Роман Злотников - Принцесса с окраины Галактики

— Понятно… Есть ли в программном обеспечении подпрограмма повышения эффективности прицельного комплекса путем использования данных от двух разнесенных дальномеров — встроенного нашлемного и встроенного в вооружение?

Офицеры невольно переглянулись. Это был вопрос профессионала. Причем крутого профессионала. Сразу уловившего «дыры» в боевом снаряжении десантника, ранее казавшемся всем им таким совершенным. Между тем темноволосая, не дождавшись ответа, вновь повернулась к курсанту.

— Присядь, — коротко приказала она. — Ляг, — спустя мгновение снова приказала она, — так… а теперь быстро встань. — Генерал, — повернулась она к начальнику академии, — а что, так трудно вот эту лямку перенести выше, к поясу? Он сейчас, когда вокруг тишь да благодать, птички поют, и то выписывает ногами балетные па, чтобы не упасть левым бедром на замок крепления тактического планшета. И это рядовой. А что вытворяет офицер, у которого планшет вон в три раза больше?

Офицеры во главе с начальником академии смущенно потупились. Темноволосая сокрушенно покачала головой и протянула руку к оружейному комплексу десантника.

— Дай.

Тот беспрекословно протянул оружие.

— Пусть поднимут мишени.

— Э-э, леди, прошу простить, но вы не сможете стрелять без шлема, — даже не заметив, что начал обращаться к этой простолюдинке так, будто она высокородная дама, торопливо заговорил начальник академии. — Дело в том, что в шлем встроен прицельно-навигационный комплекс, позволяющий довести вероятность поражения цели до…

— Я что, выгляжу такой тупой? — осведомилась темноволосая, заставив генерала осечься. И, не дождавшись ответа, снова приказала: — Пусть поднимут мишени.

Побагровевший начальник академии молча взмахнул рукой. И почти сразу же раздался грохот. Темноволосая открыла огонь стоя, с руки, наводя оружие вдоль ствола и не используя даже примитивные механические прицельные маркеры, предназначенные для того, чтобы вести огонь хоть с какой-то вероятностью попадания, если прицельно-навигационный комплекс десантного шлема выйдет из строя.

— Ух ты! — восторженно проговорил кто-то. Мишени разлетались в щепы, еще не успевая встать на фиксаторы.

— Какова протяженность подготовленной мишенной обстановки? — уточнила темноволосая, когда все мишени, подготовленные для образцово-показательного представления «Десантная рота в атаке», оказались поражены. Причем за время в три раза меньшее, чем, согласно нормативам, это должна была сделать десантная рота, чтобы получить оценку отлично.

— Около пяти километров, — поспешно ответил начальник академии, — но дальние мишени отсюда невидны. Они предназначены для поражения из бортового вооружения танков. Мы должны были наблюдать это на мониторах.

— Пусть поднимут что-нибудь километра на два.

Генерал поспешно отдал приказ.

На этот раз темноволосая стреляла немного медленнее. Немного. На шесть мишеней у нее ушло меньше десяти секунд. Заметно меньше. Еще через десять пришел доклад с мишенного пульта.

— Все цели поражены, леди. — Генерал вытянулся в струнку и вскинул руку к голове. — Я в восхищении!

Темноволосая леди усмехнулась:

— Да ладно, чего уж там… — и, отдав оружие десантнику, повернулась в сторону десантного танка: — Прокатиться дадите?

— После всего, что вы нам показали… — рассмеялся генерал, — как я могу отказать?

Леди благодарно кивнула и, произнеся не слишком понятную окружающим фразу:

— Да-а, Дубинский бы пилотку съел… — ловко вспрыгнула на бортовой откос…

Потом были главный оперативный центр Генерального штаба с его знаменитой кризисной комнатой, исследовательский центр новых технологий, главный военный госпиталь и академия Генерального штаба. При появлении их в двух последних местах офицеры уже встречали Ольгу, вытягиваясь в струнку и отдавая честь.

Во Втором Императорском медицинском университете они оказались потому, что во время посещения главного военного госпиталя Ольга заинтересовалась комплектом переносных регенерационных капсул, способных резко ускорять процессы регенерации не просто всего организма — такие аппараты на Земле были, — а его отдельных частей: рук, ног и даже некоторых отдельных внутренних органов. Такой комплекс и был разработкой лаборатории профессора Сантроза из Второго Императорского медицинского университета.

— Скажите, а как вам удалось обойти реакцию мозолистого тела?

— Что, простите? — удивленно переспросил профессор, со скучающим видом ожидавший, когда этим двум глупым, хотя и высокородным, курицам надоест изображать интерес среди его приборов и мониторов и они покинут его лабораторию.

— Ну, насколько я себе представляю, вот эти два вещества, которые у вас называются синкропортенулез и триграводаменулез, угнетающе воздействуют на функцию мозолистого тела. Однако, судя по этому графику, ни на качестве регенерации, ни на функционировании организма во время процесса это не сказывается.

— Ах вот вы о чем… — Профессор удивленно покачал головой. — Да, это была еще та задача. Вы знаете, мы применили принцип внешнего возбуждения митохондрий в клетках мозолистого тела под действием узконаправленного магнитодинамического… — с воодушевлением начал он.

Вечером, когда они сидели на балконе ее спальни, Эсмиэль, окинув задумчивым взглядом Ольгу, сосредоточенно склонившуюся над своим многофункциональным терминалом, покачала головой и заметила:

— Да-а… навела ты шороху.

— Шороху? — удивилась Ольга, поднимая голову. — Ты о чем?

— У нас как-то не принято, чтобы высокородные леди так уж активно лезли в мужские дела. Считается, что наше дело — сохранять и приумножать генофонд благородного сословия…

— И только? Так скучно же!

— Для борьбы со скукой существуют светские развлечения, — усмехнулась Эсмиэль, — балы, пати, вечеринки, частные визиты, показы мод, да мало ли…

Ольга озадаченно смотрела на невестку.

— И все?

— Ну да. Считается, что светской леди неприлично заниматься чем-то еще. Ты бы знала, что обо мне говорили в свете, после того как я приняла участие в Большой межорбитальной гонке…

Ольга удивленно покачала головой:

— Да уж, клетка… И что, никто не пытается выйти за рамки?

— Некоторые пытаются, — Эсмиэль задумчиво пригладила волосы, — но как-то несерьезно, что ли… чуть-чуть и… — Эсмиэль усмехнулась. — Знаешь, теперь, после работы в группе Алукена-Соломона Канна я понимаю, что они это делали скорее даже не потому, что действительно хотели чем-то заниматься, а больше для эпатажа. Чтобы выделиться, привлечь внимание. Нет, были и такие, что хотели и даже занимались, но они как-то не на виду, такие милые чудачки, копошащиеся в своем огородике, а вот те, кто на слуху… Кстати, может, как раз поэтому в нашем светском обществе столько сплетен и интриг — заняться больше нечем. Вот и развлекаемся…