Эдвин Табб - Технос

Результат работы подсознания, решил он для себя. Загнанные вглубь страхи, проявляющиеся так символически, или, может, какие-то предупреждения, выплывающие в форме подобных повторяющихся аллегорий. Например, сон с преследованием. Он мог быть навеян присутствием вооруженного охранника, а мог быть и отражением его мыслей о заговоре и интригах людей, жаждущих его падения. Чудовище, монстр, угрожавший во сне его жизни, наверняка означал ненависть и зависть, которые постоянно окружали его. Эти настроения необходимо жестоко подавлять, в этом он был твердо уверен. И он мог абсолютно точно назвать тех членов Совета, которые относились к нему только так и с которыми он вел непрекращающуюся войну. Брекла, Крелл, Гист, Стерк — перечень был слишком обширен.

А его страх был слишком силен.

Страх перед убийством, увечьем, смертью. Постепенно, усилием воли, он заставил сознание сократить страх до размеров, свойственных обычному человеку. Паранойя? Такой диагноз неизбежно бы поставил любой желторотый дипломник медицинского колледжа.

Но, тем не менее, он — всемогущий правитель Техноса, и разве могут подобные диагнозы быть справедливы по отношению к нему?

Нет, решил он, чувствуя, что принятое лекарство начинает свое спасительное воздействие, придавая ему уверенность в своих силах и возможностях. Его опасения не имеют под собой никаких оснований. Да, его преследовали, но это — логично. Человек его уровня, облеченный властью, управляющий целым миром да еще пытающийся расширить его границы и укрепить позиции — такой человек не может не иметь врагов и завистников!

Постепенно приходя в норму, он решил принять душ. Живительная прохладная струя возвращала его к жизни, вместе с лекарством оживляя его кровь, плоть и душу, прогоняя ночные видения и фантазии. Против обыкновения он взглянул в зеркало. Светлая шапка волос, глубоко посаженные пронзительные глаза под кустистыми бровями, орлиный нос и выступающий волевой подбородок под узкой полоской губ. Лицо борца, решил он, хотя не очень юного и изрядно потрепанного в битвах. Он перевел взгляд ниже, на свое тело, и, вздохнув, вернулся в комнату. Слишком поздно. Слишком долго. Слишком много лет… Он оказался просто глупцом, пытаясь столько лет оставаться у руля. Отсюда и тот мерзкий, скользкий страх. Малейшая оплошность, секундный подсознательный всплеск ужаса — и он будет мертв; безнадежно.

Но сколько может тянуться такая жизнь?

Привычный импульс подсознания, автоматизм заставили его одеться, привести себя в порядок и, покинув кабинет, устремиться навстречу ежедневным обязанностям, людям проблемам. Он шел по коридорам, от двери к двери, мимо охранников, стражников, улыбок и распахивающихся при его приближении дверей. Последняя дверь чуть замедлила движение:

— Слушаю вас, мой господин. — Высокая фигура мелькнула в проеме, подобно пламени.

— Я побеспокоил тебя, кибер? — Варгас задал вопрос автоматически, по привычке.

— Нет, мой господин. — Кибер Руен почтительно склонился в поклоне. Его бритый череп блеснул на фоне алого капюшона плаща; руки были спрятаны в складках одежды. На груди, отражая свет ламп, ярко горел алый круг — знак принадлежности к всемогущему Кибклану.

— Вы чем-то обеспокоены, мой господин?

— Просто мне приснился сон, — ответил Варгас. — Тяжелый сон.

Способны ли киберы видеть сны? Варгас не мог однозначно ответить на этот вопрос. Они не способны на чувства и переживания, не нуждаются в еде; плотью и кровью они похожи на людей, но специальная операция превратила их в роботов, весь смысл существования которых подчинен деятельности мозга, мышлению. Варгас даже в чем-то позавидовал подобному: наверное, здорово не ведать страха, ненависти, ужаса и отчаяния. Но, может, цена слишком высока? Невозможность чувствовать телесные и душевные муки взамен за возможность любить, быть любимым, рожать детей, пить вино и наслаждаться вкусом пищи — маленькие радости простых смертных!

Варгас внимательно оглядел кабинет. Он был великолепно обставлен и напичкан электронной аппаратурой. На столе стоял компьютер, имевший доступ, предположил он, к общему банку данных. Руен, вероятно, занимался здесь самоподготовкой и пополнял свои знания.

— Я только что анализировал разные данные, мой господин, — сказал кибер, отвечая на вопрос Варгаса, — в основном это касается Лоума.

— Планета-сад, — задумчиво проговорил Варгас. — Как ты полагаешь, Руен, каковы могут быть последствия, если я уничтожу ядовитые сорняки Лоума?

— Начнется экономический подъем, мой господин. На свежих землях начнутся работы по восстановлению земли, гроуэры укрепят свои позиции и власть. Учитывая предыдущий опыт, могу предположить, что они увеличат свой экспорт и будут использовать прибыль для разработки и создания биологического оружия против Техноса. Вероятность этого, по моим подсчетам, достигает восьмидесяти пяти процентов, господин.

— Слишком высокая, — пробормотал Варгас. — Ну а если я продолжу осуществление нынешней программы?

— Сорняки распространятся по всей поверхности, и жители планеты очень скоро окажутся в тисках голода и смерти. Задолго до этого начнется вооруженный конфликт между безземельными наемными рабочими и гроуэрами, владельцами земли. В течение пяти лет будет продолжаться эта гражданская война, а за десять — вся планета покроется ядовитыми растениями, и гроуэры окажутся политическими и экономическими банкротами. Вероятность такого хода событий на Лоуме очень высока: девяносто девять процентов. Это практически неизбежность.

— Но ведь все-таки абсолютной уверенности нет, — веско произнес Варгас. — Обладая такими способностями анализировать и экстраполировать вероятность развития событий, почему ты не предскажешь полный абсолют, сто процентов?

— Потому что, господин, всегда необходимо учитывать неизвестный фактор, — объяснил Руен терпеливо. — Абсолютные вероятности в мире невозможны.

Варгас спросил жестко:

— Даже для смерти?

— Да, господин; даже в этом случае.

Кибер произносил слова голосом, лишенным каких-либо интонаций, монотонно, размеренно и бесстрастно, но Технарху показалось, что в ответе кибера на последний вопрос о смерти он уловил нотки уверенности — излишней уверенности. Возможно это был пустяк, результат суммирования знаний и гипотез ученых, бьющихся над решением этой проблемы очень давно, но за этим могло крыться и нечто больше. Кибклан был слишком могучей и сильной организацией, обладавшей огромной властью, и, если верить слухам, имел множество секретных исследовательских лабораторий. Может быть, там уже раскрыт секрет бессмертия?

Он осторожно произнес: