всех Сильных. Как бы ни хотел. Мы еле одолели тех, кто сейчас лежит здесь! Ты сам, что и говорить, был на грани. Так каким таким образом я могу считать себя панацеей, если только самопожертвование Ковбоя дало нам шанс уберечь свои головы?

Маакуа улыбнулся.

— Дело не в твоих физических возможностях. В твоей сути. И если тебе угодно услышать, то я скажу прямее…

Он зыркнул на меня своими глазищами и нехотя бросил:

— Высокий, всё в этом Мире имеет цель, соответствующий «изделию» определённый ресурс и прямое предназначение. Ты не рождён сражаться с тонхами. Это прерогатива тех, кто сдерживал их с давних пор. И лишь им, в массе своей и мощи, по силам такая задача. Ты сотворён для того, чтобы повергнуть лишь одно существо. А вот каким образом ты сможешь сделать это, руководствуясь какими факторами и образом мышления, не дано знать даже мне. Всё, что я могу делать, идя в противовес Его воле, я делаю. И прости за прямоту, — даже это вмешательство Он может поставить мне в вину…

Я переваривал сказанное недолго. И так мне с самого начала была вполне понятна изначальная моя цель. Просто не так приятно услышать от других то, о чём и сам ты давно догадывался:

— Одноразовый солдатик для одного боя. Деревянная пушка на один выстрел. Вовремя и к месту поданная спасительная салфетка… — Первый пялился на меня с осуждением. — Да не надо на меня так смотреть! Меня выбросят сразу же, как только во мне отпадёт необходимость, и так понятно… Ладно, правду я теперь знаю чётко. Не в этом даже дело. Просто как, спрашивается, действовать теперь, когда происходят столь странные вещи? Печати не слушаются ритуалов, тонхи падают нам на головы, как орехи в ветреную погоду. И, по-моему, они совсем перестали бояться. Помнится, их тянуло на горшок едва ли не сразу, как только они видели меня. А тут совсем распоясались, едва не затоптали… Шустрый Мыслящий припёр Хранилище на борт, и теперь, как ты утверждаешь, к нему не подобраться. Не пойти же прямиком к Сильным, не постучаться ж вежливо и не начать канючить, словно у секретарши перед укреплённым кабинетом босса: "Выпустите там ненадолго Хаару, мне с ним до зарезу покалякать надо"? Как же всё это напоминает мне набор обычных наших бытовых проблем в прежней жизни! Никакого чуда, ты прав, — мои рассуждения переросли в бурчание.

И в самом деле. Есть проблема, есть кому её худо-бедно, но решить. А вот как подобраться к тому, кто назначен ответственным за её возникновение?! Я вздохнул. Разрази меня гром, если всё это не напоминало мне банальную недосягаемость земного чиновника, пробиться к которому равносильно было боевому подвигу. Особенно если встреча с вами ну никак не входила в его планы…

От моих размышлений меня оторвало монотонное поскрипывание спокойного голоса Первого. Вот уж кого наверняка редко что-то раздражало и нервировало, так этого сухого сверчка. И едва ли когда мне доведётся слышать в его голосе визгливые нотки возмущения:

— То, что ты здесь, Высокий, тонхам и мне известно от Гарпера. Правда, они до сих пор пребывают в уверенности, что по их души явился именно я. То есть тот, кто преследовал их расу на протяжении тысячелетий. Это вызвало здоровую панику в их рядах. Однако Мыслящий, чью силу я недооценил, и который неизвестно каким образом утаил от прощупывания мною его мозга информацию о месте нахождения Хранилища Пра, — в то самое время, когда я убивал Матку, просуетился, и это отродье умудрилось разыскать и принести свою реликвию на борт. Как он заявил Наагрэр, в виде альтернативы их вечному пугалу. Тому, что зовут моим именем. Надо признать, его слова до определённой степени не так уж и далеки от истины. Теперь Хаара куда сильнее того времени, в которое мне удалось его одолеть. Но теперь его силу предстоит сломить тебе, Высокий. — Интересно, он на деле испытывал при этих словах скрытое удовлетворение, или мне это померещилось?!