Пол Андерсон - Операция Луна

Выискивая по самому городу, я наткнулся на один меч в какой-то миноритской церквушке. Несколько столетий тому он был передан аббатству Святого Освальда аристократом, которому стал не нужен. Несколько необычно, не находите? Притом он собирался постричься в монахи и закончить жизнь в монастыре. Меч особого внимания не привлекал. Разве что находился в хорошем состоянии, что довольно типично для той эпохи, а потом об этом успели позабыть. Необычно, да, но не из ряда вон выходящее. После раскола в церкви аббатство было разрушено, основные сокровища забрали слуги Генриха VII [10] Генрих VIII (1491–1547), английский король. I. Но кое-что осталось, менее ценное, по их мнению. Существовала традиция, согласно которой монахи прятали драгоценные и священные предметы в стенах. Вероятно, какие-то заботливые руки отнесли все, что осталось, в церковный подвал.

В восемнадцатом столетии руины снесли и на их месте возвели новую церковь Святого Освальда для прихожан быстро растущего города. Попытались собрать воедино прежние реликвии и выставить напоказ, но тщетно, ведь георгианская эпоха не способствовала интересу к старине. Даже во времена романтизма увлечение античностью ничего не изменило. Здание было слишком строгим, и его архитектура оставляла желать лучшего. Средневековые реликвии долго пролежали в земле, о них никто ничего не знал, так что интерес к ним был невелик.

Один викторианский джентльмен внезапно расщедрился на реставрацию меча. В дневнике он выказывал изумление по поводу того, что клинок не проржавел, но, поскольку в те времена химия была в зачаточном состоянии, это его не насторожило. Сгнили только органические части рукояти и ножен, так что их нужно было менять. Вскоре он умер, и о мече так никто и не узнал.

Таким образом, в подвалы церкви мало кто наведывался. Служащие, конечно, заезжие клирики, туристы, ученые и военные. Но их в основном интересовали небольшие подношения, которые дарили солдаты наполеоновской и колониальных войн. Все это хранилось под землей. И среди них меч казался каким-то ископаемым.

Фрогмортон пригубил из своего бокала. Джинни слушала его, не отрывая глаз. Ее волосы горели под светом ламп.

— Ну? — поторопила она рассказчика.

— Я нащупал в этом клинке скрытую силу, — сказал он. — Я обнаружил, что сделан он был гномами и в нем сидит дух, живший еще в Норвегии. Меч прибыл в Англию вместе с викингами. Он может думать, разговаривать, может рубить железо, камень и заклятия. Но все даром. Меч уснул во время Великого Сна, не успев побывать в битве. Даже получив новые ножны, он не проснулся, и сила его дремлет, пока кто-нибудь не разбудит его.

— Вы не разбудили?

— Господи, нет! Я определил его способности, но зачем освобождать его? Я не мог себе представить, какую пользу это принесло бы… Даже потом, во время Халифатской войны. У него такой малый радиус действия. Тем более я представил, как его находит какой-нибудь свежеиспеченный маг и принимается орудовать вовсю. Я серьезно отношусь к своей клятве Гермеса. Потому я оставил все как было. Но вы… Из меня, конечно, никудышный пророк или прорицатель, но мне кажется, что это оружие как раз для вас.

Полыхнула молния, загрохотал гром.

Мы выспались как следует, а потом принялись за работу. Нужно было подготовиться к поездке в Йорк. Поскольку приближался августовский Банковский день, [11] т. е. выходной. это оказалось не так-то просто. Выложив неплохую сумму в агентстве путешествий, мы получили место в шикарном отеле. Кроме дороговизны, он поразил нас безвкусной пышностью. С другой стороны, нам могла понадобиться большая уединенность, чем предоставлялась в одной-единственной комнатке в какой-нибудь дешевой гостинице. Мы купили кое-какие необходимые вещи — лучше здесь, подальше от места предполагаемого преступления — и успели на поезд, который доставил нас на место еще к полудню.

Однажды мы уже бывали в Йорке, но одного раза мало для такого города. Есть места, которые могут соперничать с ним по красоте и очарованию, но нет ни одного, который превосходил бы. Теплые золотистые стены старинных домов и башен из песчаника, извилистые узкие улочки с названиями вроде „Ворота нараспашку“, полудеревянные дома — снизу каменные, с деревянной надстройкой. В пабах — настоящий эль и истинное дружелюбие, каких вы нигде больше не встретите. Здесь можно услышать непривычный диалект йоменов и полюбоваться рыночной площадью, ничуть не изменившейся со времен Рима… Все это с вами и вокруг вас. Разложив вещи, мы вышли на Купеческую площадь и дали слово, что, когда все это закончится, мы возьмем детей и поживем здесь с недельку. А то и две.

Мы нашли церковь Святого Освальда на улице Влюбленных. Некоторое время мы просто стояли и смотрели, как проходит служба. Хотя я навострил уши, ничего не доносилось оттуда, кроме голосов и шарканья обуви, а в теплом воздухе пахло только людьми и слабым ароматом табака. Джинни не хотелось вытаскивать палочку посреди улицы и проверять достоверность моих наблюдений. Само здание действительно выглядело невзрачно — квадратная приземистая каменная коробка.

— Неудачный образец неоклассицизма, — пробормотала она под нос. Здание-то не виновато, что выглядит так скучно. Стоящее рядом аббатство затмевало маленькую церковь. Величественный и сияющий храм, словно на нем лежало личное благословение Творца.

— Ну что, — первым заговорил я, — пойдем?

Она кивнула. Мы поднялись по лестнице и вошли в помещение. Внутри было холодно и мрачно. Не знаю, то ли алтарь специально перенесли, то ли просто он был сделан в стиле рококо. На стенах висели мемориальные таблички под стеклом, а роспись явно ждала своего Берн-Джонса. Парочка скорбных бюстов стояла в стенной нише и осуждающе глядела на нас.

Кроме нас, там был только маленький седой служка. Мы милостиво позволили ему поводить нас по церкви и рассказать об этих двух джентльменах. Поскольку один из них сражался в американской Войне за независимость, а мы были американцами, то слушать пришлось долго. Наконец мы опустили деньги в ящичек для пожертвований и попросили поглядеть подвал.

— Конечно, конечно. Билеты стоят шиллинг. Это на благотворительность… Большое спасибо. Сюда, прошу вас.

Он просеменил к двери, отпер ее, включил эдисонку и повел нас вниз по ступеням. Несколько первых были кирпичные, недавние, а следующие уже каменные, срубленные еще во времена норманнского нашествия.

— Понимаете, подвал у нас маленький. Без сомнения, когда здесь было аббатство, он был побольше, но его завалило. Мы надеемся, что можно раскопать стены еще двенадцатого века и фундамент, а еще — все может быть — сокровища, которые монахи спрятали во времена короля Генриха VIII. Поставить бы тут современные металлические ступени… Смотрите, пожалуйста, под ноги… Но боюсь, у нашего молельного дома не хватит средств.